КРАСОТА• ИНДУСТРИЯ

Арт-доктор

Текст:
ТАТЬЯНА ЯКИМОВА

Мишель Пфульг и модель Летиция Каста

У знаменитого пластического хирурга Мишеля Пфульга две страсти: работа и искусство. В работе он проверяет алгеброй гармонию, а в жизни любит картины, волшебство которых невозможно измерить.

«В

озьмите свое фото анфас и разделите лицо на три части: A — от верхней точки лба до бровей, B — от бровей до основания носа и C — от основания носа до подбородка. В идеале все отрезки получаются одной длины. Расстояние между крыльями носа должно быть равно расстоянию между глазами. А расстояние между глазами равняется ширине одного глаза. Теперь возьмите фото в профиль, транспортир и измерьте два угла: а — между подбородком, ухом и кончиком носа и b — между кончиком носа, ухом и верхней точкой лба. Используя эти цифры, подсчитайте, чему равны соотношения a/b и b/(a+b): чем ближе полученные значения к "золотому числу" 0,618, зашифрованному во многих шедеврах, — тем вы совершеннее». 

Перед запуском первого номера русского Tatler этими нехитрыми вычислениями заразилась вся редакция, если не весь Condé Nast. Именно тогда я взяла первое интервью у Мишеля Пфульга — автора формулы внешнего совершенства. Для светских красавиц начала нулевых он был богом (думаю, с тех пор мало что изменилось). Звездный пластический хирург, долгое время работавший в лучших европейских клиниках Vamont и La Prairie, Пфульг открыл собственное заведение LaClinic в Монтре и заключил контракт с Helena Rubinstein на изготовление линии Re Plasty. Деми Мур, ставшая лицом новой линии, так полюбила первый крем, что купила семь банок для подруг. Ходили слухи, что еще больше, чем кремом, звезда восхищалась результатом работы Пфульга с ее лицом, но сам доктор эти слухи опровергал. Он не дает такую информацию. Он вообще никому ничего не делал. Он просто первоклассный хирург, вот и все, хотя и это не подтверждает.

”

Можно и нужно стремиться к совершенству, но при этом осознавать простую аксиому: абсолютного совершенства не существует. Для настоящей красоты нужно не столько совершенство, сколько гармония. И не одних только черт! 

“

И вот он снова в Москве, и я снова иду к нему.

На знаменитого доктора с математическим подходом к красоте редкий журналист смотрит без трепета: сейчас как глянет — и все несовершенства отметит! Но все не так. Вне собственного кабинета взгляд у одного из лучших пластических хирургов Европы отнюдь не пронзительный и точно не оценивающий, а скорее ласковый. Ему нравятся женщины. «Это один из плюсов работы с Helena Rubinstein, — говорит он, улыбаясь. — Возможность встречаться с прекрасными журналистами».

В работе с Helena Rubinstein доктор видит много плюсов. И «возможность встречаться с прекрасными журналистами» — один из них. 

Первым делом задаю ему вопрос про Коко Шанель. А что делать, если многие ресурсы пишут, что он усовершенствовал не только Деми Мур, но и великую мадемуазель. «Нет-нет, — отвечает доктор с легким удивлением. — Этого не было. Да, я видел ее в клинике Valmont. Я много кого там видел. Кристину Онассис, жену Ниархоса, жену Шагала, Софию Лорен… Но я никого из них не оперировал. Кстати, когда умерла Шанель?» Вспоминаю знаменитую фразу Эвелины Хромченко «Я родилась в том году, когда умерла Коко Шанель» и без запинки отвечаю: «В 1971-м». «Серьезно? — удивляется он. — Я думал, позже. Ну надо же. Да, я ее видел. И это все».

Чтобы дальнейшая беседа текла легко, понимаю: никаких имен!

Татьяна Якимова: Что может косметика, но не может пластика?

Мишель Пфульг: Ни одна операция не сможет увлажнить кожу и улучшить ее цвет. Текстуру, кстати, тоже.

Т.Я.: Это тоже одна из причин, почему вы стали работать с Helena Rubinstein?

М.П.: Вообще-то причин много, но была главная: в то время докторская косметика была очень модной, и я сам сделал пару кремов, дневной и ночной, после чего такой хороший бренд с историей и безупречной репутацией предложил мне контракт, в рамках которого я могу самовыражаться и при этом не думать о многих проблемах, которые терзают создателей косметики имени себя.

Т.Я.: Они вам ничего не диктуют? Как, вероятно, делают это все мегакорпорации.

М.П.: Есть научный комитет L’Oréal, где мы обсуждаем мировые тенденции и решаем, каких препаратов не хватает. Я даю свои идеи, потом под моим руководством их воплощают в жизнь, отдают мне продукты на тестирование... Но процесс создания проходит в их лаборатории. И продвигают получившийся крем тоже они. А я при этом еще и свою клинику рекламирую! (Смеется.)

”

Малоинвазивные технологии составили сильную конкуренцию хирургии. Люди теперь боятся оперироваться, и не только из-за денег — их не устраивает долгая реабилитация. А вот молодых пациенток стало больше.

“

Высчитать «золотое сечение» по Пфульгу легко. Смело пробуйте метод. Главное — помнить, что не одни только пропорции лица делают человека красивым.

”

Т.Я.: За последние годы ваши пациентки сильно изменились?

М.П.: Их стало меньше. Малоинвазивные технологии составили сильную конкуренцию хирургии. Люди теперь боятся оперироваться, и не только из-за денег — их не устраивает долгая реабилитация. А вот молодых пациенток стало больше.

Т.Я.: Считаете, это нормально?

М.П.: Я не знаю, нормально или нет. Это просто эволюция, которая требует психологического подхода. Пациентки стали такие… продвинутые, они все знают и требуют больше времени. Теперь консультации длятся гораздо дольше.

Т.Я.: А чем вы занимаетесь в свободное время? Я знаю, что раньше вы рисовали…

М.П.: О, это было давно. Последнюю картину я написал лет 20 назад. Сейчас я коллекционирую настоящих художников. Мой любимый — Альфред Монесье. Вряд ли вы его знаете: он знаменит в основном своими церковными витражами.

(Примечание редактора: вообще-то доктор Пфульг — президент Fondation Jean Et Suzanne в маленьком городке Экс-ан-Прованс. Это знаменитая коллекция швейцарского художника, арт-дилера и коллекционера Жана Планка — одного из близких друзей Пабло Пикассо. В коллекции сплошь одни шедевры: «Ваза с красными гладиолусами» Ван Гога, «Женщины в бане» Дега, рисунки и картины того же Пикассо, Ренуара, Гогена, Сезанна, Моне, Леже, Джакометти — всего 300 предметов. Разумеется, подлинники. Теперь понятно, почему глаза доктора перестают блестеть только тогда, когда он видит репродукции на стене гостиничного номера.)

Харизма значит очень много. А еще порой легкое несовершенство становится той изюминкой, которая позволяет человеку подать себя красиво и гордо.

“

Т.Я.: Ваше знаменитое «золотое сечение» никогда вас не поводило?

М.П.: Нет. Идеи и теории остаются прежними. Но мой глаз все больше оттачивается — и порой он важнее, чем линейка.

Т.Я.: Значит, математика всегда будет важнее всего?

М.П.: Нет. Можно и нужно стремиться к совершенству, но при этом осознавать простую аксиому: абсолютного совершенства не существует. Для настоящей красоты нужно не столько совершенство, сколько гармония. И не одних только черт! Харизма значит очень много, она — как оболочка той энергии, которую человек посылает в мир. А еще порой легкое несовершенство становится той изюминкой, которая позволяет человеку подать себя красиво и гордо.

Т.Я.: Что вы никогда не посоветуете тем, кто мечтает изменить внешность?

М.П.: Нельзя входить в спираль под названием «оказать услугу хирургу и дать ему заработать». Хирург не должен рассказывать вам, что в вашей внешности надо откорректировать. Вы сами знаете, что мешает вам жить и нарушает вашу гармонию. Только вы.

А ведь золотые слова.