Главное, что стоит посмотреть, прочитать и услышать о Берлинской стене
текст:
Наиля Гольман, Лиза Биргер, Феликс Сандалов
Ира Посредникова, Мария Бунеева
9 ноября 1989 года — ровно 30 лет назад — власти ГДР фактически случайно открыли границу между Восточным и Западным Берлином, разделявшую город 28 лет. И хотя формально Берлинская стена продолжала стоять еще два года, именно эту дату считают днем ее официального падения. О стене сняты и написаны — прямо или иносказательно — сотни фильмов, книг и даже музыкальных альбомов. По просьбе The Blueprint знатоки кино, музыки и литературы выбрали лучшие, из которых вы узнаете о Берлинской стене все, что боялись спросить, — и даже больше.
Художественные фильмы
Выбор Наили Гольман, кинокритика и менеджера специальных проектов «Москино»
«Небо над Берлином»
Вим Вендерс, 1987
Классическая сага Вима Вендерса об ангелах, которые лишь и могут свободно перемещаться над разбитым надвое городом, видя все, что творится по обе стороны стены. Более того, не имея возможности на это ни смотреть, ни слышать людские мысли и чаяния. И о том, как один из них в итоге предпочтет земную жизнь, полюбив цирковую артистку.
«Конечно, я не хотел делать фильм лишь о месте. Берлин. Я видел фильм о людях — людях в Берлине — тех, перед кем стоит вопрос: «Как жить?» — писал о съемках сам Вендерс. Его черно-белая элегия рассуждает об этом вопросе как о вопросе неизбежного выбора. Как и герои многих фильмов, рассказывающих о трагических романах на грани политической вражды, песонажи Вендерса вынуждены выбирать: между бессмертием и любовью, между созерцанием и действием, между собственной биографией и мировой историей.
«Один, два, три!»
Билли Уайлдер, 1961
Удивительный, слегка абсурдный по современным ощущениям продукт своей эпохи. Комедия голливудского классика Уайлдера, в 1961 году решившего снять водевиль про дочку американского магната из концерна «Кока-Кола» под опекой местного топ-менеджера, которому дана задача внедрить напиток на рынок в Западном Берлине. Пока тот бьется над этой головоломкой, дочка сбегает из-под присмотра, находит себе жениха и срочно рвется замуж. Доснимали в Мюнхене, потому что к реальным местам действия в тот год доступ киногруппе закрыли: как раз в это время Берлин впервые разделили колючей проволокой, а по границе расставили посты. В США «Один, два, три!» получил пару номинаций и вышел на экраны, но на волне трагических событий провалился в прокате. Зато имел невероятный успех спустя двадцать лет — когда в 1980-е его перевыпустили в кино и мир был уже готов снова шутить над Берлином и «Кока-Колой».
«Шпионский мост»
Стивен Спилберг, 2015
Недавний оскаровский блокбастер Спилберга с Томом Хэнксом, поставленный по сценарию Мэтта Чармана и братьев Коэн. «Шпионский мост» — обстоятельная историческая драма о долгой, кропотливой, утомительной и вовсе не бравурной работе дипломата, который в пронизанном холодом и голодом зимнем Берлине пытается устроить обмен шпионами — художником Абелем, подозревающимся в шпионаже в пользу Советов, и американским пилотом Пауэрсом, подбитым советской ракетой на разведке. По ходу действия в сюжете возникает еще один кандидат на обмен, и перед героем Хэнкса в весьма убедительном виде встают все классические вопросы сюжетов подобного рода: зачем нужна война, какова цена человеческой жизни, заботится ли правительство о простых смертных, главное, почему, казалось бы, обреченный на скорую гибель Рудольф Абель (впечатляющая роль Марка Райленса) так спокоен перед лицом судьбы.
«Одержимая»
Анджей Жулавски, 1981
Наименее очевидный и наиболее жуткий в этом списке фильм — завораживающий хоррор Анджея Жулавски про одержимую бесами Изабель Аджани. История про истерическую героиню, живущую двойной жизнью нервной матери и убийцы, как правило, воспринимается метафорическим рассказом о женской демонической природе. Но у нее есть и отчетливый контекстуальный слой, который не дает игнорировать место и время съемок. Муж героини — сотрудник спецслужб, действие разворачивается в 1981 году, и оба адреса, по которым в разных своих ипостасях проживает героиня, — Бернауэрштрассе и забошенный дом в районе Кройцберг, — расположены почти впритык к стене. Когда ее муж, порываясь наладить внутренний мир в семье и собственное душевное здоровье, увольняется со службы спецагента, мистическая одержимость его жены только злорадно напоминает зрителю: не всегда ты получаешь возможность выбрать, агентом каких сил являешься, и тем более — не всегда можешь от этого отказаться.
Документальные фильмы
Выбор Иры Посредниковой и Марии Бунеевой, авторов телеграм-канала о немецком кино KINSKI
«B-Movie: Шум и ярость в Западном Берлине»
Клаус Маек, Йорг А. Хопп, Хейко Ланж, 2015
Хорошо знакомый зрителям фестиваля Beat Film фильм Марка Риддера о жизни музыкантов в западной части немецкой столицы — в годы перед падением Берлинской стены. Это яркий и динамичный портрет музыкальной культуры и субкультуры, где Ник Кейв соседствует с Тильдой Суинтон, Die Ärzte и Die Toten Hosen с Einstürzende Neubauten, а легенда немецкого пост-панка Malaria! собирает слушателей наравне с хитом про 99 воздушных шариков поп-дивы Nena. Безумный микс из фриков и музыкантов, художников и провокаторов, городских сумасшедших и настоящих гениев можно охарактеризовать одной фразой героя немецкой музыкальной сцены 1980-х Бликсы Баргельда: «Чтобы попасть в Восточный Берлин, нужно ждать разрешения три дня. Но я не могу планировать свою жизнь на три дня вперед». Фильм не раз показывал в России Гете-Институт, и в следующий раз на большом экране его можно будет увидеть 19–22 ноября здесь, на фестивале Berlin-Gärten, как раз посвященном падению стены.
«Невидимая стена»
Синтия Битт, 2009
Часовой «Невидимой стене» предшествовала получасовая короткометражка Cycling the Frame 1988 года; смотреть стоит обе. Объединяет их не только место действия и тема, но и главная (и единственная) героиня — актриса и художница Тильда Суинтон. Британская режиссер Синтия Битт, живущая в Берлине с 1975 года, ежедневно видела из окна последнего этажа здания на Потсдамер-плац солдат и руины, оставшиеся после войны на востоке. Тогда у нее родилась идея совершить велосипедную поездку вдоль стены — и в 1988 году она отправила 28-летнюю Суинтон на получасовую прогулку на велосипеде по западной стороне стены. Образ Тильды на велосипеде, напевающей под нос Oh wall, wall, pretty wall, it would be funny if you did fall, парадоксален и пугающе точен. С одной стороны, езда на велосипеде стимулирует физически и дает ощущение полной свободы, с другой стороны, 160 километров стены постоянно напоминают об ограничении и разделении.
Двадцать один год спустя, летом 2009 года, режиссер и актриса повторили этот маршрут в фильме The Invisible Frame. С той лишь разницей, что прогулка проходит как по восточной, так и по западной частям Берлина. Снятый к 20-летию падения стены фильм стал своеобразной притчей о бренности и мимолетности стен и любых границ, которые не несут созидания, но создают больше негатива. В течение часа камера сопровождает Тильду вдоль центральной части города, в заповедниках и возле рек и озер — там, где два десятилетия назад проходила государственная граница. И если первая лента открывала зрителю взгляд за пределы неестественной границы, то во втором фильме на передний план выходят личные переживания, проблемы и рефлексия.
«Тут вам не Калифорния»
Мартен Перзиль, 2012
Это совсем не Калифорния, это Восточная Германия, мрачный поселок рядом с городком Магдебургом. Драйвовый скейтбординг не ассоциируется с этой серой, глухо закрытой зоной. Но свободолюбивое движение юных и отвязных в начале 1980-х там все же зародилось. Или нет?
«Дайте пацану то, что катается, засуньте его в мир цемента, и он придет к скейту», — говорят собравшиеся спустя десятилетия друзья — зачинатели этого движения. Они вспоминают своего главаря, самого безумного, раскрепощенного и одновременно закрытого парня Дениса Парачека, называвшего себя «Паника». Они рассматривают обломки первых скейтов, вспоминают бесконечый серый асфальт родного города, дикие тусовки в Берлине, чемпионат в Чехословакии. И наполняющее их чувство счастья вопреки серости цемента и лиц вокруг.
Док показали в 2012-м на Берлинале, жюри даже выдало ему приз. А затем выяснилось, что документальность сфабрикована, архивные кадры трюков на берлинской Александерплац — фикция, и Денис Паника — персонаж в лучшем случае собирательный и никак не лидер бунтарского скейт-движения. Многих зрителей задел этот «обман», но концентрироваться на реальных фактах при просмотре — значит проигнорировать настроение и посыл, вложенный режиссером Мартеном Перзилем (тоже, кстати, скейтбордистом).
Даже за тысячи километров от «настоящей» американской панк-скейтерской сцены из детской фантазии среди бетона зарождается мятежная энергия. Псевдодокументальный рассказ начинается с легенды о побеге Дениса из дома и разрастается в миф о субкультуре, нашедшей свободу в жестких границах режима. Так ли важна историческая подлинность в фильме, достоверно передающем подлинность ощущения полноты жизни? Память несовершенна, факты с годами путаются и стираются. Но остается воспоминание о великих друзьях и о счастье быть собой. Остальное так или иначе — увлекательный миф.
«Кролик по-берлински»
Бартек Конопка, 2009
В этом изобретательном документальном фильме историю Берлина XX века показывают глазами одних из старейших жителей города — кроликов, живущих в кустах вдоль Берлинской стены. Идеально балансируя между иронией и драмой, режиссер выкладывает перед зрителями фрагменты из интервью с пограничниками, учеными и исследователями, чьи рассуждения и воспоминания сменяются кадрами жизни кроличьего семейства в полосе отчуждения и возле стены — а в результате выходит уникальное природоведческо-политическое исследование.
Книги
Выбор Лизы Биргер, литературного критика
«Коллапс. Случайное падение Берлинской стены»
Мэри Элиз Саррот
У всякой истории есть два измерения: историческое и частное. В книге профессора Мэри Элиз Саррот история падения стены приобретает неожиданное частное измерение: само это событие становится результатом усилий множества людей, а не горстки политиков. У этой книги много героев, причем самых неожиданных, таких как «одна лейпцигская домохозяйка» или молодая женщина, которая, выйдя из института в Западном Берлине, решила перейти в Восточный — и смогла. Звали эту женщину Ангела Меркель. Показывая падение стены как коллективную победу добра над злом, Саррот воскрешает и связанные с этим временем надежды, что такая победа всегда оказывается неизбежна.
М.: Индивидуум, 2019
«Киндерланд»
Мавил
Лето 1989 года. В Восточном Берлине живет мальчик Мирко: обычный ребенок, которого беспокоят обычные вещи: игры, жвачки и как не попасться под руку хулиганам. Хулиганам он все же попадается, но зато знакомится с новеньким из класса, которому блистательно безразличны его волнения по поводу оценок и правая «Пионерская зорька». Мир Мирко очень скоро переменится, но он еще не подозревает об этом и не понимает, почему взрослые так не интересуются его жизнью, уткнувшись в новости. Для художника Мавила тем более важен не момент перемены, а жизнь этого внезапно затонувшего Киндерланда, которую он скрупулезно воссоздает во всех деталях: вот какие у нас были ухабы, вот такие игры и вот такие пионеры. Эта странная ностальгия должна быть особенно хорошо понятна детям 1980-х и 1990-х: вокруг нас что-то происходило, мы этого не понимали, и игры с вкладышами жвачек занимали нас гораздо больше.
СПб.: Бумкнига, 2016
«Берлинский блюз»
Свен Ренегер
Для человека из Восточного Берлина с падением стены изменилось примерно все, для человека западного не изменилось примерно ничего. Роман Свена Регенера рассказывает о тех же днях 1989 года от лица человека, в жизни которого никаких изменений быть не может: пьянчужка господин Леман из Кройцберга различает жизнь только по оттенкам шнапса. Это невероятно комичная книга, в которой нет событий, а только болтовня завсегдатаев кройцбергских баров, находящих особое удовольствие в бессмысленности всех жизненных стараний. Их Западный Берлин — как остров ленивого хмельного благополучия, и в финале кто с недоумением, а кто с восторгом наблюдают, как из-за стены вылезают растерянные дикари.
СПб.: Азбука, 2006
Музыкальные альбомы
Выбор Феликса Сандалова, музыкального критика и главного редактора издательства Individuum
David Bowie
Low
1977
Предельно мрачный, нескладный и болезненный альбом, заложивший моду на «подпитку берлинским воздухом» среди музыкантов. Две стороны виниловой пластинки как будто соответствуют двум конфликтующим личностям, живущим в одном теле, — немудрено, что эта ода шизофрении была завершена в разделенном городе. Окна стоящей на пустыре Hansa Studio (построенной в Веймарской Германии как зал для торжественных собраний, а в тридцатые годы отданной на нужды массовиков-затейников из гестапо), облюбованной Боуи за выдающиеся технические возможности и изолированность от мира, выходили на стену. Боуи с его непогашенными аддикциями и расшатанными нервами от этого вида быстро устал — и в какой-то момент приказал занавесить окна, чтобы его не застрелили патрулировавшие заграждение солдаты. Впереди у него было еще два альбома «берлинской трилогии», а у Hansa Studio — плодотворнейший период, повлиявший на звучание пластинок The Bad Seeds, Depeche Mode, Siouxsie and the Banshees и многих других.
Element of Crime
Try To Be Mensch
1987
Try To Be Mensch никак не манифестирует свое отношение к стене, но был сочинен в ее тени — и сложно представить запись, честнее запечатлевшую хмурый взгляд молодого фактотума на Берлин тех лет. Try To Be Mensch — несовершенная фиксация лучшего периода в истории группы, когда она играла пасмурный немецкий рок с английскими текстами — музыку бедности, темных улиц, вечного холода в квартире и неблагоприятного прогноза на завтрашний день. В скорое падение стены и объединение Германий в 1987-м могли поверить только самые безрассудные. Тем более что реальность намекала на обратное — осенью того же года на концерте Element of Crime в церкви в ГДР (на разогреве выступала панк-группа, чьи участники позднее сделают слово Rammstein синонимом слова Германия) сорок вооруженных бритоголовых устроили заварушку. Так общества стран по обе стороны стены познакомились с термином «неонацизм».
U2
Achtung Baby
1991
История, достойная ситкома, — охваченные мессианским запалом участники U2 решают перепридумать звучание коллектива и попасть в ногу со временем; в качестве локации для эксперимента они выбирают воссоединившийся Берлин — в духе панъевропейских настроений того времени; продюсером — Брайана Ино, сделавшего ту самую трилогию Боуи. В итоге все идет не по плану: вместо вдохновения Берлин нагоняет на Боно тоску; группа присоединяется к случайной демонстрации, чтобы почерпнуть энтузиазм граждан новой страны, но это оказываются коммунисты, протестующие против объединения страны на западных условиях; аппаратура в Hansa оставляет желать лучшего с учетом перфекционизма U2, а в самом помещении некогда плясали нацисты. Однако доделанный в родной Ирландии Achtung Baby действительно помог U2 перезапустить творческую карьеру — возможно, для этого и требовалось увидеть нечто столь же противоречивое и неоднозначное, как сама жизнь.
08 НОЯБРЯ 2019
5663
