Книга о ветеране социального глянца Ли Миллер

Сегодня в российский кинопрокат выходит фильм «Великая» про звездную военную корреспондентку — а также бывшую модель, фотографа и соратницу сюрреалистов — Ли Миллер в исполнении Кейт Уинслет. В честь премьеры вспоминаем книгу Бекки Конкин Lee Miller in Fashion 2013 года.

1.

Почти идеальное детство омрачили ужасные события. В семь лет Миллер отослали к друзьям семьи в Бруклин, чтобы за ней присмотрели, пока мать болела. Там ее изнасиловали и заразили венерическим заболеванием. Следующие два года она лечилась в больнице города Покипси и у себя дома — мать была квалифицированной медсестрой. До изобретения пенициллина ее лечение включало в себя влагалищные спринцевания с раствором дихлорида ртути, чудесным образом она не осталась бесплодной. Ее прогрессивные родители наняли психиатра из Нью-Йорка, который, в надежде избавить девочку от чувства вины, помог ей начать воспринимать секс в отрыве от любви.

Ожидаемым образом из-за этой трагедии родители Миллер, Флоренс и Теодор, были крайне снисходительны к дочери. Удивительно то, что за две недели до ее восьмого дня рождения Теодор стал регулярно снимать Ли обнаженной. Это продолжалось, пока ей не исполнилось чуть больше двадцати лет. Куратор и автор книг Джейн Ливингстон написала об этой «близости» между отцом и дочерью, подчеркнув, что у Ли «могли быть сомнительные отношения с отцом. Несмотря на то что он был непосредственным источником силы для нее и влиятельным наставником, он на время становился несколько одержимым фотографом своей дочери, а она — его послушной моделью».

2.

Начиная cо своей первой обложки Vogue иллюстратора Жоржа Лепапа, Миллер погрузилась в захватывающий мир гламура. Когда тебя рисует Лепап, это большое событие. Он сделал себе имя в Париже, будучи иллюстратором кутюрье Поля Пуаре, и зарабатывал до тысячи долларов за иллюстрацию. [В это время] другие художники бросали мольберты и чертежные доски и брались за фотоаппараты. Всего за несколько месяцев до своего двадцатого дня рождения Миллер стала одной из любимых моделей Эдварда Стайхена, главного фотографа издательского дома Condé Nast и, бесспорно, самого богатого мастера фотографии в Америке.

3.

Перед объективом Миллер никогда не смотрелась застенчивой. Она обладала редкой способностью выглядеть не только красивой и феминной, но и отстраненной и недоступной — почти не человеком. Почти наверняка в этом виноваты ужасные события детства. Они и постоянные фотосессии отца дали Миллер возможность не переживать и не думать во время съемок — так она интерпретировала совет психиатра. [Биограф и художественный критик] Каролин Берк утверждала, что, когда отец снимал ее обнаженной, Миллер «справлялась с ситуацией с помощью диссоциации», дистанцируясь «от того, как использовали ее тело». Поэтому уже в начале карьеры Миллер имела то, что модели нужно больше всего, — отстраненность, которая на снимках выглядела привлекательно.

4.

Миллер покорила Манхэттен, когда ей исполнилось двадцать два, но безумно хотела вернуться в Париж. Возможно, это желание усугубила реклама Kotex, в которой снимок Ли использовали против ее воли. […] Хотя более вероятным мотивом было решение стать фотографом после двух лет работы с фотографом Эдвардом Стайхеном. Стайхен познакомил ее с новаторской работой Ман Рэя, фотографа, который в то время жил в Париже и снимал для модных журналов Vogue и Vanity Fair. […] В течение следующих трех лет Миллер была его [Ман Рэя] любовницей, ученицей и музой. […] Ман Рэй сделал сотни снимков «Мадам Ман Рэй», как некоторые звали Миллер. Он научил ее всему: от «модных съемок до портретов». Будучи нетерпеливой, Миллер любила фотографию, потому что «каждые пятнадцать секунд имела материальное подтверждение своего труда».

5.

Однажды, пока Миллер печатала фотографии, что-то проползло по ее ноге, она вскрикнула и включила свет, засветив снимки. Ман Рэй был недоволен: в проявочных бачках лежал десяток негативов. Но он все равно поместил их в проявочный раствор. Результат стал открытием: незасвеченные части негатива — черный фон — очертили рамку для белого обнаженного тела. Ман Рэй и Миллер продолжили свои эксперименты с эффектом Сабатье [связан с сильным пересветом негатива при съемке. — Прим. ред.], назвав его соляризацией. Одни из самых известных их работ — снимки с соляризацией.

6.

Работа и моделью, и фотографом дала Миллер особое понимание совместного процесса съемки. [У нее была] уникальная способность с легкостью работать по обе стороны камеры. Ее фотографии демонстрируют дихотомию между активностью и пассивностью, мужским и женским, фотографом и моделью, которая свойственна большинству модных фотографий.

7.

Миллер говорила, что хороший портрет показывает человека «не когда он не знает, что его фотографируют, а когда он ведет себя максимально естественно». По мнению Миллер, поэтому из женщин получаются отличные портретисты, а фотография идеально подходит женщинам как профессия». «Мне кажется, — говорит она, — у женщин больше шансов на успех в фотографии, чем у мужчин. Женщины быстрее и лучше адаптируются, чем мужчины. И у них есть интуиция, которая помогает улавливать характер». Она считала, что мужчины-модели более застенчивы, чем женщины, потому что «женщины привыкли, что на них смотрят». Здесь стоит отметить, что критик Джон Бёрджер согласился с Миллер в своей книге и одноименном британском сериале «Искусство видеть». Бёрджер утверждал, что «женщины смотрят на то, как на них смотрят». Иными словами, женщин приучили помнить, что они всегда на виду.

8.

К маю 1934 года модный журнал Vanity Fair считал Миллер одной из самых авторитетных фотографов своего времени — вместе с Ласло Мохой-Надем, Георгием Гойнингеном-Гюне и Сесилом Битоном. Но этот период карьеры Миллер закончился так же быстро, как и начался. В июне 1934 года Азиз Элуи Бей, ее бывший ухажер из Парижа, прибыл в Манхэттен. К июлю они обручились, и Ли Миллер закрыла свою студию. 

Пара отправилась в Каир 1 сентября 1934 года, оставив позади [брата Ли] Эрика Миллера, прочих друзей и любовников, которые были шокированы этой резкой сменой событий. Нам никогда не узнать, что именно заставило Ли выбрать этот путь. [Биограф и художественный критик Каролин] Берк предполагает, что работа в студии не приносила Миллер удовлетворения. Она полагает, что только общение с друзьями из театра и званые ужины в пентхаусе Конде Наста ее поддерживали. Возможно, жизнь незамужней художницы в Нью-Йорке также взяла свое. Артур Пенн, кинорежиссер и младший брат Ирвина Пенна, так высказался по поводу сферы искусства во времена Великой депрессии: «Существовали двойные стандарты. Девушки были художницами, но в первую очередь — девушками».

9.

По приезде в Париж Миллер заселилась в отель Prince de Galles и в тот же вечер отправилась на бал-маскарад. Именно там она встретила Роланда Пенроуза, который станет ее вторым мужем. Пенроуз был британским сюрреалистом и обладал огромной коллекцией произведений современного искусства. Позже он станет одним из основателей и сегодня значимого Института современного искусства в Лондоне. Как ни странно, он влюбился в Миллер годом ранее, еще до того как встретил ее лично. Летом 1936 года его очаровали красные губы, парившие в небе на картине Ман Рэя «Обсерватория времени — Любовники»… На сюрреалистическом бале-маскараде в Париже он увидел их вживую.

10.

Годы спустя [редактор английского Vogue Одри] Уитерс объяснила свое решение использовать Миллер в качестве военного фотокорреспондента: «Не было ничего плохого в том, чтобы вдохновляться привычной болтовней о поддержании боевого духа, но журналы — в отличие от книг — публикуют информацию о том, что происходит здесь и сейчас. Здесь и сейчас, в военное время». Первая работа Миллер в качестве военного корреспондента была «самым захватывающим моментом в журналистике времен войны, которая была на страницах нашего журнала».

11.

Уитерс попросила Миллер о спокойной истории c фотографиями про работу американских медсестер в полевых госпиталях Нормандии. Но от своей непредсказуемой фотокорреспондентки она получила совершенно другое: честную статью «Безоружные воины» с четырнадцатью фотографиями из двух госпиталей и лазаретов с линии фронта. Репортаж опубликовали в британском и американском номерах журнала в сентябре 1944 года. Это помогло Миллер стать главным фотографом Vogue в следующие полтора года.

12.

В самый разгар празднования [победы во Второй мировой войне] в Париже Миллер заметила, что в городе пахнет сладко не только свобода. Ее поразил вездесущий запах парфюма в воздухе недавно освобожденного города. Как она писала в Vogue: «Все солдаты чувствовали этот аромат, и когда у них спрашивали, как им Париж, они с блеском в глазах отвечали: «Это самое красивое место на свете, и от людей здесь волшебно пахнет». Миллер объяснила читателям, что так было не всегда. В прошлом в Париже пахло «смесью пачулей, урины и жженого касторового масла, окутывавшего проезжавшие мотоциклы».

13.

Спустя месяц статья с названием «Гитлериана» появилась в британском журнале Vogue. Статья начинается с пылкого рассказа о том, как побег Гитлера на свою дачу в городе Берхтесгадене накрылся медным тазом, и заканчивается подробным описанием квартиры в Мюнхене, принадлежавшей Еве Браун, любовнице Гитлера. Именно к этой статье прилагалось ныне знаменитое фото, сделанное журналистом Дэвидом Шерманом, на котором Миллер купается в ванне Гитлера. Слева от нее стоит классическая скульптура, справа — портрет самого фюрера.

14.

Когда Миллер написала Vogue, что «вздремнула на кровати [Евы Браун] и попыталась позвонить по телефонам в доме», она показала, насколько обыденны домашние привычки тирана. Она писала Уитерс: «Было комфортно, но… жутко дремать на подушке уже мертвой пары и радоваться их смерти». Сама идея сна на кровати, где Гитлер спал и занимался любовью, пробирала до костей. Поэтому, когда Миллер воспользовалась его ванной, она этим самым высмеяла и лишила власти умершего и бессильного Гитлера с ее «бестактным вторжением в места его личного пространства».

15.

Война и ее картины, очевидцем которых была Миллер, не оставляли ее. Возвращение к гражданской жизни модного фотографа вызвало у нее противоречивые чувства. Она считала безвкусной игру слов в модных журналах с названиями морских сражений и концентрационных лагерей. Концентрационно-лагерный шик ее нисколько не веселил. Она осознала свой творческий потенциал до войны, превратив себя из предмета в объективе камеры в самостоятельного фотографа. Но какие личные и смелые заявления она могла сделать в Vogue после детальных репортажей об ужасах Дахау и Бухенвальда? Одри Уитерс считала эти военные репортажи «волнующими», но теперь «неуместными на глянцевых страницах нашего модного журнала». Неуместность была не тем, что хотели видеть в работе Миллер в послевоенной Великобритании.

16.

«Еда спасла ей жизнь», — утверждает [сын Ли] Энтони Пенроуз. На ее пятидесятый день рождения, весной 1957 года, Роланд оплатил ей шестинедельные курсы в школе кулинарии Кордон-Блю в Париже, которые она окончила с отличием. Четыре года спустя она встретила Беттину Макналти, впоследствии свою лучшую подругу, на частном званом обеде в лондонском ресторане мадам Прюнье. Уроженка Бостона, Макналти работала в индустрии моды в Париже с 1950-х годов и была редактором американского журнала о домоводстве House and Garden. Ее муж Генри Макналти был представителем Федерации шампанского и коньяка Франции в Великобритании и писал небольшие книги с рецептами коктейлей для британского Vogue. 

С самой первой встречи Макналти и Миллер быстро сдружились и стали вместе готовить, составлять меню, заниматься чтением, устраивать званые ужины, путешествовать и иногда даже разыгрывать кого-то. Макналти вспоминала: «Нам было веселее, чем нашим гостям. В основном хозяева подобных приемов не веселятся; они устраивают прием, но не веселятся на нем!» Пара Макналти познакомила Миллер с их другом Джеймсом Бирдом, первооткрывателем американской кулинарии. В течение следующих пятнадцати лет Макналти и Миллер путешествовали и по возвращении в Англию устраивали экзотичные ужины для гурманов.

17.

Лишь изредка прошлое модели и фотографа Миллер соприкасалось с ее гастрономическим настоящим. В декабре 1974 года они с Пенроузом прилетели в Нью-Йорк на ретроспективу Ман Рэя в Культурном центре Нью-Йорка. Одним из дополнительных мероприятий стал воссозданный Bal Blanc (Белый бал) графа и графини Пекки-Блант в 1930 году. Тот самый бал, на котором влюбленность Ман Рэя в Миллер достигла своего пика. Джон Лоринг, ассистент куратора Марио Амайя, попросил Миллер помочь ему приготовить блюда для всех ста почетных гостей. Они готовили весь вечер, продержавшись благодаря многочисленным бокалам мартини. Лоринг помнит, что Миллер в тот день была «полна энтузиазма» и «держала себя как женщина, всегда знавшая о своей красоте»… Этот ужин стал лебединой песней Миллер. К середине 1970-х годов она уже больше не готовила и не развлекала гостей, как десять лет назад. К тому времени много ее старых друзей ушло из жизни, включая Пикассо, Макса Эрнста и Ман Рэя. Двадцать первого июля 1977 года Миллер скончалась от рака.