Екатерина Кибовская, 

комиссар Московской международной биеннале молодого искусства

интервью:
марина анциперова

фото:
марго овчаренко

стиль:
светлана танакина

прическа и макияж:
юлия точилова

продюсер:
саша рожкова

До того как стать комиссаром 5-й, а теперь и 6-й Московской молодежной биеннале, Катя Кибовская успела прожить четыре года в Нью-Йорке, поработать в Парке Горького эпохи Капкова и перезапустить пространство «ЭМА». Сейчас она возглавляет дирекцию специальных проектов конгломерата РОСИЗО–ГЦСИ, куда входит не только Московская молодежная биеннале, но также премия «Инновация».

Один мой друг о том, как государственная служба меняет выходца из сферы культуры, любит судить по ботинкам: через пару лет сотрудничества с государственными деятелями многие архитекторы меняют кроссовки на ботинки. Что на вас за обувь сегодня и насколько комфортно вам сейчас в РОСИЗО?

На мне лоферы достаточно свободного вида одного из местных аргентинских дизайнеров, которые я купила в ноябре в Буэнос-Айресе на слете кураторов и арт-менеджеров «Арт Базель Буэнос-Айрес». Вот мой ответ на ваш вопрос.

Кожаное пальто, футболка, все — Louis Vuitton

Давайте тогда поговорим о моде. Два титана нашего искусства, Марина Лошак и Зельфира Трегулова, придерживаются совершенно разных стилей: Лошак выбирает Nina Donis и в целом одевается, назовем это в американских терминах, весьма либерально, Трегулова же с ее классическими сумками и строгими костюмами определенно консерватор. На полюсе между двумя великими женщинами где себя определите вы?

Я бы хотела избежать сравнений с кем-либо: мне кажется, это сразу делает разговор более плоским. Я легко сочетаю аргентинские лоферы с классическими вещами, люблю русских дизайнеров.

Кто тогда для вас икона стиля?

Мне нравилось, как одевалась моя мама — она была математиком, но участвовала в модных показах в Риге, носила невероятные прически. В 1980-е стала покупать костюмы Тьери Мюглера, мне подарила черно-белые босоножки Карла Лагерфельда. C детства четкое воспоминание — костюм Thierry Mugler. Мама всегда уделяла колоссальное внимание одежде и шила мне маленькие джинсовые костюмы с аппликациями, когда я училась в школе. Она сильно повлияла на меня — уже в подростковом возрасте у меня была сформирована определенная манера одеваться.

Повседневность описывает нас лучше, чем пиковые моменты

Насколько вещи важны для вас? И как бы вы определили сегодня, что такое мещанство?

Я не люблю зарастать вещами, но люблю хранить свою историю: те же черно-белые босоножки мамы — это уже наследство. Моя деятельность связана с теорией искусства, так что огромное пространство в моей жизни занимают книги: каталоги, монографии, исследования. Мне кажется, мещанство сегодня — это по-прежнему запах: запах духовной лени, которая превращается в образ жизни. Комната, где давно не проветривали, затхлое и несвободное состояние. Мещанство для меня — не визуальный образ, мещанство пахнет.

А чем для вас пахнет свобода? И стараетесь ли вы бороться за нее в своей работе?

У свободы совершенно точно есть запах, но я думаю, что этот запах будет обязательно индивидуальным: свобода совершенно точно включает в себя индивидуальность. Для меня это зима с выпавшим свежим снегом, на котором нет еще ни одного следа. А про работу… в работе мне не нужно бороться за нее. Вообще я считаю, что свобода либо есть, либо нет, и если нужно за нее бороться, то не нужно уже бороться. Знаете, как говорят: если нужно что-то объяснять, то не нужно уже объяснять.

Вы часто говорите о книгах в интервью, и мне вот что интересно: у каждого из нас есть не любимая книга, но такая, которая нас сформировала, задала какой-то важный стержень в жизни. Какая книга была такой для вас?

Детство я проводила на даче в Челюскине, и туда приезжали актеры, режиссеры, педагоги, которые много говорили о культуре. Я слушала взрослые новости, рано прочла «Трех сестер» и «Вишневый сад» Чехова, откуда поняла, что взрослый мир — это очень сложно. Вообще Чехов очень неожиданным может быть. Вот, например, его рассказ «Черный монах» — такое странное произведение, которое я, по-моему, советовала прочитать [художнику] Жене Антуфьеву. Очень короткий, очень страшный, написанный совершенно другим Чеховым, от которого остается ощущение, будто ты попал в голову Дэвида Линча. Я подписана в телеграме на канал «Письма Чехова», где каждый день можно прочитать одно из его писем. Все они гениальны, каждое — отточенное и законченное произведение искусства. Феноменальный ум, скорость мышления, эрудиция — все это видно в письмах. Я вообще думаю, что повседневность описывает нас лучше, чем пиковые моменты. 

Вы вспомнили Евгения Антуфьева, а мне хочется спросить, кого из российских художников вы цените, с кем общаетесь каждый день?

Я мечтала бы каждый день общаться с художниками, но, к сожалению, не хватает времени. Раньше я была гораздо более открытым человеком, общалась с гораздо большим кругом людей. Сейчас чувствую, что приходится беречь себя, чтобы сделать качественно свою работу, чтобы не растрачивать энергию на разговоры.

Кожаная куртка, джинсы, футболка, все — Louis Vuitton

Какими качествами должен обладать человек, чтобы вы захотели с ним работать?

Когда мне говорят, что с человеком невозможно работать, то я сразу думаю, что это именно то, что нужно. Это значит, что он перфекционист, дотошный или капризный. Я, видимо, реагирую на вызов. Я должна увидеть вовлеченность и доверие: наверное, будет правильно сказать, что в своей работе я ищу единомышленников, с которыми мы сможем вместе получить удовольствие от проекта.

Сейчас открывается вторая молодежная биеннале под вашим руководством и прошла вторая премия «Инновация». Оба раза вы выступали с заявлением, что как-то планируете перезапустить формат. Можете коротко резюмировать, в какой мере это удалось сделать?

Изнутри мне трудно оценивать результаты: нам хотелось доказать, что новый формат возможен, — и нам это удалось. Что не нужно обязательно повторять себя. Церемонию в Планетарии мы сделали одной, в Театре Наций — другой. Церемонию в Театре Наций мы построили на эффекте «здесь и сейчас»: транслировали лица победителей на большие экраны — показывали их реакцию. Если говорить про молодежную биеннале, то мы сейчас занимаемся скорее совершенствованием всех механизмов. Пятую мы полностью перезапустили — с идеей, что куратор сам должен быть молодым. Какой смысл курировать молодежную биеннале в 60 лет? Куратору нынешней молодежной биеннале Лукреции Калабро Висконти 27 лет. И ее заявка, несмотря на юный возраст, была одной из самых сильных. 

Кожаная куртка с меховым воротником, футболка, все — Louis Vuitton

Давайте поговорим о Лукреции. Пока весь мир показывает выставки на темы миграции и мировых кризисов, вы представляете биеннале с игровой темой — «Абракадабра». Чем эта тема, на ваш взгляд, актуальна?

Мне кажется, мы работаем на опережение — как это было с Надимом Самманом, куратором прошлой молодежной биеннале, — выставки, похожие на его проект «Глубоко внутри» [о власти технологий над нами], я потом видела по всему миру. У меня есть ощущение, что и «Абракадабра» окажется на пиковом моменте — но я бы хотела подчеркнуть, что это концепция Лукреции и отвечать на этот вопрос — ее епархия. Я не куратор, я комиссар. В этой работе нет моего визионерского участия. 

Давайте поговорим о вашей должности.
Чем вы занимаетесь?

Наверное, можно провести аналогию с дирижером, который собирает оркестр и позволяет музыке звучать. Кроме очевидного функционала — поиск денег, работа экспертного совета, который выбирает кураторов, — нужно собрать весь механизм вместе, привести систему в порядок, заставить ее работать как единое целое. Куратор — первая скрипка, солист, комиссар же создает ему обрамление, комфортные условия для работы. Если мы приглашаем международного куратора работать в России без поддержки, то у него могут случиться определенные психологические сложности: не все привыкли работать в системе русского менеджмента, мы в данном случае проводники.

Кожаная куртка с меховым воротником, Louis Vuitton

Сорочка Louis Vuitton

Как устроена работа молодежной биеннале? Сколько людей сидит в офисе, сколько задействовано в проекте в целом?

Мы похожи на маленький бутиковый бренд, который скрывается за большим словом «биеннале». Фактически это пять-шесть человек, которые работают в дирекции. Но при этом мы полностью опираемся на две институции-организатора: РОСИЗО и ММОМА. 

Почему биеннале снова проходит на Красной Пресне — этот район, как вам кажется, может стать новым арт-кластером?

Мы делаем каждую биеннале на новом месте и посмотрели огромное количество площадок — включая рынки и вокзалы. Вплоть до того, что в качестве неожиданного пространства открыли для себя катакомбы на Солянке. Но чтобы сделать выставку в бомбоубежище, нужно продумать систему безопасности, да и потребовался бы колоссальный бюджет — мы не можем себе это позволить. В какой-то момент появился «Рассвет», который никогда до того не использовался для таких больших проектов от искусства. Фантастика, что уже две биеннале на Красной Пресне, — хочется верить, что мы даем новую жизнь этому месту. 

Сапоги Louis Vuitton

Зачем, как вы думаете, нужна молодежная биеннале?

Это лучше спросить у художников. Я считаю, что мы инвестируем в их будущее. Пока многие из них упоминают нас как вершину своей карьеры, а потом, я надеюсь, станут упоминать и выставки в Помпиду. 

Верхняя граница возраста участников — 35 лет. Вам скоро исполняется 35 лет. Как вы переживаете этот возраст?

Я не трепещу перед этим рубежом, смотрю на свой возраст трезво и с интересом. Знаете, мы открываем спецпроект «Идеальный возраст» — это будет выставка на две площадки, первая из которых будет в ММОМА, вторая — в Музее Зверева. Вот в Музее Зверева куратор Полина Лобачевская, которая была музой Зверева, дружила с Тарковским. Я обожаю людей с опытом и молодой душой: у них нет страха, и в общении с такими титанами духа приходишь к выводу, что возраст — понятие условное. Бояться нечего.

Я не люблю зарастать вещами, но люблю хранить свою историю

Как обычно проходит ваш день?
Есть ли какие-то ритуалы? 

День на день не похож. Встаю в зависимости от того, когда ложусь, а ложусь тогда, когда мое сознание позволяет мне расслабиться, — иногда в два утра, иногда в четыре. Ритуалы — вещь хорошая, но это тоже приходит с возрастом. Я стараюсь каждый день поговорить и уделить внимание родным — в таком ритме жизни, в котором живем, при таком количестве информации, как ни странно, эсэмэс любимому человеку, звонок маме, встреча, ужин — уже ритуал, который нужно поддерживать. Это такой каркас жизни, который дает возможность не распадаться, не запутаться в информации. 

В этом году у биеннале подобралась очень женская команда: все кураторы главных проектов — женщины, среди художников соблюдено равенство. Как вы видите сегодня позицию женщины в современном искусстве? Часто ли вы чувствовали, что оттого, что вы женщина, у вас не те шансы или доходы, что у мужчин?

Я же управленец, а за художников должны отвечать художники: мне кажется, что главное — чтобы человек был на своем месте и занимался своим делом. Мне комфортно в любых условиях и важно, чтобы человек был профессионалом. Если человек работает, то какого он пола, мне не важно.

ПЯТЬ ПРОЕКТОВ БИЕННАЛЕ: ВЫБОР КАТИ

Спецпроект «Идеальный возраст» — выставка на две площадки, первая из которых будет в ММОМА, вторая — в Музее Зверева.

Образовательный центр ММОМА открывается в преддверии биеннале. В городе еще не было такой площадки на уровне города, куда могли бы прийти молодые художники, кураторы, там работать и создавать свои проекты.

1.

4.

ЦУМ впервые участвует в биеннале молодого искусства — мы построили на 5-м этаже образовательную площадку с танцполом. Там будут проходить лекции и воркшопы в формате «здесь и сейчас» — и эта образовательная программа представляет собой беспрецедентную историю, которая больше не повторится.

2.

Я очень жду специальный проект под кураторством Жени Чайки [в ГЦСИ на Зоологической]. Я видела результаты ее работы над выставкой в рамках Уральской биеннале, и мне нравится ее подход — в ней есть что-то от вышивальщицы или кутюрье, которая долго и красиво работает над всеми нюансами, как будто бы вышивает смыслы. Она, например, для своей выставки «Спасибо, пожалуйста, извини» собирает сны обычных людей. Она для меня воплощение русской души — лиричной, с вниманием к слову, широтой и мастерством.

5.

«Винзавод» дает площадку образовательным инициативам и миссиям, которые инвестируют в художников, — и очень хочется скорее увидеть, какие они готовят для нас спецпроекты.

. 

3.

Вы верите в возможность новых горизонтов в искусстве?

Я занимаюсь премией «Инновация», и этот вопрос для меня принципиален. Мы постоянно думаем о том, создается ли что-то новое, что станет классикой завтра. Новое — это постоянный рубеж: и в физике, и в поэзии, и в генетике. Я с интересом смотрю программы про генетику, биологию — вот где люди новые рубежи открывают, колоссальные прорывы! Мне кажется, что именно в междисциплинарных практиках художники могут что-то для себя нащупать. Хотелось бы, чтобы история не повторяла себя и художники не изобретали колесо снова и снова — а этого, к сожалению, мы так много видим в заявках. Именно поэтому образовательные миссии так важны, профессиональная поддержка, среда, в которую художники попадают, дают нужные инструменты для выражения себя.

Вам бывает скучно?

Многие великие стремились к покою и воле, давайте вспомним Пушкина. Разве покой — это скучно? Я думаю, что скука — это скорее вид тревоги, такая ментальная истерика и обратная стороны суеты. Почему человек не может получать удовольствие от повседневности?

РЕДАКЦИЯ БЛАГОДАРИТ ГЦСИ НА ЗООЛОГИЧЕСКОЙ, 13 ЗА ПОМОЩЬ В ОРГАНИЗАЦИИ СЪЕМКИ.