по-американски
ФОТО:
GETTY IMAGES, архивы пресс-служб
Чуть больше двух недель назад, 8 августа, американская певица Этель Кейн выпустила свой второй студийный альбом — Willoughby Tucker, I’ll Always Love You. Пластинка, с ходу ворвавшаяся в чарты и получившая весьма положительную критику, стала светлым пятном в крайне мрачном новостном фоне, окружающем артистку. Все наконец начнут обсуждать музыку Этель, а не ее близкие к экстремизму высказывания — в том числе призывы убивать побольше топ-менеджеров — и неоднократные заявления о том, что иногда насилие может быть необходимо для решения общественных проблем. Денис Бояринов, изучив дискографию певицы, отмечает, что в своем творчестве она далека от оправдания насилия, но неизбежно его романтизирует.
Этель Кейн, God's Country, 2021
Willoughby Tucker, I’ll Always Love You
В январе 1958 года 18-летний Чарльз Старквезер — юноша с лицом Леонардо ДиКаприо и взглядом волка — вместе со своей девушкой,
14-летней Кэрил Энн Фьюгейт, отправился в романтическое автопутешествие. Путь влюбленных лежал через снежные равнины Небраски из столицы штата, города Линкольн, в Вайоминг. Перед путешествием и по дороге подростки совершили десять убийств. Среди жертв были отчим Кэрил и ее мать, а также ее двухлетняя сестра Бетти Джин. По дороге влюбленные грабили случайных встречных и угоняли автомобили.
Этот вояж, был, однако, совершен ими не ради наживы или скандальной славы. По всей видимости, он стал попыткой подростков вырваться из постылой провинциальной действительности, не сулившей им ничего, кроме бедности и скуки, — абсурдным в своей жестокости побегом от апатии. Подобно героям бульварных романов, Чарльз и Кэрил рванулись куда-то «за флажки» — и навстречу катастрофе. Старквезер вошел в криминальную историю Америки как архетипический spree killer, воплощение хладнокровного убийцы, упивающегося немотивированным насилием. Кэрил осталась фигурой загадочной: симпатичная круглолицая школьница, упорное молчание которой так и не позволило общественности понять, была ли она соучастницей трагедии или одной из ее жертв. Чарльз сел в 1959-м на электрический стул, не раскаявшись в содеянном. Кэрил же, проведя в тюрьме восемнадцать лет и выйдя на волю в 1976-м за примерное поведение, скрылась в глубинах Америки, так и не дав ни одного интервью.
Кэрил Энн Фьюгейт и Чарльз Старквезер, 1958
История Чарльза и Кэрил, как когда-то история других печально знаменитых любовников — Бонни и Клайда, — превратилась в один из американских мифов, будучи многократно рассказанной в книгах, кино и песнях. Одним из самых сильных художественных откликов на эту документальную трагедию стала завораживающая баллада Брюса Спрингстина Nebraska. Написанная от лица убийцы, ожидающего казни, она открывает одноименный альбом 1982 года, где «Босс», как называют Спрингстина в США, под тихий перебор акустической гитары и хрустальный звон глокеншпиля заглядывает в бездну американской провинциальной жизни. Эта пластинка — сдержанная, печальная и предельно минималистичная — стала полной противоположностью образу «короля стадионного рока», уже закрепившемуся тогда за Спрингстином. Со временем альбом вошел в число его лучших работ и оказал огромное влияние на музыкантов разных поколений: как младших современников, так и тех, на чьих песнях рос сам Спрингстин, — например, Джонни Кэша.
Брюс Спрингстин, Nebraska, 1982
Тени Чарльза и Кэрил, отголоски нуарных баллад Спрингстина и мотив крушения американской мечты оживают в A House in Nebraska — центральной песне с дебютного альбома Preacher’s Daughter, который певица и автор песен Хейден Силас Ангедония записала от лица своего альтер эго, Этель Кейн. В этой песне Кейн оплакивает утрату главной любви своей жизни, возвращаясь мыслями в место, где они были по-настоящему счастливы, — на грязный матрас в заброшенном доме где-то в недрах Небраски. Героиня разрывается между тоской и чувством вины, возвращаясь в мыслях к словам возлюбленного: «Даже если мы умрем этой ночью, ты будешь моей до самой смерти».
Этель Кейн, Preacher’s Daughter, 2022
Небраска у Этель Кейн, как и у Спрингстина, — не просто место на карте, а метафора эмоциональной пустоты и утраченного рая, по которому тоскует героиня, бредущая по собственным кругам ада. При этом A House in Nebraska дает лишь интригующую завязку запутанной истории. Из песни неясно, что случилось с возлюбленным Этель: почему он оставил ее, где он сейчас, жив ли и за что именно она винит себя, топя отчаяние в виски. Даже его имя — Уиллоби Такер — мы узнаем позже. Однако именно из этой песни вырос альбом Preacher’s Daughter, попавший в топ-10 Billboard, и сумрачная вселенная Этель Кейн, вокруг которой уже успел сложиться обширный и преданный фандом.
Fear No Plague, 2021
В Preacher’s Daughter рассказывается история падения Кейн — двадцатилетней дочери священника, выросшей в захолустье на юге США. В детстве она пережила сексуальное насилие со стороны отца — травму, ставшую источником всех ее мучений и невзгод. Затем — разрыв с первой любовью, тем самым Уиллоби. Потом — роман с парнем-налетчиком, погибшим во время ограбления банка. Сбежав от полиции, Этель оказалась в абьюзивных отношениях с дальнобойщиком: он подсадил ее на наркотики, принудил заниматься проституцией, а в финале... убил и съел. Этому повороту истории посвящена Ptolomea — композиция, названная в честь одного из кругов ада у Данте и звучащая как натуральный хоррор.
И все же финал альбома несет в себе классический христианский мотив надежды: упование на лучшую жизнь после смерти. В гимне Sun Bleached Flies голос Этель уже звучит будто из небесного храма: под мажорные аккорды органа и ликующий саксофон она возносит аллилуйю дому в Небраске — единственному светлому воспоминанию о двадцати годах, проведенных в земной юдоли. Вся эта американская история ужаса облачена в сладкозвучный седативный звуковой ряд. Светлое контральто Кейн летит в купол, как у героини знаменитого стихотворения Блока, на фоне гипнотического саундтрека на стыке альт-кантри, дрим-попа, эмбиента, сэдкора и витч-хауса.
@davidebarbieri
American Teenager, 2022
Пугающий нарратив нужен Хейден Силас Ангедонии не только для того,
чтобы пощекотать нервы слушателям. Задуманный как киносценарий, альбом Preacher’s Daughter стал еще и общественно-политическим манифестом поколения, живущего в эпоху торжества патриархальных ценностей. «Это большая история — судьба настоящей американской девушки, сломленной тяжестью ответственности перед Богом и страной, — говорила Хейден в интервью Billboard. — Американская мечта недостижима: быть идеальной дочерью, безупречной христианкой... Вся эта ноша, возложенная на плечи молодых людей, почти невыносима. Для меня этот альбом — предостережение о том, что произойдет, если не освободиться от воображаемых цепей: оков религии, семьи и чужих ожиданий».
Даже в самой легкой песне альбома, American Teenager, скрыт горький социальный комментарий. В тексте песни, замаскированной под оболочкой ностальгического синти-попа, скрыт образ гроба, в котором возвращается соседский сын — герой войны, на которую он сам так стремился попасть. «Еще одно пылкое сердце, забранное американской мечтой», — отстраненно, без аффекта, констатирует Хейден. Иронично, что эта песня стала главным хитом Этель Кейн и вошла в список лучших композиций 2022 года по версии Барака Обамы. Вероятно, бывший президент, как и многие американцы, был зачарован обольстительным тембром артистки — и не сразу расслышал, о чем она поет.
«Целиком и полностью», 2022
Песни Этель Кейн можно упрекнуть в излишней литературности и кинематографичности — тем более что сама певица сопровождает их эстетскими артхаусными клипами: ручная съемка, эффект VHS-пленки, крупное зерно, резкие тени и контрастные цвета. Этель не скрывает, что черпает вдохновение в литературе «южной готики» — от Фланнери О’Коннор до Кормака Маккарти — и авторском кино: от Терренса Малика и Дэвида Линча до Ларри Кларка и Луки Гуаданьино (сюжет его каннибальского роуд-муви «Целиком и полностью» она перенесла в одну из своих песен). «Я всегда хотела снимать кино, но не могла, — как-то призналась она. — Поэтому начала писать песни». И все же, помимо множества отсылок к литературе и кино и густой «зримой тьмы» в звуковой атмосфере, за которую ее прозвали «готической Ланой Дель Рей», в песнях Кейн спрятано множество точных, почти документальных деталей. Она сама выросла внутри тех сюжетов, о которых поет: ее песни о молодых американцах, оказавшихся в ловушке обстоятельств, во многом опираются на личный опыт и среду, в которой она формировалась.
По словам певицы, свою героиню она придумала как безопасный способ выговориться, не подвергая опасности себя и близких. Хейден Ангедония росла в городке Перри, штат Флорида, в консервативной религиозной семье. Ее отец был проповедником, детство прошло в церковном хоре — среди служб, библейских проповедей и суровых запретов. Она жила под колоссальным давлением патриархальной среды и слишком часто видела вокруг женскую боль. Это было особенно тяжело, потому что в подростковом возрасте Хейден начала осознавать себя девушкой, запертой в теле мальчика. Изолированная в религиозном окружении, она остро переживала чувство вины и стыда. Повзрослев и уехав из дома — за тысячу километров, в Алабаму, — она, полностью сменив идентичность, включая имя, покрыла тело и лицо татуировками и стала писать песни о крушении навязанных идеалов и о тех, кого общество склонно считать монстрами, но кто, как и любое существо, отчаянно нуждается в любви.
Хейден задумывала Preacher’s Daughter как первую часть семейной саги, посвященной трем поколениям женщин из рода Кейн — дочери, жене и матери проповедника. Через эту историю она хотела раскрыть темы, характерные для «южной готики»: разрушенные семьи, религиозный фанатизм и цикл насилия, который невозможно разорвать. «Моя любимая тема — межпоколенческая травма: то, что передается из поколения в поколение, и то, как поступки родителей или даже бабушек и дедушек могут влиять на тебя, — говорила артистка. — Мне важно исследовать, как наши действия отражаются на других, каковы отношения между родителем и ребенком и как все в итоге замыкается в круг».
@blakeuppp
Однако сюжет увел ее в несколько ином направлении. После Preacher’s Daughter, в начале 2025-го, Хейден сделала отступление и выпустила Perverts — экспериментальную запись, тяготеющую к дроуну и чернильно-черному эмбиенту, посвященную перверсиям, концепции греха и неизбежному божественному возмездию. Спустя несколько месяцев за ней последовал альбом Willoughby Tucker, I’ll Always Love You, вернувший песни Этель Кейн в чарты, — он был представлен артисткой как приквел к Preacher’s Daughter. Именно в нем ее поклонники надеялись найти ответ на главный вопрос, мучивший их так же, как фанатов «Твин Пикса» некогда терзала загадка «Кто убил Лору Палмер»: «Куда пропал Уиллоби Такер?».
← Perverts, 2025
Разумеется, Хейден Силас Ангедония ушла от прямого ответа, но оставила достаточно подсказок. Из альбома становится ясно, что Уиллоби Такер — духовный близнец Этель Кейн. Он вырос в неблагополучной семье, конфликтовал с отцом, вернувшимся с войны с ПТСР, и сам стал жертвой домашнего насилия. Он — носитель тех же родовых травм, что и Этель, и именно они предопределяют катастрофичность их отношений. Заголовок финальной композиции альбома, Waco, Texas, отсылает к другой документальной истории, потрясшей Америку: гибели религиозной общины «Ветвь Давидианцев» в техасском городке Уэйко. В 1993 году они вступили в вооруженное противостояние с ФБР, которое перешло в 50-дневную осаду, штурм с применением оружия и слезоточивого газа, и закончилось пожаром и гибелью восьмидесяти верующих — четверть из которых были дети.
«Когда Этель и Уиллоби влюбляются друг в друга, они слепы к остальному миру, — объясняла артистка. — Но в конце концов реальность врывается в их жизнь, и все сгорает в огне. В этом я вижу параллель между их отношениями и событиями вокруг давидианской секты. Для Этель он — прекрасный, чарующий Бог, в которого она безоглядно влюблена. Но со временем она понимает: перед ней лишь сломленный мальчик, и они оба зашли слишком далеко».
В мире Этель Кейн любовь не становится спасением — так же, как для подростков из Небраски. В истории Этель и Уиллоби, словно в треснувшем зеркале, вновь отражается оборотная сторона американской мечты: обманутые надежды и иллюзии юных неизбежно превращаются в трагедию.
