Работа, работа, перейди на Федота

ФОТО:
АРХИВЫ ПРЕСС-СЛУЖБЫ APPLE TV+

Сегодня дебютировал второй сезон «Разделения» — научно-фантастического шоу Бена Стиллера и Дэна Эриксона о компании Lumon Industries, расщепляющей сознание своих сотрудников. В результате возникают две личности: одна для работы, другая для жизни. Редактор отдела культуры The Blueprint Иван Чекалов, старательно избегающий офисов, взглянул на сериал как на экранизацию книги американского антрополога Дэвида Гребера «Бредовая работа. Трактат о распространении бессмысленного труда» и предложил еще четыре телевизионных проекта для тех, кому хочется узнать об анархистской антропологии чуть больше.

Марк Скаут просыпается с похмелья. Голова раскалывается, синяки под глазами, тошнота, а за окном идиллия — он живет в коттеджном поселке в уютном голубом домике. Сейчас зима, и каждая соседская крыша увенчана белой пирамидой снега. Два года назад жена Марка погибла в ДТП. Чтобы избавиться от навязчивых мыслей, он решился на операцию «разделение» — с тех пор существует два Марка Скаута, ничего не знающие друг о друге: один все такой же угрюмый, просыпающийся с похмелья и засыпающий с бутылкой в руке, второй существует только восемь часов в день, с 9:00 до 17:00 в офисе. Каждое утро Марк надевает отутюженный костюм, заводит машину, доезжает до бескрайней и безжизненной парковки у здания Lumon Industries и, поздоровавшись с охранником, заходит в лифт. Где-то между этажами в голове щелкает тумблер, Марк вдруг начинает улыбаться — когда распахиваются двери, это уже не одинокий алкоголик, а добродушный остряк, сотрудник отдела «Обработка метаданных», которого ожидает повышение.

Чем конкретно занимается Марк, из первого сезона «Разделения» не ясно. Мы видели лишь, как он распределяет на ретрофутуристическом компьютере цифры по папкам — в одной «страшные» цифры, в другой «смешные» и так далее. Абсурдность этой задачи не смущает главного героя, пока одновременно не случается два события: во-первых, пропадает его лучший друг, глава «Обработки метаданных» Питер «Пити» Килмер, во-вторых, в отделе появляется новая сотрудница, Хелли. Вторжение реальности действует на него как трещотка мигрени — «рабочий» Марк словно бы просыпается от дурного сна. И начинает искать путь к свободе.

Феномен bullshit job, или бредовой работы, описан американским антропологом и анархистом Дэвидом Гребером в книге «Бредовая работа. Трактат о распространении бессмысленного труда». Гребер, панк от мира гуманитарной науки, посвятил жизнь развенчиванию мифов об устройстве современной цивилизации — самое известное его исследование, «Долг: первые 5000 лет истории» посвящено тому, что если вы кому-то чего-то должны, то с большой долей вероятности виноват в этом ваш кредитор. «Бредовая работа» концентрируется на ином столпе капиталистического сознания — бессмысленном труде. Как сформулировал научный редактор перевода «Бредовой работы» Григорий Юдин, «если у вас есть стойкое ощущение, что все рабочее время или его часть вы занимаетесь какой-то ерундой, то можете не сомневаться: наверняка так оно и есть». В «Разделении» герои, осознав, что занимаются «какой-то ерундой», приходят к экзистенциальным вопросам: а что не ерунда? Почему мы собственноручно заперли себя в тюрьме? И чем тогда вообще стоит заниматься?

Весной 2013 года Гребер, по собственным словам, «без всякого умысла стал автором небольшой международной сенсации». Сенсация заключалась в следующей фразе (из эссе «О феномене бредовой работы»): «Правящий класс пришел к выводу, что счастливое и продуктивное население с обилием свободного времени представляет смертельную опасность». Поэтому, продолжает ученый, свободное время стали искусственно ограничивать — и вот теперь, несмотря на технологический прогресс, позволяющий работать десять, от силы пятнадцать часов в неделю, мы батрачим все сорок; более того, появилось множество ненужных профессий вроде консультантов того и сего, PR- и HR-специалистов. Подавляющее большинство работников продуктивно где-то на треть — прочее-рабочее время остается на откуп давлению, раздражению и тревожному просиживанию штанов. И вот мы все — работающие — чувствуем себя подавленно, потому что могли к своим двадцати-тридцати-сорока добиться большего; потому что не видим результата своих действий, а если и видим, то он нас категорически не устраивает; потому что мы не хотим (отказываемся! Но куда деваться?..) приходить в офис или даже открывать ноутбук исключительно ради денег; потому что, в конце концов, это обидно — заниматься ненужным делом, когда можно... А что, собственно, можно? Быть лучшей версией себя? Жить лучшую жизнь?

К сожалению, Гребер не успел прокомментировать «Разделение» — антрополог скончался в 2020 году, а сериал вышел в 2022-м. Жаль! Даже из синопсиса очевидно, что пресловутый work-life balance — центральная тема сериала. Вернее, даже не баланс, а этот самый дефис, помещающий «жизнь» и «работу» на противоположные полюса. В новостях регулярно всплывают фотографии статных бабушек в цветастых передниках, вот уже пятьдесят-шестьдесят-семьдесят лет держащих ресторан (и даже обслуживающих посетителей).
«Так в чем же ваш секрет?» — осведомляются репортеры. «Я просто люблю свою работу! Занимайтесь тем, что любите, и вы не будете работать в жизни ни единого дня». Если бы вы мечтали о лучшей версии себя, то она, вероятно, тоже так ответила, не правда ли? Но почему работать плохо? Почему единственно приемлемая форма занятости для человека XXI века — это та, в которой он сам, будто «разделенный» сотрудник Lumon Industries, даже не замечает время, проведенное на работе?

Гребер, как было сказано, находит ответы в политической плоскости — грубо говоря, людей пичкают бессмысленной работой по принципу «чем бы дитя ни тешилось», подавленный человек за компьютером всяко безопаснее идеалиста с плакатом (Дэвид Гребер известен и как активист; в частности, он принимал участие в протестном движении 2011 года «Захвати Уолл-стрит»). Политика связана с этикой — корпоративная культура предписывает белым воротничкам не только подчиняться правилам, но и благодарить за них. По меньшей мере делать вид, что твоя bullshit job еще не такая bullshit — ты мог работать на свалке или воровать из бюджета, а благодаря корпорации N у тебя чистые руки, относительно чистая совесть, а еще — красивый офис, оплачиваемые отпуска и даже соцпакет (а может, даже уютный голубой домик в коттеджном поселке).

«Это еще ничего» — предпосылка сюжета «Разделения». Бен Стиллер и Дэн Эриксон разбирают этическую сторону бессмысленной работы: зачем оно власть имущим, предположить не трудно, но как люди могут идти на это по своей воле? «Интра» (innie), то есть рабочие аватары сотрудников, de facto являются заложниками своих основных версий, «экстра» (outie) — ни уволиться, ни даже выйти за пределы стерильно белого офиса не могут. Добровольно соглашаясь на такое, герои уходят от проблем: как и было сказано, Марк Скаут пытается забыть погибшую жену. Кажется самоочевидным, что решение игнорировать травму под стать работе, бредовое — годы развития психоанализа, книги Виктора Франкла, поп-культура талдычат и талдычат: на проблемы нельзя закрывать глаза, нет такого варианта «просто отвернуться» или же «забыть». Когда мы уходим на работу, ничего не меняется; нет на самом деле никакого дефиса, потому что нет никакой дихотомии «работа-жизнь»; нет «интра» и «экстра», нет двух Марков Скаутов.

Решение героя кажется идиотским всем вокруг: сестре, туповатому мужу сестры, даже начальникам Lumon — но только не создателям сериала. Ведь именно бредовая работа в итоге излечивает Марка. Корпоративная культура подразумевает не только отчуждение труда, но и налаживание связей; «тревожное просиживание штанов» в итоге помогает команде «Обработки метаданных» объединиться против начальства, бросить bullshit job к чертовой матери, а заодно проработать травмы. В каждом отдельном случае прозрению предшествует человеческий контакт: апологет Lumon Industries Ирвинг Бейлиф (Джон Туртурро) влюбляется в коллегу из отдела «Оптика и дизайн» Берта Гудмана (Кристофер Уокен), Дилан Джордж (Зак Черри) случайно видит сына из реальной жизни, Хелли (Бритт Лауэр) сначала обнаруживает, что «экстре» на нее плевать, а затем понимает,
как ее ценят на работе. Откровение: «Ты занимаешься полной ерундой! Бросай, подумай, сколько всего можно сделать!». Здравый смысл: «А можно ли в самом деле “столько всего сделать”? Не в этом ли заключается главный трюк bullshit job, символ ее бесконечной репетативности — стоит тебе устать от одного бреда, как ты тут же попадаешься на крючок другого?».

Отказ от status quo только подтверждает его. Восстание против системы оборачивается сеансом у психотерапевта. Марк Скаут перестанет думать о жене, но по утрам все так же будет вставать с постели (хоть и не с похмелья), глядеть в окно (хоть и не на заснеженные крыши коттеджного поселка) и ехать на работу (хоть и не в Lumon), которая — как ни крути! — все еще будет совсем не жизнью. Единственный истинный бунт (тот, о котором пишет Гребер) — это бунт во имя самого себя, против системы целиком. Навязчивое желание антрополога списать все долги, ввести безусловный базовый доход, отказаться от бредовой работы кажется утопическим — оно таковым и является в силу того, что нам «легче вообразить конец света, чем конец капитализма», как любил повторять музыкальный критик и философ Марк Фишер. Но если другой Марк захочет не «стать лучшей версией себя», а стать наконец самим собой, то и ему придется стать утопистом.

Еще четыре сериала о мифах, которые разбивает антрополог:

«Игра в Кальмара» — «Долг: первые 5000 лет истории»

Главный бестселлер Гребера вышел аж в 2011 году — эпическое полотно о мифах, которыми пичкает общество экономическая наука, находит идеальную экранизацию в главном хите Netflix последних лет, «Игре в кальмара» Хван Дон Хёка. Чтобы справиться с долгами, сотни людей идут на смертельно опасную «королевскую битву» — в качестве приза выжившим обещают десятки миллиардов вон. Долги, утверждает Гребер, лежат в основе всех без исключения денежных отношений и скрываются за маской морали — на самом деле прежде всего происходит насилие; кредитор должен присвоить чей-то капитал, чтобы одолжить его вам. Вот и Сон Ки Хун, выиграв в первом сезоне, это осознал — и вернулся к организаторам за дискуссией о политэкономии. В третьем сезоне, может, и до кулаков дойдет.

«Черные паруса» — «Пиратское Просвещение, или Настоящая Либерталия»

Будучи аспирантом Чикагского университета, Дэвид Гребер провел два года на Мадагаскаре — пиратской столице XVIII столетия. Результатом стало постколониальное исследование, посвященное одной-единственной парадоксальной мысли: идеи эпохи Просвещения, свобода-равенство-братство, впервые были озвучены не французскими философами XVIII века, а деклассированными пиратами, верившими в утопические государства вроде Либерталии. Подобрать в пару этой книжке сериал — задача не сложная, ибо то, что явилось шоком для антропологической науки, в поп-культуре дозревало десятилетиями. В пиратской романтике изначально заложены мысли Дидро и Руссо: справедливость на первом месте, цивилизация закабалила людей и прочее «слово пиратское свято — будем дружить навсегда». Остановимся на «Черных парусах», приквеле стивенсоновского «Острова сокровищ», как раз описывающего золотой век пиратства (хотя на этом месте мог быть и, скажем, «Наш флаг означает смерть» Тайки Вайтити — юмор в шоу во многом построен на обыгрывании просвещенческих идеалов).

1-й сезон «Чудотворцев» — «Утопия правил. О технологиях, глупости и тайном обаянии бюрократии»

В отличие от «Долга» и «Бредовой работы» «Утопия правил» 2015 года так и не обрела народной популярности, в основном ее читают специалисты или фанатичные последователи антрополога. Тем временем почерпнуть там можно немало — доискиваясь до истоков бюрократической машины, Гребер приходит к пифагорейцам и обнаруживает, что бесконечное заполнение бумажек — не просто цивилизационный костыль, но основной элемент его космогонии; на бюрократии зиждется современный капитализм, а в довесок
все наши мифы от комиксов DC до Ветхого Завета. Собственно, «Чудотворцы» посвящены персонажам последнего — ангел Крейг (Дэниел Рэдклифф) работает менеджером в компании Heaven Inc на Господа Бога в исполнении Стива Бушеми. Шоу о небесной канцелярии масштабирует работу Гребера и противопоставляет бюрократии любовь. Другие сезоны антологии — о Средневековье, Диком Западе и постапокалипсисе в духе «Безумного Макса» — тоже подходят под концепцию, но только первый сезон посвящен ей целиком.

«Основание» —
«Заря всего. Новая история человечества»

Написанная в соавторстве с археологом Дэвидом Уэнгроу «Заря всего» поражает масштабом — на этот раз объектом исследования выступает ни много ни мало вся история человечества. По мысли писателей, классическая теория эволюции общества от собирательства до иерархических государств в корне ошибочна. Она построена на мифе о прогрессе — якобы люди движутся от низших ступеней развития к высшим. В научно-фантастическом цикле романов Айзека Азимова «Основание» математик Селдон, узнав, что Галактической
Империи скоро придет конец, рассчитывает возрождение цивилизации на тысячу лет вперед, руководствуясь теми самым мифами, которые развенчивает Гребер. Как многие другие выдающиеся фантасты (можно вспомнить Фрэнка Герберта и «золотую тропу» императора-червя Лето Атрейдеса II), Азимов фантазировал об универсальных ответах на вопросы будущего. В сериале 2021 года Гэри Селдона играет неподражаемый Джаред Харрис, и он в этой роли выглядит настоящим антиподом Дэвида Гребера.