Blueprint
T

Что такое культурная апроприация

Культурная апроприация — относительно новое для России понятие; меж тем это выражение мы слышим все чаще. То Dior снимет Джонни Деппа в головном уборе коренных американцев, то Хлои Кардашьян нарядится в никаб, то Рианна появится в китайском Harper’s Bazaar в традиционном местном наряде. Все это вызывает шквал критики в СМИ и соцсетях. Где тут надругательство над культурой, где невежество, а где свобода самовыражения — зачастую определить очень сложно, но мы попробовали.

18 сентября канадский премьер Джастин Трюдо оказался в эпицентре скандала: журналисты нашли его фотографию 20-летней давности с вечеринки, на которой будущий политик нарядился Аладдином — и загримировался «под темнокожего». После этого СМИ нашли еще одно фото и видео с разных событий, где Трюдо тоже использовал блэкфейс; за месяц до выборов в канадский парламент репутация его партии оказалась под серьезной угрозой.


Обвинения в культурной апроприации — частое дело в последнее время: в эксплуатации чужой культуры регулярно упрекают крупные бренды и отдельных знаменитостей. По просьбе The Blueprint Карина Сембе постаралась разобраться в тонкостях вопроса — и расспросила о проблеме доктора философии и директора программы афроамериканистики Бостонского университета Луиса Чуде-Сокеи и заместителя главного редактора Marie Claire Italy и критика моды Антонио Манчинелли.

Откуда взялось понятие культурной апроприации?

Это социологическая концепция, которая появилась в научной среде в 80-х годах прошлого века — благодаря постколониальным дискуссиям об экспансии Запада. По мнению социологов, когда члены одной культуры используют элементы другой, это можно рассматривать как неправомерное присвоение. Проще говоря, нарядиться в сари или устроить тематическую «мексиканскую» вечеринку, не будучи индианкой или мексиканцем, — это культурная апроприация. Сам термин и означает «присвоение», но в народ пошел англоязычный вариант: тема стала расхожей благодаря неиссякаемым спорам в СМИ и соцсетях.


На самом деле эта проблема остро встала куда раньше: еще в начале XX века в США, во время всплеска афроамериканской культуры. Политика сегрегации, карикатурный образ афроамериканца в газетах, постановки с участием белых актеров в гриме (тот самый блэкфейс) — все это подтолкнуло афроамериканских модернистов к тому, чтобы представлять свою культуру «от первого лица». Они даже попытались «переприсвоить» сам блэкфейс: например, легендарный артист Берт Уильямс выступал с разукрашенным черным лицом. По мнению Луиса Чуде-Сокеи, широкую «цветную» общественность скорее веселили блэкфейс-менестрели, но интеллектуальная элита видела в этом проявление расизма. Спустя столетие борьбы за права человека мы еще менее нейтрально воспринимаем блэкфейс в коллекциях крупнейших модных домов и постановки с участием белых актеров, загримированных под людей с другим цветом кожи.

Эдди Кантор

В наши дни борьба против культурной апроприации вышла за пределы научных и искусствоведческих дискуссий — ее в основном ведут активные пользователи соцсетей. Луис Чуде-Сокеи полагает, что это во многом поколенческое явление. «Вопрос культурной апроприации возник не вчера, но стал особой проблемой именно для молодого поколения. Непонятно — то ли потому, что им кажется, будто подобных дискуссий раньше не было (в таком случае мое поколение теоретиков и активистов не выполнило задачу). То ли мы эту задачу „перевыполнили“, и молодежи в наследство досталось слишком много терминов и концепций, а вот некоторые нюансы и сложности ускользнули. Например, то, что стремление четко определить каждую культуру и отделить их друг от друга — иллюзия».

«Дети в доспехах», 1939

Испокон веков народы заимствовали друг у друга элементы уклада. Как отличить обычный культурный обмен от апроприации?

Основательница Института права в области моды Сьюзен Скафиди отмечает, что апроприацию от культурного обмена можно отличить по двум признакам: наличию власти и поверхностной эстетизации. «Жертвой», как правило, становится та культура, которая в данный момент или исторически была угнетена в социальном, политическом или экономическом плане — либо находилась в конфликте с культурой, в которой происходит присвоение. Обычно речь о колонизации, рабстве или оккупации. Еще один признак культурной апроприации — использование предметов, ритуалов или традиций, которые имеют религиозное или другое символическое значение для носителей культуры. Например, венец из перьев у коренных народов Америки или татуировки маори. Когда человек из другой культуры заимствует эти традиции ради развлечения или прибыли, происходит что-то вроде «оскорбления чувств верующих» — пересечение некой сакральной границы.


У таких «неравных отношений» действительно долгая история. На протяжении пяти веков экспансии европейцы носили восточные одежды и плясали под «экзотические» мотивы, не всегда задумываясь, что люди в колониях подвергались угнетению и, в сущности, производили эту одежду в условиях оккупации. Белые художники по всему миру использовали моду на «туземные» мотивы и примитивизм — от нарядов и декора до музыки и поэзии. Среди них и Поль Гоген с его страстью к молодым полинезийкам, и обеспеченный бразильский денди-модернист Освалд де Андраде, прославлявший мифический образ дикаря-каннибала.



Chef Maori, 1998

Поль Гоген, «у моря»

Поль Гоген, «Таитянки на пляже»

Сегодня в контексте культурной апроприации многие предметы классического искусства переосмысливают с точки зрения этики. Антонио Манчинелли считает, что это естественные и, более того, положительные изменения: «Мы живем во времена движения Me Too и активной борьбы за права женщин и ЛГБТ. Разумеется, возросла чувствительность к вопросам, указывающим на неравенство, и общество должно к этому адаптироваться». Появляется все больше законодательных инициатив, ограничивающих коммерческое использование традиционных символов. Например, после того как Каролина Эррера представила коллекцию с мексиканскими узорами, члены правительства Мексики внесли законопроект, направленный на защиту национального достояния от плагиата. Подобную политику лоббируют и различные ассоциации коренных народов США (их особый статус закреплен в конституции).

Carolina Herrera Resort 2020

Тем не менее все проявления культуры не узаконишь. Является ли апроприацией гастрономический фьюжен, как, скажем, перуано-японская кухня, ремиксы народных песнопений вроде виртуозных работ Muslimgauze или духовные и физические практики, как, например, йога? Луис Чуде-Сокеи считает, что провести четкую грань между заимствованием и апроприацией иногда крайне сложно, ведь «равный» культурный обмен — это иллюзия. «Разные культуры, группы и личности в корне неравны — во многих отношениях, — считает Чуде-Сокеи. — Их взаимоотношения, порой малоприятные и нездоровые, рождали что-то радикальное и меняющее культуру. Единственное определение для культурной апроприации — это сама культура».

То есть апроприация — это не только про цвет кожи и традиции?

Верно. В первую очередь речь о социальном самоопределении. Иногда культурно укорененные элементы стиля и образа жизни — это способ громко заявить о своем коллективном Я. Так возникла масса культурных явлений — от стиля «Черных пантер» до движений брейк-данса и стиля танца вог. По мнению Луиса Чуде-Сокеи, члены субкультур от панка до раста сами осознанно занимались всевозможной апроприацией. Крейг О’Хара в книге «Философия панка» пишет: «С любой субкультурой случается „культурное растворение“: она превращается либо в „отоваренный“ мейнстрим, который штампуется корпоративными гигантами на конвейере, либо в ритуальный и поверхностный гедонизм». О’Хара отмечает, что маргинальные группы (небелые, негетеросексуалы, неевропейцы) исторически оказались в позиции субкультур, так что коммерциализация их образа — ожидаемый этап.

«Дикий стиль», 1982

ДРЭГ-КОРОЛЕВЫ НА ЛГБТ-параде, 2019

Конфликт, связанный с культурной апроприацией, может произойти и внутри одного комьюнити. Например, когда субкультура хип-хопа только формировалась, их главными противниками были афроамериканцы среднего и высшего класса. По их мнению, громкая и развязная молодежь дискредитировала их в глазах белых. Постепенно хип-хоп стал родным для широких масс афроамериканцев — и был буквально ими «присвоен», и теперь в апроприации этого стиля обвиняют уже белых. Все вокруг слушают рэп, корейцы всерьез увлеклись стилем гетто, а белые девушки пытаются выглядеть как темнокожие: пользуются автозагаром, делают характерные прически, макияж и даже пластику. В этом постоянно обвиняют Ким Кардашьян: известна ее любовь к загару и стилю гетто. После того как Ким заплела африканские косички и в качестве источника вдохновения назвала белую модель, ей пришлось оправдываться и объяснять, что она знает и уважает происхождение прически. В общем, налицо бесконечная циркуляция хип-хоп-тренда, которая и раньше, и сейчас имеет мало общего с «равенством» внутри черного комьюнити и вне него.


Разговоры о культурной апроприации ведутся по поводу самых разных признаков идентичности, даже гендера. Например, часть феминистского сообщества полагает, что дрэг-квинс проявляют мизогинию, «присваивая» себе женскую идентичность — эстетизируют женственность, но при этом в любой момент могут снять маску и пользоваться мужскими привилегиями.

Ким Кардашьян

Но россияне не брали в рабство африканцев и не колонизировали Мексику! Нам тоже нельзя заимствовать обычаи других народов?

<blockquote class="instagram-media" data-instgrm-permalink="https://www.instagram.com/p/BkvOKnfgh3v/?utm_source=ig_embed&utm_campaign=loading" data-instgrm-version="12" style=" background:#FFF; border:0; border-radius:3px; box-shadow:0 0 1px 0 rgba(0,0,0,0.5),0 1px 10px 0 rgba(0,0,0,0.15); margin: 1px; max-width:540px; min-width:326px; padding:0; width:99.375%; width:-webkit-calc(100% - 2px); width:calc(100% - 2px);"><div style="padding:16px;"> <a href="https://www.instagram.com/p/BkvOKnfgh3v/?utm_source=ig_embed&utm_campaign=loading" style=" background:#FFFFFF; line-height:0; padding:0 0; text-align:center; text-decoration:none; width:100%;" target="_blank" rel="nofollow noreferrer"> <div style=" display: flex; flex-direction: row; align-items: center;"> <div style="background-color: #F4F4F4; border-radius: 50%; flex-grow: 0; height: 40px; margin-right: 14px; width: 40px;"></div> <div style="display: flex; flex-direction: column; flex-grow: 1; justify-content: center;"> <div style=" background-color: #F4F4F4; border-radius: 4px; flex-grow: 0; height: 14px; margin-bottom: 6px; width: 100px;"></div> <div style=" background-color: #F4F4F4; border-radius: 4px; flex-grow: 0; height: 14px; width: 60px;"></div></div></div><div style="padding: 19% 0;"></div> <div style="display:block; height:50px; margin:0 auto 12px; width:50px;"><svg width="50px" height="50px" viewBox="0 0 60 60" version="1.1" xmlns="https://www.w3.org/2000/svg" xmlns:xlink="https://www.w3.org/1999/xlink"><g stroke="none" stroke-width="1" fill="none" fill-rule="evenodd"><g transform="translate(-511.000000, -20.000000)" fill="#000000"><g><path d="M556.869,30.41 C554.814,30.41 553.148,32.076 553.148,34.131 C553.148,36.186 554.814,37.852 556.869,37.852 C558.924,37.852 560.59,36.186 560.59,34.131 C560.59,32.076 558.924,30.41 556.869,30.41 M541,60.657 C535.114,60.657 530.342,55.887 530.342,50 C530.342,44.114 535.114,39.342 541,39.342 C546.887,39.342 551.658,44.114 551.658,50 C551.658,55.887 546.887,60.657 541,60.657 M541,33.886 C532.1,33.886 524.886,41.1 524.886,50 C524.886,58.899 532.1,66.113 541,66.113 C549.9,66.113 557.115,58.899 557.115,50 C557.115,41.1 549.9,33.886 541,33.886 M565.378,62.101 C565.244,65.022 564.756,66.606 564.346,67.663 C563.803,69.06 563.154,70.057 562.106,71.106 C561.058,72.155 560.06,72.803 558.662,73.347 C557.607,73.757 556.021,74.244 553.102,74.378 C549.944,74.521 548.997,74.552 541,74.552 C533.003,74.552 532.056,74.521 528.898,74.378 C525.979,74.244 524.393,73.757 523.338,73.347 C521.94,72.803 520.942,72.155 519.894,71.106 C518.846,70.057 518.197,69.06 517.654,67.663 C517.244,66.606 516.755,65.022 516.623,62.101 C516.479,58.943 516.448,57.996 516.448,50 C516.448,42.003 516.479,41.056 516.623,37.899 C516.755,34.978 517.244,33.391 517.654,32.338 C518.197,30.938 518.846,29.942 519.894,28.894 C520.942,27.846 521.94,27.196 523.338,26.654 C524.393,26.244 525.979,25.756 528.898,25.623 C532.057,25.479 533.004,25.448 541,25.448 C548.997,25.448 549.943,25.479 553.102,25.623 C556.021,25.756 557.607,26.244 558.662,26.654 C560.06,27.196 561.058,27.846 562.106,28.894 C563.154,29.942 563.803,30.938 564.346,32.338 C564.756,33.391 565.244,34.978 565.378,37.899 C565.522,41.056 565.552,42.003 565.552,50 C565.552,57.996 565.522,58.943 565.378,62.101 M570.82,37.631 C570.674,34.438 570.167,32.258 569.425,30.349 C568.659,28.377 567.633,26.702 565.965,25.035 C564.297,23.368 562.623,22.342 560.652,21.575 C558.743,20.834 556.562,20.326 553.369,20.18 C550.169,20.033 549.148,20 541,20 C532.853,20 531.831,20.033 528.631,20.18 C525.438,20.326 523.257,20.834 521.349,21.575 C519.376,22.342 517.703,23.368 516.035,25.035 C514.368,26.702 513.342,28.377 512.574,30.349 C511.834,32.258 511.326,34.438 511.181,37.631 C511.035,40.831 511,41.851 511,50 C511,58.147 511.035,59.17 511.181,62.369 C511.326,65.562 511.834,67.743 512.574,69.651 C513.342,71.625 514.368,73.296 516.035,74.965 C517.703,76.634 519.376,77.658 521.349,78.425 C523.257,79.167 525.438,79.673 528.631,79.82 C531.831,79.965 532.853,80.001 541,80.001 C549.148,80.001 550.169,79.965 553.369,79.82 C556.562,79.673 558.743,79.167 560.652,78.425 C562.623,77.658 564.297,76.634 565.965,74.965 C567.633,73.296 568.659,71.625 569.425,69.651 C570.167,67.743 570.674,65.562 570.82,62.369 C570.966,59.17 571,58.147 571,50 C571,41.851 570.966,40.831 570.82,37.631"></path></g></g></g></svg></div><div style="padding-top: 8px;"> <div style=" color:#3897f0; font-family:Arial,sans-serif; font-size:14px; font-style:normal; font-weight:550; line-height:18px;"> View this post on Instagram</div></div><div style="padding: 12.5% 0;"></div> <div style="display: flex; flex-direction: row; margin-bottom: 14px; align-items: center;"><div> <div style="background-color: #F4F4F4; border-radius: 50%; height: 12.5px; width: 12.5px; transform: translateX(0px) translateY(7px);"></div> <div style="background-color: #F4F4F4; height: 12.5px; transform: rotate(-45deg) translateX(3px) translateY(1px); width: 12.5px; flex-grow: 0; margin-right: 14px; margin-left: 2px;"></div> <div style="background-color: #F4F4F4; border-radius: 50%; height: 12.5px; width: 12.5px; transform: translateX(9px) translateY(-18px);"></div></div><div style="margin-left: 8px;"> <div style=" background-color: #F4F4F4; border-radius: 50%; flex-grow: 0; height: 20px; width: 20px;"></div> <div style=" width: 0; height: 0; border-top: 2px solid transparent; border-left: 6px solid #f4f4f4; border-bottom: 2px solid transparent; transform: translateX(16px) translateY(-4px) rotate(30deg)"></div></div><div style="margin-left: auto;"> <div style=" width: 0px; border-top: 8px solid #F4F4F4; border-right: 8px solid transparent; transform: translateY(16px);"></div> <div style=" background-color: #F4F4F4; flex-grow: 0; height: 12px; width: 16px; transform: translateY(-4px);"></div> <div style=" width: 0; height: 0; border-top: 8px solid #F4F4F4; border-left: 8px solid transparent; transform: translateY(-4px) translateX(8px);"></div></div></div> <div style="display: flex; flex-direction: column; flex-grow: 1; justify-content: center; margin-bottom: 24px;"> <div style=" background-color: #F4F4F4; border-radius: 4px; flex-grow: 0; height: 14px; margin-bottom: 6px; width: 224px;"></div> <div style=" background-color: #F4F4F4; border-radius: 4px; flex-grow: 0; height: 14px; width: 144px;"></div></div></a><p style=" color:#c9c8cd; font-family:Arial,sans-serif; font-size:14px; line-height:17px; margin-bottom:0; margin-top:8px; overflow:hidden; padding:8px 0 7px; text-align:center; text-overflow:ellipsis; white-space:nowrap;"><a href="https://www.instagram.com/p/BkvOKnfgh3v/?utm_source=ig_embed&utm_campaign=loading" style=" color:#c9c8cd; font-family:Arial,sans-serif; font-size:14px; font-style:normal; font-weight:normal; line-height:17px; text-decoration:none;" target="_blank" rel="nofollow noreferrer">A post shared by Reshetova Anastasia (@volkonskaya.reshetova)</a> on <time style=" font-family:Arial,sans-serif; font-size:14px; line-height:17px;" datetime="2018-07-02T17:34:31+00:00">Jul 2, 2018 at 10:34am PDT</time></p></div></blockquote> <script async src="//www.instagram.com/embed.js"></script>

Лучше не стоит — потому что это, скорее всего, не понравится всем. В рамках теории культурной апроприации не так важно то, кто кого колонизировал, как то, в каком положении находится идентичность, которую попытались «присвоить». Хотя по ряду показателей Россия и в целом Восточная Европа — тоже страны третьего мира, мы все живем в одном глобальном информационном пространстве. У нас есть свои проблемы национальных и этнических меньшинств, которые часто замалчиваются. Речь идет и о системной дискриминации, и о бытовой: многие россияне с готовностью ходят в грузинские и азербайджанские кафе, но предпочитают сдавать квартиры «строго славянам». Поэтому, когда российская модель и инфлюенсер Анастасия Решетова выложила селфи в хиджабе и чадре, это возмутило и национал-патриотов, и мусульман.

Тема хиджаба сама по себе непростая: для одних женщин это признак идентичности и символ свободы, а для других — ограничение. Даже внутри мусульманского сообщества нет единого мнения по этому поводу. Зато далекие от ислама подписчики Решетовой разделились на две группы: одна (побольше) вступилась за скрепы — мол, негоже православной чадру примерять, — другая (поменьше) осудила за апроприацию. В итоге тема обсуждалась «большинством», а мусульманских женщин никто особенно не спросил.


Чуде-Сокеи объясняет, что это уже закономерность. «Наиболее чувствительными к вопросам культурной апроприации часто оказываются белые, — говорит он. — Меньшинства поколениями заявляли о расизме, но их в основном игнорировали. А в последние двадцать лет белые вдруг открыли для себя, что расизм существует. А еще что его можно использовать, чтобы морально и политически возвыситься над другими белыми». По мнению Чуде-Сокеи, это чистый элитизм, а борьба против апроприации стала политическим инструментом, которым вооружаются не только ущемленные люди.

Если носителей культуры не оскорбляет заимствование, значит, и проблемы нет?

Не совсем так. С одной стороны, странно решать за других, как им думать и на что обижаться. «Некоторые социальные группы, которые, как нам кажется, должны быть оскорблены, зачастую вовсе не оскорблены. Зато оскорблены те, кто считают себя лидерами и стражами морали», — объясняет Чуде-Сокеи. Например, недавно афроамериканский сценарист Уолтер Мосли покинул сценарную группу сериала «Звездный путь: Дискавери» после того, как коллеги затравили его за использование в речи «слова на букву Н». Мосли был поражен тем, что его принялись порицать за попытку переосмыслить прозвище, при помощи которого его предкам веками указывали на их место.


С другой стороны, заигрывание с культурой меньшинств может воспроизводить стереотипы — то есть ограниченный и предвзятый взгляд, который всегда лежит в основе социального неравенства. Под влиянием стереотипов мы зачастую ошибочно приписываем социальной группе набор каких-то признаков и в итоге предвзято воспринимаем и саму группу, и отдельных ее представителей. Например, афро, дреды или косички у темнокожих многие до сих пор считают «экзотикой», признаком низкого социального статуса или неряшливости. Как следствие в некоторых компаниях эти прически официально считаются нарушением дресс-кода, хотя для многих это не абстрактная дань культуре предков, а единственный способ справиться с текстурой волос. Те же дреды и косички у белых девушек на фестивале Коачелла воспринимаются без предрассудков — как стиль бохо или модная изюминка.

Уолтер Мосли

Луис Чуде-Сокеи убежден, что культура никому не принадлежит — и нет никакого критерия, который помог бы определить, кто является ее более полноправным представителем. Поэтому решить «за всех» раз и навсегда невозможно. «То, что культуру может представлять отдельная личность или социальный слой, в корне проблематичное убеждение, — объясняет Чуде-Сокеи. — Скажем, «черная культура» как конструкт в США представлена одними явлениями и практиками, на Ямайке — другими, в Нигерии — тоже иначе. И вдруг темнокожие представители среднего класса или преимущественно мужское гетеронормативное рэп-комьюнити решают, что могут говорить от лица всей «черной культуры».

образы на фестивале «Коачелла»

А поп-звездам тоже нельзя наряжаться в костюмы разных народов? Они ведь артисты, это сценический образ.

Кэти Пэрри в клипе «Dark Horse»

По мнению Чуде-Сокеи, пытаться контролировать поп-культуру в принципе бессмысленно — особенно когда она превращается в товар. Так, Кэти Пэрри в клипах и на концертах то японка, то египетская царица — и только успевает просить прощения. Но музыка всегда была всеядной в плане источников вдохновения, и зачастую «равным обменом» и не пахло. Например, во времена сегрегации в США на танцы под музыку черных музыкантов не пускали афроамериканцев, а мотивы или целые композиции тех же музыкантов в итоге буквально присвоили белые рок-звезды. При этом, по словам Чуде-Сокеи, черная музыка всегда была нацелена на массовое потребление — не только темнокожими: «Целью джазовых музыкантов было добиться высоких продаж. Конечно, это повлекло за собой плагиат, воровство и эксплуатацию».

КЭТИ ПЭРРИ на MTV VMAs, 2011

В краже «черного флоу» в музыке обвиняют и Ариану Гранде, и даже Бейонсе. По мнению ее критиков, поп-дива эксплуатирует «низовую» черную культуру и ее проблемные стороны, от насилия до низкого уровня жизни. При этом ее сестра Соланж зарабатывает на тех же явлениях, только поданных в менее коммерческой обертке, и это не вызывает нареканий. Обоснованны ли все эти обвинения и в культуре ли дело — большой вопрос. «Если проблема в капитализме, то и говорите про капитализм, а не про то, что Бейонсе недостаточно черная, а Соланж — в самый раз, — предлагает профессор. — Только большинство из нас не владеют тонкостями экономических и политических процессов, потому проще вести речь о культуре, стиле и привычках».


Некоторые поп-исполнители осознанно пытаются уйти от поверхностного заимствования. Например, этим летом у Мадонны вышел видеоклип на песню Batuka с отсылками к истории рабства на Кабо-Верде. Когда-то католическая церковь запретила рабыням играть на барабанах, так как это считалось бунтарством. В виде жеста эмансипации Мадонна совместила госпел с перкуссией и вокалом в исполнении местных женщин. Кто-то скажет, что это попахивает покровительством, но, по мнению Антонио Манчинелли, это «отличный пример сотрудничества людей из разных культур и важная политическая миссия, которую сегодня могут взять на себя артисты».

Мадонна в клипе «Batuka»

Соланж на фестивале Коачелла, 2014

Модная индустрия — тоже сплошная апроприация? Дизайнеры всегда вдохновлялись всем вокруг, в том числе другими культурами.

Ив Сен-Лоран и Мариан Макэвой в саду Мажеорель, 1975

История моды и правда полна неоднозначных случаев заимствования. Например, Ив Сен-Лоран был совершенно искренне очарован Марокко: после путешествий привнес в свою коллекцию марокканские мотивы, купил в Марракеше три дома и любил нарядиться в традиционную одежду. При этом дизайном марокканского имения занимался американский архитектор, и неизвестно, участвовали ли местные мастера в разработке коллекций его дома моды. Сен-Лоран был человек своего времени, но сейчас такое поведение назвали бы ориентализмом. Антонио Манчинелли считает, что обществу пора двигаться вперед: «Тогда „потребление“ других культур дизайнерами считалось нормальным, но постепенно мы открываем глаза на этические тонкости этих процессов, и индустрии моды нужно адаптироваться». Однако он отмечает, что за политкорректностью в основном следят в США: «В Америке сейчас особенно чувствительны к апроприации и активно бойкотируют бренды, которые в ней уличены. В Европе же считается абсурдным ограничивать свободу дизайнеров и художников».

Yves Saint Laurent, 1989

Valentino, весна-лето 2016

Европейские люксовые бренды действительно то и дело попадают под раздачу за беспощадный оммаж: то Valentino устроит показ коллекции с «племенными» африканскими мотивами почти без участия темнокожих моделей, то Gucci отхватит от коалиции сикхов за апроприацию традиционного тюрбана (в той коллекции вообще по всем прошлись — от китайской архитектуры до мусульманских женщин). Антонио Манчинелли считает, что эта коллекция была ошибкой: «Дизайнер Алессандро Микеле не понял, что религиозный символ — не аксессуар. На мой взгляд, талантливый художник найдет способ вдохновляться, не воруя и не оскорбляя ничью веру или самоопределение».

Yves Saint Laurent haute couture, 1989

Gucci, осень-зима 2018

Недавно из-за возмущения публики Dior пришлось свернуть рекламную кампанию парфюма Sauvage с Джонни Деппом в роли коренного американца. По словам Манчинелли, причина в том, что в домах моды работают люди старой закалки: «Думать, что они осознанно спекулируют на скандале или хотя бы осознают масштаб самого явления апроприации, — это переоценивать их дальновидность. Я думаю, „большие боссы“ просто не чувствительны к духу времени и не понимают, что колониальные сказки про экзотику уже не продаются. Я никогда не куплю парфюм Sauvage не потому, что я весь такой политкорректный, а потому что их концепция просто смехотворная».


В то же время появляется все больше новых устойчивых брендов, которые осознанно подходят не только к экологическим, но и культурным вопросам. Владелица марки обуви и аксессуаров Brother Vellies Аврора Джеймс в интервью Popsugar объясняла, что в случае коллекций с «этнической» нагрузкой важно глубоко изучить традиции и историю фасонов и материалов, наладить производство у местных мастеров и позаботиться об этичном месседже кампании. Антонио Манчинелли согласен с таким подходом: «Если дизайнеры начнут вникать в то, откуда берется та или иная ткань, узор или фасон и знакомить потребителя с новой культурой, такой обмен будет взаимовыгодным».

Аврора Джеймс

рекламная кампания Sauvage

с Джонни Деппом

И как наверняка распознать апроприацию? Если нет четких критериев, что толку во всех дискуссиях?

Универсального теста на апроприацию нет, это сложный общественный диалог, который, судя по всему, еще долго будет продолжаться. В каждом конкретном случае культурного обмена есть ряд факторов, которые вступают во взаимодействие: социальное положение обеих сторон, идентичность, контекст. Луис Чуде-Сокеи убежден, что попытки «отсортировать» явления культуры и установить правила о том, что оскорбительно, а что нет, обречены на провал: «Общество постоянно трансформируется, и оно куда многослойнее, чем иногда кажется».

Съемка Даши Жуковой для Buro 24/7, 2014

Плюс диалога об апроприации — пусть он иногда и доходит до абсурда — в том, что так мы обращаем внимание на сложные механизмы социального взаимодействия. Когда пять лет назад Даша Жукова сфотографировалась в кресле в форме темнокожей БДСМ-модели в день памяти Мартина Лютера Кинга, это привлекло внимание и к истории самого арт-объекта, и к этике использования произведений искусства в быту. Телеиндустрия тоже взяла тему в оборот. И абсурдность культурной апроприации, и ее прямая связь с расизмом показаны в комедийном сериале Netflix Dear White People про будни студентов американского университета — а еще часто затрагивается в нашумевшем Insecure производства HBO.


Антонио Манчинелли полагает, что мода, музыка и искусство — это отличные площадки для политического высказывания: «Так почему бы не использовать их, чтобы прививать осознанность и уважение к другим культурам?» Луис Чуде-Сокеи идет дальше и предлагает задуматься о глобальных проблемах — расизме, сексизме и неравном распределении власти.


Каким бы ни было отношение к самому явлению культурного присвоения, эксперты едины в том, что апроприацию и самые разные реакции на нее можно воспринимать как симптом общественного дисбаланса — и толчок к тому, чтобы разобраться с его глубинными причинами.

сериалы insecure и dear white people

{"width":1200,"column_width":111,"columns_n":10,"gutter":10,"line":40}
false
767
1300
false
true
{"mode":"page","transition_type":"slide","transition_direction":"horizontal","transition_look":"belt","slides_form":{}}
{"css":".editor {font-family: tautz; font-size: 16px; font-weight: 400; line-height: 21px;}"}
true