Цвет в фильме «Солнцестояние»

KION и «Художественный» выпускают в повторный прокат «Солнцестояние», один из самых интересных хорроров последнего времени. В палитре этого шведского триллера ни одной мрачной краски, но картина выходит все равно пугающей. Разбираемся, как получилось это летнее и страшное кино.

Дени и Кристиан переживают не лучший период. Дени не так давно при страшных обстоятельствах потеряла семью, а Кристиан разлюбил Дени, но остается рядом из чувства долга. Вместо того чтобы бросить девушку, как собирался, он берет ее с собой в поездку в лесную общину язычников, которую планировал с друзьями — студентами-антропологами.

Приезд на место все отмечают порцией галлюциногенных грибов, и Дени кажется лишней на этом празднике жизни: пока прочие признаются друг другу в вечной дружбе и ползают по изумрудной траве, Дени, охваченная паникой, отсиживается в темном сарае и старается не глядеть на свои руки и ноги, сквозь которые прорастает эта самая трава, жутковатым образом призывая слиться с природой. Это не самое дружественное слияние и поглощение окажется магистральной темой фильма.

Вообще сразу скажем, что, если вы не смотрели «Солнцестояние», любите страшные истории и нетерпимы к спойлерам, отложите этот текст ненадолго. Добавьте его в закладки и срочно бегите смотреть фильм.

«Солнцестояние» — один из самых заметных и интересных хорроров последних лет. Как и предыдущая работа режиссера Ари Астера, этот фильм, хоть и включает в себя пару кровавых сцен, пугает совсем другим: тревожными деталями, сложной продуманной атмосферой, а главное, чудовищным зазором между привычным приветливым бытом и хтоническими поворотами сюжета. Стилистически линия повествования проводит героев, одетых в ничем не примечательные серо-коричневые футболки и худи, из интерьеров банальных квартир, машин и пабов в странный и поначалу кажущийся очень гостеприимным мир коммуны посреди ярко зеленеющих полей и лесов. Когда начнется все самое страшное, они уже будут в местных праздничных костюмах — белых льняных одеждах с яркими вышивками.

Как и сюжетная линия, цветовые решения «Солнцестояния» гротескно обманчивы: чем радостнее цвета, чем ярче солнце, чем шире гостеприимные улыбки — тем ближе смерть. В этом есть своя логика: герои попадают на великое празднование жизни, а жизнь в языческих ритуалах неотделима от смерти. Община празднует, по сути, круговорот бытия: то, чему суждено жить, будет жить благополучно лишь тогда, когда все, чему надлежит умереть, будет своевременно и по всем правилам принесено в жертву. Яркое солнце, бескрайний зеленый луг, добрая улыбка, неумолимая репетативная ритуальность, — то, что во многих привычных нашему сегодняшнему глазу сюжетах призвано успокаивать, в мире «Солнцестояния» таит глубинную опасность для главных героев.

Белый

Главный пейзаж всего фильма — идиллическая зеленая поляна, по которой снуют в разные стороны люди, облаченные в сияющие на солнце яркие белые одежды с цветными вышивками. Белый был очень важен для фильма как точка отсчета. Вся первая половина пребывания героев в общине выстроена на этом контрасте между их неприметными цивилизованными одежками и гордой белизной местных платьев. Поначалу это главное, на что мы обращаем внимание, и лишь дальше, по ходу развития церемониальных обрядов, на первый план выходят другие цвета — прятавшиеся в вышивках рубах и деталях интерьеров.

Чтобы сшить такое количество белых платьев, которые будут выглядеть достаточно аутентично, художница по костюмам Андреа Флеш раздобыла тонну столетнего белого льна, который, к удаче всего костюмного департамента, смогла найти в Венгрии, где фильм снимался (в самой Швеции снимать оказалось сложно и дорого). Там же она искала народные вышивки, которые для экономии времени и бюджета на большую часть костюмов нашивали, а не вышивали с нуля. Вышивки искали среди наследия народов, чьи традиционные узоры были визуально близки к шведским (кроме украинских, венгерских и румынских, например, это оказались также перуанские мотивы).

Белый остается с нами до конца, как фон для все большего количества узоров, как tabula rasa исконной чистоты, на которую община наносит свои ритуалы и правила жизни. Наглядный пример — белый терем, исписанный бесчисленным количеством ритуальных рун и рисунков, где Кристиана сажают напротив изображения горящего медведя, который воплощает его грядущее. Это также момент, когда герою предстоит сделать последний решающий шаг в сторону опасности и одновременно — в сторону от Дени, которую он, пусть и в рамках чужого священного обряда, предает.

Голубой

Ари Астер продумал для фильма отдельный цветовой код. Свой цвет был прописан для каждого из обрядов, которые наблюдают герои по ходу действия. Первый по-настоящему шокирующий их момент — Еттеступа, обряд самубийства престарелых членов общины, которые не могут больше сами обеспечивать свое существование, — решен в голубом. Голубые одежды героев ритуала, голубое кресло, голубые вышивки символизируют жертвенность и смирение. С этой точки зрения, кстати, важна и вышивка на платье главной героини в финальной сцене: до того, как переоблачиться в цветочный наряд, она тоже танцует среди селянок в платье именно с голубыми вышивками. А также — с двумя рунами, обозначающими невинность, пассивность, бессилие и жертвенность. Это лишь одна из многочисленных деталей, дающая ключ к более глубокому пониманию финала фильма, чем «непутевому бойфренду досталось по заслугам».

Зеленый

Не цвет, но стихия; не лес, но заросли: не трава — но ползучая сила природы. Зеленый в фильме важен не только как цвет, но и как фактура: пользуясь визуальным приемом психоделического трипа в самом начале фильма, Астер открывает себе дорогу к использованию постоянных визуальных флешбэков: раз начав волноваться в кадре, деревья и цветы уже так до конца и не остановятся. На них то и дело будут незаметно для зрителя проецироваться размытые видения кошмаров главной героини, не давая расслабиться и насладиться обманчивой беззаботностью пейзажа ни ей, ни зрителю. В ряду церемоний этот цвет соответствует ночному жертвоприношению Богине у воды. Кульминацией сцены, снятой в гуще темно-зеленых зарослей прибрежной поляны, становится выход ребенка в ритуальном костюме из зеленой сетки.

Желтый

В этом фильме желтый — цвет смерти. Круглая площадка для ритуальных собраний, островерхий дом, строящийся для финального ритуала, — все это яркие желтые акценты, и каждый герой, которого ждет смерть, так или иначе соприкасается в кадре с деталями желтого цвета.

Цвет наступает не сразу. Например, мягкий медовый оттенок напитков на столах во время всеобщих пиров, детали интерьера и венки из цветов, уже более ярких. Этот бледно-желтый — палящее полуденное солнце, тревожная середина между белизной торжественных приготовлений — в чистых рубашках, слепящих скатертях, устилающих длинные столы посреди поля, — и ярко-желтое марево деревянного сооружения, которое, разгоревшись, превратится в оранжево-красное.

Радуга

Ядовито-розовый, ярко-лиловый и фиолетовый — оттенки, которых до финального акта в фильме практически нет. Вкрапления красного тоже появляются все больше к концу — вышивками с красными узорами — как бы эхом красной крови, оставленной на местах жертвоприношений. Вместе с уже упомянутыми голубым, зеленым и желтым все эти цвета в самых ярких своих оттенках ждут финального акта, где появляются на пестром костюме главной героини. «Финальный наряд Дени должен был выглядеть так, как будто она надела на себя всю поляну», — рассказывает Флеш о моментально превратившемся в легенду платье с головным убором, сделанным вручную из 10 000 шелковых цветов ярких расцветок. Это платье, кстати, стало одним из самых заметных лотов в карантинном аукционе моднейшей киностудии А24 — но досталось Музею Американской киноакадемии, организация купила лот за 65 000 долларов, обойдя на торгах в том числе Ариану Гранде.