Полторы комнаты. Музей-квартира Бродского

В середине зимы в Петербурге по адресу Литейный проспект, 24 / Пестеля, 27, открылся долгожданный музей-квартира Иосифа Бродского. Сейчас «Полторы комнаты» можно посетить по предварительной записи, а ко дню рождения поэта в мае заработают еще и временные экспозиции. Мы уже побывали там и уверены, что вам тоже не стоит тянуть с визитом.

Фото: Юрий Пальмин

Стены из красного необработанного кирпича, дранка, высокие белые потолки, привычные для старого Петербурга финские печи и советский телевизор, и пищущая машинка «Ундервуд», как портативная машинка времени. Взгляд ищет письменный стол, на который гид кивнет «Вот здесь поэт работал», но ничего не находит. Идея и смысл «Полутора комнат» далеки от банальной реконструкции быта.

Музейное пространство на втором этаже доходного дома Мурузи разделено на две части: мемориальную — в коммунальной квартире под номером 28, где находилась комната Бродского, и экспозиционную в соседней 36-й, в которую сперва и попадаешь из парадной. Полностью квартиру поэта выкупить не удалось: хозяйка последней из пяти комнат, соседка Нина Васильевна, наотрез отказалась продавать свое жилье. Проект задумали друзья Бродского еще в 1999 году: «Огромную роль в проекте сыграл фонд создания музея Иосифа Бродского и его председатель Михаил Мильчик, — рассказывает куратор музея Анна Наринская. — Во-первых, именно благодаря ему мы знаем, как выглядели полторы комнаты, когда в них жили Бродские. Он сначала полностью все там отфотографировал в день отъезда Бродского в 1972 году, а потом еще раз — после смерти отца поэта в 1984-м. Позже они с другим другом Бродского Яковом Гординым выкупили эту площадь. Без них бы ничего не было». Но неудачные попытки договориться с соседкой затянули проект на многие годы: лишь однажды, в 2015 году здесь удалось провести выставку — и то двухдневную.

Все изменилось, когда в 2017 году к проекту присоединился бизнесмен Максим Левченко, который смог подружиться с соседкой. В музее ее шутливо называют сокуратором «Полутора комнат» — мол, это она подсказала купить соседнюю квартиру, а ее комнату оставить в покое и отделить от коммуналки перегородкой. Левченко приобрел квартиру № 36 на свои средства и убедил архитектора Александра Бродского заняться пространством. Те самые стены из кирпича и дранки — единственное, что сохранилось под слоями евроремонта предыдущих хозяев квартиры. Создатели музея стремились сделать максимально честное и аутентичное пространство и, дабы не превратить его в стерильный лофт, оставили стены без обработки — прямо как в нью-йоркской квартире поэта на Мортон-стрит.

Все условия способствуют тому, чтобы посетитель музея чувствовал себя как дома: надеваешь тапочки на входе, наливаешь себе чай или кофе, берешь конфету и книгу с полки — и садишься у камина наслаждаться атмосферой, периодически поглядывая в окно на Спасо-Преображенский собор, на ограждениях которого все детство качался Бродский, как рассказывают в музее. Все детали подобраны не случайно. На полках можно найти книги, которые стояли в шкафу Бродского (некоторые даже удалось найти в тех же изданиях), которые он советовал своим американским студентам, которые повлияли на его творчество, которые он любил или, наоборот, презирал. Возле камина стоит настоящий советский телевизор — пусть и с современным экраном. На нем крутятся не случайные видео — нарезка из любимых фильмов Бродского, как правило, старых голливудских кинолент и особенно часто — вестернов.

Фото: Анна Маленкова

Фото: Юрий Пальмин

За еле заметной дверью скрывается небольшой амфитеатр — позже здесь будут проходить лекции, а пока на повторе показывают видеопроект с друзьями Бродского, читающими его стихи. Ряд письменных столов вдоль стены, кажущийся бесконечным из-за зеркал в боковых комнатах, ведет посетителя в помещение с экспонатами. Упаковка советского крема, спичечный коробок, карандаш, больше похожий на сгусток грязи, — все эти вещи нашли при вскрытии полов в полутора комнатах и соседних. Их вполне можно назвать обычным мусором, и неизвестно, пользовался ли этим сам Бродский. Однако сор этот в каком-то смысле «ахматовский». Именно из таких мелких бытовых предметов и складывался детализированный мир его творчества — «апофеоз частиц», если выражаться его языком. «Наше осмысление его вещей — это не „вот посмотрите стул, на котором он сидел“, а вещи — да, подлинные вещи — как свидетели жизни и фигуранты его поэзии», — объясняет Наринская.

Фото: Анна Маленкова

В следующую комнату, которая находится уже в квартире № 28, посетитель попадает через дверь-шкаф. Здесь Александр Бродский цитирует реальный вход в «комнату» Иосифа Александровича: молодой поэт шкафами отгородил свои 10 квадратных метров от родительских. В скором времени здесь появится научная библиотека, в которой можно будет взять интересующую книгу и поработать — небольшая коллекция книг пополнится уникальным архивом подруги поэта и исследовательницы Валентины Полухиной.

Продолжая двигаться от общего — к частному, посетитель музея оказывается в комнате с эркером. Ободранные стены и остатки обоев 60-х годов, пианино, на котором, как писал Бродский, играла соседская дочь, мешая ему спать. Смотришь по сторонам — из окон открывается панорамный вид на улицу Пестеля и Преображенскую площадь с собором. Поднимаешь голову вверх — лепнина, люстра и неизвестно как оказавшаяся на высоченном потолке розетка. Опускаешь взгляд — скрипучий старый паркет, по которому боишься ходить даже в тапочках, — сперва заскрипит, а потом того и гляди провалится.

Фото: Анна Маленкова

И наконец, полторы комнаты. Стены — где-то покрытые зеленой краской, где-то просто обклееные газетами, сохранившиеся гипсовые панели в мавританском стиле, паркет «шашками», который реставрировали по одному квадрату, и полное отсутствие мебели. И дело не в том, что подлинных предметов интерьера Бродских осталось только пара вещей: создатели музея намеренно оставили комнату пустой. «Музей не рассказывает историю Бродского (хотя эту информацию можно найти в нашем путеводителе, например). Он дает некоторое соответствие его стихам. Именно поэтому нам так важна пустота, осмысление которой — одна из центральных тем в поэзии Бродского», — поясняет Анна Наринская. Поэт воспринимал полторы комнаты как покинутое пространство, на которое упала «бомба замедленного действия, разрывающая на клочки даже память», поэтому для музея было важно сохранить эти «руины» коммунальной квартиры. Пустое пространство и следы на полу от тех самых шкафов, которыми будущий нобелевский лауреат отгораживал свое жизненное пространство, и правда оказываются выразительнее, чем педантично восстановленный интерьер знакомых нам писательских квартир.

Фото: Анна Маленкова

На день рождения Бродского в мае музей планирует открыть минимум три временных экспозиции с мемориальными предметами, которые сейчас находятся в Музее Анны Ахматовой в Фонтанном доме. «Но даже когда эти вещи будут здесь, они не будут изображать дом-музей — это то, чего мы, наоборот, избегаем и не хотим, — говорит Наринская. — Это пространство про идею Бродского и его дух, а не про его жизнь». А про жизнь Бродского можно прочитать книгу, и не одну — в сувенирном магазине музея продается не только фирменный мерч и все сборники стихов и эссе поэта, но и самые разные его биографии.

Лучшие материалы The Blueprint
в нашем канале на Яндекс.Дзен