Павел Вардишвили о репутации

События последних дней негласно окрестили второй волной российского #metoo. Мы считаем, что пришло время вновь поговорить не только о насилии, но и об институте репутации в России. Оценить прогресс этого института мы попросили Павла Вардишвили, журналиста, который уже поднимал эту тему три года назад, в нашумевшей колонке для журнала L’Officiel.

12 и 13 июля московские журналисты начали рассказывать в твиттере истории о харассменте со стороны бывших и нынешних коллег. Анна Чесова, Женя Офицерова, Залина Маршенкулова и еще несколько девушек рассказали о поведении журналиста Сергея Миненко, трудившегося в самых разных медиа (от журнала Men’s Health до портала об образовании «Мел»), а сейчас работающего в Сбербанке. По словам пострадавших и очевидцев, он агрессивно приставал к девушкам на рабочих встречах, публично оскорблял, получив отказ, а одну девушку пытался изнасиловать. Также Сергея обвинили в том, что он без ведома партнерш записывал секс с ними на камеру. Коллега Миненко по банку и бывший сотрудник «Открытой России» Руслан Гафаров также домогался нескольких женщин и одну из них изнасиловал. Шеф-редактора и фоторедактора «МБХ Медиа» Сергея Простакова и Андрея Золотова обвинили не только в харассменте, но и в участии в групповом изнасиловании — с последним вроде бы не все так просто, но многочисленные факты харассмента Простаков признал и ушел с должности. Его коллега Золотов также уволился, заявив, что «не имеет возможности оправдаться». Под волну местного #metoo попал и ведущий «Дождя» Павел Лобков. Стажировавшийся на телеканале Александр Скрыльников пожаловался, что Лобков «лез целоваться, трогал руки и звал домой». Похожее поведение телезвезды вспомнили и другие молодые люди, проходившие практику на «Дожде».

Спустя два дня без работы остались лишь Простаков с Золотовым. Главный редактор «Дождя» Тихон Дзядко* все еще разбирается в случившемся. Миненко и Гафаров только отстранены от работы на время внутренней проверки Сбербанка. Каждый из участников скандала принес публичные извинения.

Ровно три года назад я написал в журнал Ксении Собчак L’Officiel колонку о том, что репутация в Москве ничего не стоит. Суть ее сводилась к тому, что можно прилюдно убить человека, через пять дней прийти в «Симачев», и о твоем поступке никто не вспомнит. Мне очень нравится, что сейчас положение вещей начало меняться. Мы, например, видим, как та же Собчак расплачивается рекламными контрактами за расистские посты в инстаграме. Удивительный путь прошла телеведущая Регина Тодоренко — от одобрения домашнего насилия до миллионных отчислений фонду «Насилию.Нет»*, документального фильма о жертвах домашней тирании, слезовыжимающего интервью на «Медузе». Снова не только и не столько под давлением общества, сколько под угрозой потери тех же контактов. Окопавшийся в Европе Ходорковский* тоже не терпит насильников и харассеров в собственных медиа (пресс-секретарь бизнесмена сообщил «Медузе», что Ходорковский* не вмешивается в кадровые вопросы редакции, но заявил о «политике нетолерантности к таким проявлениям». — Прим. The Blueprint). Все остальное с мертвой точки так и не сдвинулось.

Пока в игру не вступают большие деньги, правило «мы своих не сдаем» до сих пор актуально как в кругах российской власти, так и в ее оппозиции. Не выступят против Лобкова топ-менеджеры «Дождя» Тихон Дзядко* и Наталья Синдеева*, равно как и не пойдут против Слуцкого Путин или Мишустин. Ведущей «Эха Москвы» Ксении Лариной удобнее назвать жертв харассмента девушками легкого поведения, чем признать, что главный редактор «Эха» Алексей Венедиктов* сам чудом избежал попадания в этот список. Мы никогда не узнаем о судьбе чеченских гомосексуалов от Пескова или Захаровой. Несмотря на еще один расистский инстапост, на этот раз у дизайнера Дениса Симачева, ресторатор Аркадий Новиков продолжает вместе с ним строить новый бар на месте «Недальнего Востока». Где-то продолжают преподавать педагоги, ушедшие после скандалов в 57-й школе и «Лиге школ». Список можно продолжать бесконечно.

Уже неплохо, что участники, виновники громких репутационных скандалов последних лет научились извиняться. Кто-то делает это запоздало и избыточно, как Иван Колпаков (главред «Медузы» Иван Колпаков оказался в центре скандала о харассменте осенью 2018 года и принес публичные извинения этой весной. — Прим. The Blueprint), кто-то оперативно и четко, как тот же Гафаров. Почти все они работают в леволиберальных медиа, каждый день будто бы пытаясь сделать Россию свободнее и честнее. Почти все они говорят, что не заметили, как изменились границы дозволенного (с таким заявлением выступил, в частности, Павел Лобков). — Прим. The Blueprint). И это, безусловно, вранье. Еще осенью 2017 года, когда вышла первая статья Ронана Фэрроу в The New York Times про Харви Вайнштейна, можно было поработать на опережение, написать признание в их любимом твиттере, попросить прощения лично у жертв. Каждый думал, что вывезет, но прямо сейчас — не вывозит.

Я сам однажды чуть не стал жертвой изнасилования бывшего сотрудника «Дождя». Этот инцидент меня не травмировал, но с тех пор людей с «хорошими лицами» я презираю не меньше власти и никогда им не верю. Институт репутации появится в нашей стране, если мы перестанем делить людей на чужих и своих. Научимся искренне просить прощения, признавать ошибки, по-настоящему их исправлять. Жалеть жертв насилия и несправедливости. Когда мы сможем сказать людям, что они поступают плохо, даже если это наши друзья. Такое пока удалось сделать только Регине Тодоренко, пусть даже и ради денег от подгузников и других спонсоров.

*Признан иноагентом