10 самых ярких обложек Эрте

В этот день, 4 декабря (по старому стилю — 23 ноября), 127 лет назад родился Роман Петрович Тыртов, художник-график и иллюстратор, прославившийся по всему миру под псевдонимом Эрте (в соответствии с первыми буквами имени и фамилии). Потомственный дворянин, уехавший из России перед Первой мировой войной, он на протяжении 20-х и 30-х годов создавал обложки и иллюстрации для Harper’s Bazaar и Vogue. Мы собрали 10 самых необычных рисунков, которые украшали легендарные издания и наиболее точно отразили дух того времени: роскошный и гротескный.

Harper’s Bazaar

октябрь 1917

Одна из первых обложек Эрте для Harper’s Bazaar выделяется не только особенной манерой, от которой художник никогда не откажется, но и некой комичностью, если не карикатурностью персонажей. С детства рисовавший эскизы для платьев и костюмов, в юности бравший уроки рисования у Репина, а после переезда в Париж в 1912 году сотрудничавший с великим кутюрье Полем Пуаре, Эрте сумел окончательно раскрыть свой талант и реализовать свои фантазии именно в иллюстрациях. Художественные наработки помогли ему и в карьере сценографа. Так, в том же 1917 году начинается его десятилетнее сотрудничество с кабаре Folies Bergère, для постановок которого Эрте создавал броские костюмы и великолепные декорации.

Иллюстрации Эрте кажутся оторванными от реальности, однако свое время художник чувствовал хорошо. Результатом октябрьского переворота в России стали революционные настроения по всей Европе, и их Эрте отразил в январской обложке Harper’s Bazaar за 1918 год. На ней прекрасная дева (возможная аллюзия на Марианну — образ республиканской Франции) протягивает руку к огню революции, а до нее пытается докричаться петух (несомненный символ Франции).

январь 1918

Театральность иллюстраций Эрте перекликается с его работой над сценическими костюмами, в том числе для великой балерины Анны Павловой и не менее великой танцовщицы-шпионки Маты Хари. Он вообще был большим поклонником театра, балета, с самого детства посещал Большой и Мариинский, учился танцам у Марии Петипа — представительницы знаменитой балетной династии. Как объяснял сам художник: «Воображение — главное в моем творчестве. Все, что я делал в искусстве, — игра воображения. И у меня всегда был один идеал, одна модель — движение танца».

апрель 1918

Vogue

октябрь 1917

Одновременно с работой в Harper’s Bazaar Эрте создал несколько обложек для другого великого модного журнала — Vogue. Каждая иллюстрация, созданная Эрте, погружает зрителя в фантасмагоричные миры художника. Путешествие по этим мирам он и транслировал в своих работах, приглашая каждого прикоснуться к, казалось бы, недосягаемому миру грез. Волшебство не требует объяснений — девушка на обложке Vogue оседлала павлина (сейчас это назвали бы кэмпом) — просто потому, что это красиво.

Harper’s Bazaar

май 1922

Двадцатые годы стали одновременно эпохой джаза и ар-деко. А Эрте оказался одним из глашатаев этого времени безудержного веселья и невообразимой роскоши. Заказы поступали ему буквально отовсюду: уже не только ведущие модные издания жаждали заполучить обложку или хотя бы иллюстрацию от Эрте, но и такие великие театры, как парижская Гранд-опера и нью-йоркская Метрополитен-опера, заключили с ним контракты на создание сценографии и костюмов артистов. А вот от сотрудничества с «Русскими сезонами» Сергея Дягилева Эрте вежливо отказался, выбрав более выгодное предложение от киностудии Metro-Goldwyn-Mayer стать художником по костюмам фильмов «Бен Гур» и «Богема». Параллельно с этим он продолжал рисовать обложки Harper’s Bazaar, на технику исполнения и сюжеты которых оказал влияние ускоряющийся темп жизни «ревущих двадцатых».

После пары лет менее продуктивной иллюстраторской деятельности (в начале 20-х Эрте посвящал все больше свободного времени сценографии и работе в Голливуде и на Бродвее) художник вновь сосредотачивает свои усилия на Harper’s Bazaar. Слегка кокетливый стиль этой обложки показывает не только неизменную увлеченность Эрте театром, но дает представление о его огромном багаже знаний. Например, прическа героини — отсылка к «узлу Аполлона», популярному у аристократок начала XIX века.

август 1925

Рисунки Эрте зачастую не просто полет фантазии, а осмысленное высказывание. Например, майская обложка Harper’s Bazaar за 1926 год иллюстрирует саму атмосферу тех беззаботных лет: чувство свободы окрыляло многих, а растущее благосостояние будто отворяло дверцы клеток, в которых жили европейские буржуа.

май 1926

Тема экзотики и дальних стран была неизменно близка фантазеру Эрте. К тому же в двадцатые годы возник небывалый спрос на необычность форм, силуэтов и узоров. Увлечение леопардовыми и зебровыми принтами или декором в виде перьев страуса, павлина было типичным для тусовщиков 20-х годов. И Эрте был рад отразить эту тенденцию.

август 1927

«Чем бы был наш журнал без обложек Эрте?» — сказал в одном из интервью медиамагнат Уильям Херст, владелец Harper’s Bazaar. И действительно, благодаря Эрте в журнале научились так искусно сочетать утонченность и лоск. Эрте вообще был мастером комбинаторики: например, удачно сплетал русские мотивы с традиционным европейским или американским фольклором, как на этой обложке, героиня которой изображена в головном уборе, напоминающем причудливый кокошник, но вместе с тем предстает в образе покровительницы зимы скандинавской Ледяной девы или более знакомого персонажа — андерсеновской Снежной королевы.

декабрь 1932

В предвоенную эпоху на фоне Великой депрессии ар-деко и вместе с ним бурная, яркая жизнь стали уходить в прошлое. В 1936 году контракт с Harper’s Bazaar закончился, и продлевать его не стали: публике требовались новые идеи и формы. В 1933 году Роман Тыртов потерял своего спутника жизни и агента, князя Николая Урусова (он умер от заражения крови из-за укола шипом розы), и краски жизни стали блекнуть. Позже он скажет, что эти годы были похожи на крушение его собственного мира: «Я чувствовал себя последним представителем исчезнувшей эпохи». После Второй мировой он сосредоточился на работе над спектаклями и мюзиклами, а также стал пробовать себя в скульптуре. О рисунках Эрте тоже не забывал, устраивал ретроспективные выставки, посвященные двадцатым годам. Затем, в 1967 году, музей Метрополитен купил сразу 170 его работ — что небывалое прижизненное признание для художника. Но сам он этому большого значения не придавал. «Посмотрите на меня. Я живу в другом мире — мире снов и забвения», — говорил Эрте. И мы с вами можем в этот мир хотя бы заглянуть.

октябрь 1936