И все такие разные
ФОТО:
АРХИВЫ ПРЕСС-СЛУЖБ
Фестиваль социального театра «Особый взгляд» пройдет в Москве в выходные с 17 по 19 мая. Елена Ковальская рассказывает про две работы из его программы — «Смена формата» и «15172». Увидеть их — лучший способ познакомиться с социальным театром.
ЛЕЯ
Девушка в образе фламинго — жилет из перьев марабу, юбка из фатина, дерзкий мейкап — на маленьком подиуме позирует фотографу под негромкий грув. От нее не оторвать глаз. Она принимает гротескные, нереальные позы, и зрители — кто на стульях, кто на подушках на полу — завороженно переводят взгляд с нее на экран, где ее движения отливаются в черно-белые кадры.
Это Лея Сюбаева в спектакле «Смена формата» казанской театральной площадки MON. 17 мая его покажут в Москве на фестивале «Особый взгляд».
Прежде «Смены формата» я видела Лею в танцспектакле «Ильнур и Лея». Звучит как название татарской сказки, на самом деле это хореография для танцовщиков с ДЦП: два раскрепощенных тела в полной тишине двигались согласованно и спонтанно, вместе и порознь. То, что их тела ненормативные, стало понятно не сразу. Первым делом тела были выразительными — то есть они узнали себя и выражали себя.
Лея Сюбаева задает тон в спектакле «Смене формата»
ИЛЬНУР
Глядя, как радостно двигает телом Ильнур Газизуллин рядом с Леей, я вспоминала, где уже видела его. Это был спектакль «Отстань от себя» в той же Казани на театральной площадке Mon. Там четыре нагих тела — мягкое женское, тренированное мужское тело танцовщика, девичье тело в электроколяске и юношеское тело Ильнура — двигались, повторяли один и тот же паттерн и позволяли любоваться их различиями и совместностью. Люди, которым принадлежали тела, в монологах рассказывали об отношениях с ними, — но свобода их тел говорила, что спектакль учит принимать себя, и артисты в этом принятии далеко пошли.
Микс сторителлинга и физического театра сделали хореограф и танцовщик Ильдар Алекбаев, о котором еще пойдет речь, и известная казанская писательница Радмила Хакова. «Каждый из нас живет в своем теле, — писала Радмила. — Кто-то живет в нем недавно, кто-то совсем молод, а кто-то живет в нем много лет. Мы все разные. Среди нас есть люди, которые стараются или принять свое тело, или изменить его. Мы исследуем эту тему. Говоря о теле как о предмете любви или осуждения, как о предмете страха, как о предмете здоровья, как о предмете отношения, как о предмете, вокруг которого социум, семья, общество строит целое облако ожиданий. И о том, как разные люди справляются с этим».
В «Смене формата» Ильнур принимает гостей у себя «в домике» — натуральном домике на сцене, где ткется нежная коммуникация со зрителями через предметы, вкусы и запахи.
«Отстань от себя» на самом деле учит принять себя
«Это не я, это мое тело» развивает тему фестиваля: прими себя — сможешь принять и другого
ТЕАТР ГОРОЖАН
Других людей из «Смены формата» я тоже видела на сцене — в спектаклях театра горожан на площадке Mon. Эта новая площадка фонда «Живой город», который стоит за всем современным театром в Татарстане — от сайт-специфика до иммерсивного театра. Три года назад Mon открылся целой программой театра, в котором горожане говорят и действуют от собственного лица и свидетельствуют о своем опыте. В «Чын татар» они рассуждают про татарскую идентичность и какую тут роль играет язык. В «Педсовете» школьные учителя говорят, что их привело в профессию и что бы они хотели изменить в образовании. В спектакле в формате стратегической сессии «Децентрализация» зрители перепридумывают Казань.
Видела я прежде и Катю Егорову, которая в «Смене формата» передвигается на трехколесной электроколяске и находится в самом центре спектакля: обмакивая переднее колесо в лужицу краски, Катя чертит на белом полотне бумаги абстрактный рисунок.
Инклюзивный театр — такой театр, под которым принято считать театр с участием людей с инвалидностью, — тоже род театра горожан. «Живой город» еще в 2017 году открыл школу «Инклюзион. Казань». Шаг за шагом и его участники (Катя Егорова из них) включились в спектакли площадки Mon, и эти работы давно перестали маркировать как инклюзивные.
Десять лет назад я услышала от Натальи Поповой, пионера инклюзии и создательницы московского театра-студии «Круг», что «в инклюзивном мире будущего не будет инвалидности». Смысл не в том, что в будущем не будет людей с особенностями здоровья и развития — напротив, если пойдет как сейчас, их будет все больше. Что можно изменить, так это общество и его взгляды, устройство городов и сел, культуру и инфраструктуру. Если общество изменится, никто не будет чувствовать себя исключенным, инвалидным. Похоже,
в Mon будущее уже наступило.
«Чын татар» открывает глаза на идентичность
«Децентрализация» — рецепт Казани для всей страны
Катя Егорова создает дизайн «Смены формата»
ИЛЬДАР
«Когда я смотрел на Лею из зала, я вспомнил о такой штуке, как vogue, — говорит в “Смене формата” Ильдар Алекбаев. — Года два назад я первый раз оказался на vogue-балу — и подофигел. От людей, которые там находились, от свободы, от безопасности пространства — и от поддержки. На vogue-балах я видел столько разных тел, и всем было место, и всех принимали и поддерживали — это так вдохновляет».
Танец vogue, родившийся в квир-среде для дрэг-шоу, подражает действиям модели на подиуме или перед фотообъективом. Ильдар поставил для Леи ее vogue-номер и рассказывает об этом у микрофона. Но это не единственная его роль на фестивале: он покажет и собственный спектакль — «15172».
Под этим номером Ильдар зарегистрирован Минздравом как носитель ВИЧ. В спектакле он танцует на беговой дорожке и ведет монолог о том, как был инфицирован, проходил все стадии принятия и как его партнерша по несчастью погибла, а в нем, напротив, открылась жажда жизни. «Я не собираюсь вам проповедовать», — смеется он в финале — и следом надевает небесно-голубую тогу и отжигает под гарлемский госпел.
Ильдар Алекбаев в «15172» бежит от себя, но приходит к людям
БОРИС ПАВЛОВИЧ
Но надо вернуться к «Смене формата». В казанском спектакле Бориса Павловича собралась малая часть сообщества, которое сложилось вокруг фонда «Живой город» и его площадок. Павлович хорошо знает это сообщество — его спектаклем открывалась площадка Mon в 2021 году.
Когда-то молодой режиссер Павлович руководил кировским Театром на Спасской, и критики ездили туда, как сейчас в Mon, за самым интригующим театром — тем, который не выдумывает небылицы, а работает на самой границе с реальностью.
Вернувшись в Питер, Павлович открыл просветительскую программу в БДТ, когда его возглавил Андрей Могучий, а позже и собственный проект «Разговоры». Там он сделал важнейшие спектакли социального театра — «Язык птиц» и «Квартира. Разговоры» при участии подопечных фонда «Антон тут рядом» — молодых людей с РАС.
«Спектакли нужно ставить как вечеринки», — говорит Павлович. И он не шутит, формулу он нашел как раз в работе «Квартира. Разговоры» — это был теплый вечер в олдскульной питерской квартире в кругу артистов и молодых людей с ментальными особенностями — с болтовней на диване, совместным музицированием на чем придется, чаепитием и чтением обэриутов.
Образ жизни и формы творчества поэтов объединения ОБЭРИУ сто лет назад служили альтернативой советскому искусству и стали прообразом других неформальных художественных объединений — например, круга московских концептуалистов. Павлович словно предчувствовал, что в недалеком будущем такая форма бытования искусства снова станет единственно возможной для художников, которые не готовы участвовать в официозном шабаше.
Павлович предложил обществу «Язык птиц», чтобы стать толерантным
Павлович называет вещи своими именами. «Квартира. Разговоры» это квартира, разговоры
СМЕНА ФОРМАТА
При входе в зал на «Смену формата» гости могут выбрать для себя на вешалках накидку с золотыми пайетками, неоновое меховое пальто, боа страусовых перьев, смешные очки — и раствориться между участниками, которые встречают их как хозяева дома. На вечеринке, пока Катя будет писать свое абстрактное полотно, исполнит свой vogue Лея, Айгуль Исмагилова — стендап про поездку в Эмираты, а драматург Дина Сафина проведет «ликбез по современному искусству» и предложит воспринимать спектакль как импрессионизм или хэппенинги «Фабрики» Уорхола. В конце концов, Ильдар затеет танец и втянет в него участников и публику.
Надо признаться, львиная доля социального театра заканчивается совместными плясками, и я не знаю, чего здесь больше — бедности его языка, наследия авангарда или древней потребности людей общаться физически, поверх слов. Важно то, что танец безотказно работает, и если спектакль удался — танцуют все.
Ближе к концу вечеринки берет голос и Павлович. «Привет, это Борис. Я режиссер этого спектакля, значит, где-то внутри него есть и я тоже. Есть мой импульс. Где-то самом начале. Мне нравится, что в начале совершенно непонятно, на что будет похож спектакль. Мой импульс заключается в том, чтобы спровоцировать людей на их импульсы. Из них и складывается история. Я не знаю, зачем нужен еще один спектакль. Но я рад, что все мы сейчас здесь. Наверное, для этого он и нужен».
Один из эпизодов вечеринки — открытый микрофон. Участники, потом и зрители, подходят к микрофону и говорят в него что-то — о том, что они чувствуют сейчас, серьезное и дичь, компьютер множит их голоса, накладывает друг на друга, и они сливаются воедино. И каждый может взять голос.
Как и любой другой спектакль Павловича, «Смена формата» — не только теплая встреча, он еще и концептуальный. Это театр про театр. Он устанавливает в нем место режиссера в качестве заводилы, а не демиурга. Он дает ключи к пониманию спектакля. В конце концов, он фиксирует переход от социального театра, в котором дают голос угнетенным (такой патерналистский подход распространен и критикуется с левого фланга искусства) к театру, в котором голос берут.
«Смена формата» строит диалог и учит поддержке
СОЦИАЛЬНЫЙ ТЕАТР
Так что же такое социальный театр?
Это Лея, Ильнур, Ильдар и Катя. Павлович, казанский Mon и московский «Круг». «Инклюзион», его десять школ и студий по всей стране — и придуманный им «Особый взгляд», не просто фестиваль, а форум с театральной, междисциплинарной и образовательной программой.
Социальный театр — это участники «Особого взгляда» и десятки тысяч неучастников — компаний и людей, которые не попали в программу только потому, что их много, а фестиваль один. Это Елена Гремина — создательница Театра.doс, которая дала импульс движению в 2010 году, когда предложила властям проект «Театр плюс общество» для поддержки независимого театра в обмен на работу с обществом. Десятки слушателей Школы социального театра в Питере и четырнадцать выпускников магистерской программы ГИТИСа «Социальный театр», которую мы с Кристиной Матвиенко, вдохновленные идеей Греминой, придумали и вели последние четыре года.
Социальный театр — это люди. И их перформансы и спектакли, которые желают быть не копией реальности, а альтернативной реальностью, где побеждены насилие, угнетение и иерархии. Спектакли, в которых дают голос угнетенным — и спектакли, в которых голос берут. Это большая индустрия театра социальных изменений, которая не принадлежит государству, но принадлежит обществу. Институт гражданского общества, если хотите. Только с танцами.
