blazar
и базар

ТЕКСТ:
ДАРЬЯ КОНОВАЛЕНКО

В Музее Москвы завершилась третья по счету ярмарка современного искусства blazar. Два с небольшим года ее существования тепличными никак не назовешь, но, если судить по количеству участников — независимых художников, галерей и учебных заведений — современного искусства в стране меньше не стало. Разобраться же в качественных изменениях попыталась продюсер культурных проектов Даша Коноваленко.

Осторожно,
двери открываются

Создатели ярмарки сразу обозначили своей первой миссией «развитие солидарных отношений и горизонтальных связей», и тут полноводное светское открытие, на котором не пересыхают ручьи просекко и текут разговоры, должно было сыграть важнейшую роль. Самым прозорливым скептикам все это не без причин напоминало «пир во время чумы», но, откровенно говоря, таков уж незавидный исторический фон молодой ярмарки — она и открывалась в самый разгар пандемии. Зато аншлаг в Музее Москвы явно подстегивал продажи — гости, от Антона Белова и Пьера Броше до Евгении Миловой и Ксении Собчак, покупали наперебой, создавая ощущение азарта, которое Милова описала очень емко: «На blazar чувствуешь себя купцом-авантюристом. Большая разница в ощущениях: ты смотришь, как играют в рулетку, или сам сидишь за столом и делаешь ставки. В случае с blazar мне повезло побывать во второй роли. Причем тут все происходит на бешеных скоростях: невозможно „переспать“ с мыслью о покупке, работы лихо разлетаются. Азарт делает тебя прыгучим охотником, и это большое удовольствие». Она, к слову, ушла с открытия, купив работу Лизы Нестеровой «Путешествие», небольшую работу Аглаи Кузнецовой, а вот картину Анны Сладковой А mischief упустила.

В целом гости еле успевали хвастать покупками в запрещенной социальной сети, а галеристы не успевали вешать красные кружочки (знак купленной работы).
Но, наверное, итоги ярмарки как бизнеса надежнее оценивать в цифрах, а не в ощущениях.

монета

Директор blazar Александра Лекомцева сразу напутствовала гостей: buy now and cry later. Этому совету последовали многие, так что, по словам организаторов, значительная часть работ была куплена уже на предпоказе. В первый же день было продано 98 работ на сумму более 4,5 млн рублей. Среди них — все до единого зеркала Анны Павловой (от 60 до 160 тысяч рублей) на стенде галереи Алины Крюковой a-s-t-r-a. У Ruarts только в первый день было продано 50 тарелок Кира Эсадова — прямиком в коллекции Ксении Собчак, Фрола Буримского и Аркадия Воложа. На стенде SAMPLE c графикой Жени Власовой, керамикой Сони и Вари Чельцовых и полотнами Алисы Гвоздевой продажи составили около 1,8 млн рублей.

Мы помним, что создатели ярмарки с самого начала пытались облегчить процесс покупки, развесив рядом с работами QR-коды и даже этикетки с ценами. И кажется, это работает. Во всяком случае, на balazar покупать искусство не боятся и новички, которым больше не нужно уточнять стоимость работы у представителя галереи или институции. Ирина Шульженко, соосновательница (вместе с Дарьей Ярцевой) проекта Deep List, делится впечатлениями от дебюта на ярмарке: «Мы продали работы всех трех авторов и больше половины всех работ со стенда. Причем первая работа Дарьи Емельяновой (и самая дорогая, стоимость 300 тысяч рублей) ушла в первый же вечер. Особенно приятно, что работы ушли в хорошие коллекции, но, к примеру, две небольшие бронзовые скульптуры Анастасии Шенсеневич приобрела покупательница, которая призналась, что вообще покупает искусство впервые».

Дарья Емельянова

Довольны коммерческими результатами остались и в образовательных учреждениях — эта секция ярмарки остается крайне представительной уже третий год подряд, объединяя под одной крышей и пионеров прогресса вроде Школы дизайна НИУ ВШЭ, и титанов российского художественного образования из МГАХИ им. В.И. Сурикова. Директор HSE ART GALLERY Дарья Кузнецова рассказывает: «Поддержка образовательных учреждений — важная и неотъемлемая часть как развития арт-рынка, так и движения всего современного художественного процесса в целом. Продажи в этой системе играют роль мотиватора и некого критерия интеграции в профессиональное сообщество, что безусловно важно для студентов. Особенно приятно, что из девяти работ представленных на стенде художниц (Алены Пасхиной, Ники Темеевой, Чэнь Хунчжи) куплены шесть». Делится и результатами продаж: более 300 тысяч рублей.

Максим Емельянов

Продолжает ярмарка и вектор на демократизацию — хвастаться, как прежде, работами, ушедшими за 840 тысяч рублей, немного неловко, в этом году диапазон расценок от 5 тысяч до 300. Например, великолепный плед Вари Чельцовой можно было купить за 20 тысяч рублей, а кольца Дишон Юлдаш за 5-7 тысяч.

По итогам всей ярмарки средний чек стендов независимых художников составил 30-50 тысяч рублей, а в галереях — 100 тысяч рублей. Всего молодого искусства было продано более чем на 40 млн рублей. 

Внутренний диалог

В этом году навигация стала понятнее, аллеи стендов стали отличимы друг от друга, найти интересующую работу стало проще. Но найти интересную — как будто сложнее. Коллекционер Денис Химиляйне разочарования не скрывает: «От ярмарки нельзя требовать актуального искусства: люди выставляют и продают то, что покупается. Нынче народ заточен на „салон“. Однако от ярмарки молодого искусства хочется яркого, энергического высказывания, а получилось „беззубо“. Выбор независимых художников был сомнительным. Понравились только стенды Futura, YABA, Anna Nova и RuArts».

Кинуть камень в огород организаторов сложно — зубастое, а значит, политическое искусство сейчас требует почти самоубийственной смелости, но не замечать отсутствие этого искусства также невозможно. В конце концов, ярмарка — это не только место купли-продажи, но и пространство диалога. И в этом году, если судить по программе дискуссий и мастер-классов blazar, разговоры очевидно развернулись внутрь арт-рынка — обсуждали авторские права, взаимодействия с институциями и поведение покупателей искусства на маркетплейсах. Искусствовед Ксения Коробейникова видит в этой повестке свои плюсы: «Отличительная черта этого blazar — попытка освоить институциональность. И это тоже прекрасно, так как кто-то должен был взять на себя этот функционал. Они поддерживают независимых художников, самоорганизации, юные галереи, учебные заведения. И это отразилось на публичной программе. Она получилась своевременной, глубокой и разносторонней. Ее бы продлить на год. А то слишком высокая была концентрация значимых событий на протяжении всего-то четырех дней».

Occulta Muscas

Вперед
в будущее

Арсений попов

Третий blazar не оставляет сомнений, перед нами, безусловно, проект с большим потенциалом: плацдарм как для начинающих, так и для опытных коллекционеров. Ярмарка, которая рискованно открылась в пандемийный 2020 год, растет как на дрожжах, и даже те, кто ее ругают, считают не зазорным выставить здесь свои работы, пусть даже тиражную графику. Однако за пределами бизнеса перспективы и самой ярмарки, и молодого искусства как такового остаются туманными: ждет ли нас необратимая диджитализация — благо секцию цифрового искусства в этом году собрали на любой вкус, или повсеместное коллаборирование с крупными брендами — в этот раз гегемоном ярмарки очевидно оказался «Яндекс.Маркет»? Не превратится ли в удушливой политической атмосфере современное искусство в декоративное? Или все-таки на этих стендах будет находить место под солнцем все молодое, живое и настоящее? Как, например, работы Лизы и Александра Цикаришвили, представленные на стенде независимой петербургской галереи YABA. Сама Лиза описывает свой визит на ярмарку очень откровенно: «YABA впервые выбралась из петербургского подполья на столичную ярмарку. Поскольку мы не коммерческая галерея в традиционном смысле, а скорее самоорганизация художников, для нас это был неоднозначный опыт. Тем не менее приятно было увидеть друзей, критиков и коллекционеров на нашем стенде, рассказать им о важных для нас авторах и их работах». Наверное, blazar вообще не однозначный опыт — но нужным он от этого быть не перестает.