Интервью:
Бальтазар Гонсалес Пинель, визажист M.A.C
ТЕКСТ: Маша Ворслав
Один из главных визажистов канадской марки приехал в Москву открывать новый корнер в ЦУМе. Заодно рассказал The Blueprint, что общего у макияжа с буркой, о расизме в бьюти-индустрии и как космос связан с косметикой.
Бальтазар, чем именно вы занимаетесь как глобальный директор по макияжу M.A.C.?
У нас на самом деле несколько глобальных директоров. Наша основная работа — помогать медиа понять, что происходит в бренде и как они могут рассказать про это, адаптировав под свою аудиторию. Приходится как будто думать разными головами, непростая задача.
И других визажистов обучаете?
Да. В этот приезд я давал мастер-класс для Events Team (избранные визажисты, которые работают на ключевых мероприятиях бренда. — Прим. ред.). Они смогут передать знания остальным: несмотря на то, что внутри бренда люди разделены на команды, они встречаются на мероприятиях и в магазинах. У нас вообще в ценностях компании делиться знаниями друг с другом.
Я видела эфир с этого мастер-класса. Вы рассказывали про ингредиенты, и это очень круто — визажисты нередко не до конца понимают функции силиконов, кислот, масел и остального.
Я стараюсь рассказывать об этом как можно чаще. Бренд сам по себе и его философия — не гарантия того, что его продукцию будут покупать. В конечном итоге люди хотят именно косметику с конкретными свойствами, и про них визажистам надо знать. А вообще темы мастер-классов зависят от региона и его запросов: где-то компании надо больше продавать, где-то — увеличить медиаохват.
Вы придумываете макияж для театральных постановок, делаете бодиарт, показы и кучу всего другого. Что вам больше нравится?
Знаете, я люблю моду. Мне нравится работать в команде, нравится обучать других людей. И я люблю размышлять об идейности макияжа. Почему люди носят его так, как носят? Что хотят им передать? Пытаются ли закрыть им лицо, как буркой? Мне нравится думать про это.
Особенно работая в таком бренде.
Да. Мы защищаем макияж, но не одержимость им. Не стандарты. Мода мне нравится как социальное движение, но у меня есть свое мнение насчет всего.
Кстати про бодиарт — он может быть модным?
Он становится таким. Если люди рисуют на теле, значит, им важно это делать именно на нем. В бодиарте рисуют ведь на любых телах, не только «модельных». Важно учитывать геометрию тела, то, как разные цвета смотрятся в разных объемах. Есть целые фестивали бодиарта, при этом на них нет комичной составляющей, как в дрэге, все больше про искусство рисовать.
То есть, дрэг не любите?
Люблю! Мне нравится, что он меняется. Раньше традиционно женственный макияж выкручивали до ироничности. Теперь феминную сторону не высмеивают, а наслаждаются ей, используют как источник вдохновения.
А что про инстаграм-макияж думаете?
Конечно, есть вещи, которые там бесят, — но есть и крутые. Некоторые публикуют что-то кошмарное, другие — то, что ты с первого раза не понимаешь, а потом любишь. Есть и те, кто формирует у аудитории хороший вкус. Это чистая демократия: вы видите, что по-настоящему интересует людей. И брендам надо это учитывать, иначе они вне повестки.
«Раньше марки не рассматривали темнокожих людей как клиентов»
Инклюзивность в бьюти-индустрии — долгосрочный тренд?
Думаю, да, ведь он начал формироваться уже давно. В эпоху супермоделей стандарты внешности были очень высоки, но девушки все равно перевоплощались. Это были зачатки разнообразия. Сегодня некоторые модели не выглядят как модели в традиционном понимании. Социальные платформы формируют новое представление о красоте. Она больше не связана с весом, возрастом, расой, гендером. Смотрите — модели в возрасте интересны не только своей возрастной группе, а молодым людям.
Да, раньше не было видно кого-то вроде Мей Маск, а теперь благодаря ей мы думаем: «Окей, через 50 лет у меня будет жизнь».
Да, она вселяет надежду.
VIVIENNE WESTWOOD, осень-зима 2018
Хорошо, а почему вокруг Fenty Beauty такой хайп? Ведь и до нее были марки с широчайшим выбором оттенков, но массово благодарить за темные тональные стали именно Рианну.
Я на самом деле не очень хорошо знаком с этим брендом, но темных тональных действительно мало. И «темный» — это упрощение: в M.A.C, например, разрабатывали оттенки не только по шкале яркости, а с учетом того, люди из каких регионов будут их носить: из Индии или Скандинавии, Северной Африки или Азии. Другие бренды тоже стараются быть инклюзивными. Если честно, традиционно марки не рассматривали темнокожих людей как клиентов, десять лет назад невозможно было представить у них соответствующие продукты. И это расизм.
Были только небольшие бренды, которые производили косметику именно для темной кожи.
Да, тот же IMAN. Темные тональные, кстати, делать дороже, чем светлые — в них больше пигмента.
Бальтазар для Stealer magazine, issue 5
«Восемь месяцев обучения для визажиста — это очень мало»
Расскажите, насколько визажист должен быть эрудированным? Остро стоит вопрос апроприации, и он возникает, мне кажется, потому что мы мало знаем о других культурах.
На глобальном уровне есть какое-то неправильное представление о работе визажиста. Много людей приходит в профессию без нужной подготовки. Думают, будут просто тусоваться. Нет, это чертовски сложная работа. Даже не из-за технической стороны: надо научиться рисовать ровные линии и так далее. Нужно понимать, что лицо — это медиум; осознавать, почему все эти линии, которые на нем рисуют, рисуют именно так. Почему при натуральном макияже губы красят розовым, а не синим. Какие элементы воспринимаются сексуальными, какие — элегантными. Примерно это я преподаю на факультете журналистики.
Ого, я не знала.
Да, уже около десяти лет рассказываю про эволюцию символов, которые сегодня воспринимаются как макияж. Это сложный предмет, но я горжусь им. У меня спрашивали на занятиях, могу ли я рассказать о косметике, — нет, но я хочу дать будущим лидерам мнений необходимые знания, с которыми они будут рассуждать про макияж.
У вас есть и своя школа Bôgart Makeup, как там дела обстоят?
Приходят обычно молодые люди, которые больше всего беспокоятся о технической стороне дела. Но с ними надо разговаривать и о менее очевидных вещах. Как общаться с клиентом в магазине, как работать на площадке в кино, как — в театре. У нас в школе курс длится восемь месяцев, и этого недостаточно.
Да? А кажется, долго.
Недостаточно. Это обучение должно рассматриваться как ученая степень, нужно узнать кучу всего. Вот вы хотите работать в балете, вам нужно сделать Жизель. Как вы ее будете рисовать? Зависит не только от характера героини, но и от указаний арт-директора: авангардная это постановка или классическая.
И какие у вас занятия в школе?
У нас две стадии обучения, первая — техническая: учим контролировать тело, смешивать цвета и все такое. На второй каждую неделю студенты работают над разными проектами. Сперва сделать съемку для журнала, ориентированного на арт и дизайн, а потом — для классического, читатель которого не готов к экспериментам.
Что тогда делает визажиста профессионалом?
Опыт. И важно искать то, что вас трогает. Это не журналы. Я не читаю их, для меня идея перерабатывать чужие изображения сродни потреблению уже пережеванной еды. Меня вдохновляет наука, космос в частности — хотя это кажется максимально далеким от макияжа. Вы можете найти что-то новое внутри себя, изучайте себя и свои чувства. Конечно, в итоге вы нарисуете стрелку, но она будет немного другой, потому что ее сделали вы.
Бальтазар для XION magazine
«Никто не умрет, если нарисовать кривую стрелку»
Какие показы вам больше всего запомнились?
Маккуина. Это первое шоу, где я настолько впечатлился. Ключевым визажистом была Шарлотта Тилбери.
Тайминг всегда сумасшедший?
Интересный выбор.
Могут быть кошмарные условия, а могут — расслабленные. Они зависят от менеджера бэкстейджа, главного визажиста, моделей. На Парижской неделе обычно сложно — модели напряженные.
Да, удивительно, до этого работала Вэл Гарланд. Шарлотта делала показ Sarabande: бледные лица и лиловые тени. Конечно, все в марке хотели попасть на эти бэкстейджи, но до этого мы были слишком сырыми.
Да и усталые, это ведь последняя неделя из четырех.
Каково работать на бэкстейдже?
Нужно пару сезонов, чтобы привыкнуть к атмосфере. Есть напряжение, нужно с ним работать. Много социального взаимодействия: с дизайнером, ключевым визажистом и брендом. Особенно это долго с большими брендами.
Несомненно. Работать на ней тяжело, потому что главная проблема — с кожей, она почти уничтожена под конец сезона. Но больше всего страдают ноги девушек.
А на каких неделях вам больше нравится работать?
Когда я был моложе, думал, что главное — четыре мировые недели. Но с опытом понимаешь, что на вторичных тоже классно. Там ты встречаешь новых людей, у них горят глаза. Дизайнеры, возможно, не продают больших объемов, но относятся к своим коллекциям как к драгоценностям. И доверяют тебе, потому что понимают, что макияж — не их специализация. Это редкая возможность помочь конкретным людям — хотя я не переоцениваю важность работы, никто не умрет, если нарисовать кривую стрелку.
GIAMBA, осень-зима 2015
Как бы вы описали свою эстетику?
Сложный вопрос, она меняется. Мне всегда нравилось рисовать, и я любил фей — мама в детстве читала мне книжки про них. Я один из четырех братьев-погодков, поэтому времени у мамы было мало, и вот эти моменты были очень ценными. Возможно, поэтому мне так нравятся феи, они чисты, не несут сексуального подтекста. Мне нравится рисовать такие же лица, без всяких эротических коннотаций — хотя вне работы я обычный человек, я люблю секс и все такое.
Но вот вы упоминали Маккуина, его эстетика не такая уж невинная.
С одной стороны, да. Но в личном общении он был очень вежливый, даже застенчивый и тоже чистый. Хотелось говорить с ним побольше, но он всегда был занят.
И последний вопрос: как вы отдыхаете?
Важно побыть в тишине, но я люблю проводить время с семьей, погулять с утра со своими собаками. И готовить.
Забавно, я заметила, многие визажисты любят готовить: Дик Пейдж, Вэл Гарланд, и вот вы говорите... Может, есть какая-то связь у этих двух занятий.
Да, я тоже замечал. Готовка тоже про эмоции, позволяет чувствовать запахи, которые при работе с косметикой отсутствуют. Последнее, что я испек, — меренговый рулет для мамы. Я еще написал ей копию рецепта от руки и проиллюстрировал его.
