По Щукинскому велению

В Эрмитаже открылась выставка «Рождение современного искусства: выбор Сергея Щукина», на которой покажут 150 работ из великой коллекции модернистского искусства Сергея Щукина. При этом покажут так, как ее видели его современники — в Эрмитаже воссоздали оригинальную развеску из особняка мецената. The Blueprint рассказывает, как московский купец «сделал» Матисса и Пикассо, а заодно травмировал своим вкусом всю московскую буржуазию конца века.

Радикал

ЩУКИН-

Сергей Щукин был гордым обладателем не только одного из самых больших состояний в Российской империи (его отец Иван Щукин — купец первой гильдии, владелец собственной торговой фирмы, входившей в десятку крупнейших российских скупщиков текстиля, один из учредителей нескольких крупных финансовых организаций и основатель Трехгорного пивоваренного завода, который стал самым крупным производителем пива в России и одним из ведущих в Европе), пятерых язвительных братьев, которые раньше него прославились как коллекционеры, но и маленького роста и сильного заикания (потом дразнить его позволялось только его другу и любимому художнику Анри Матиссу).

Так что, когда в конце 1890-х Сергей Щукин наконец увлечется коллекционированием, ставки будут высоки: надо было переплюнуть братьев и не допустить к себе снисходительного отношения. В предпринимательских кругах, впрочем, его к этому моменту уже уважали как никого — половина Москвы знала его прозвища — «министр коммерции» и «дикобраз».

А в историю искусства он вошел как самый радикальный и смелый коллекционер эпохи, который на своем примере доказал, что разговоры о «консервативной старообрядческой купеческой среде» времен пьес Островского надо оставить в прошлом. Настоящий космополит с европейским образованием, знакомый или родственник всей российской аристократии, он позволял себе то, что не мог позволить себе ни один самый искуснейший мировой коллекционер того времени, — его часто интуитивные покупки Пикассо и Матисса, теперь это представить довольно сложно, окружающих по-настоящему шокировали.

«Портрет Сергея Щукина», Дмитрий Мельников

«Портрет Сергея Щукина», Кристиан Корнелиус Крон

«Танец», Анри Матисс

«Свидание», Пабло Пикассо

Путешест-венник

Куратор и искусствовед Анна Балдассари, бывший директор Музея Пикассо в Париже и куратор легендарной выставки «Шедевры нового искусства. Собрание С. И. Щукина» в Фонде Louis Vuitton, говорила про Щукина: «Он был пионером — капиталистом, который существовал на перепутье разных культур. Он жил в Москве, отдыхал в Италии, покупал искусство в Париже и вел бизнес в Индии и Китае». И действительно, то, как по миру и стране путешествовал Щукин, до самолетов, онлайн-бронирования билетов и «Сапсана», путешествовал мало кто — даже из тех немногих, кто в конце прошлого века вполне мог себе это позволить.

«Таитянские пасторали», Поль Гоген

В 1891 году он поехал в свадебное путешествие в Турцию и Грецию и вошел во вкус: до начала Первой мировой войны он объездил Германию, Францию и Италию. Был в Англии, Норвегии и по нескольку раз в Греции и Египте — последние две страны он любил особенно. В 1895 году он добрался и до Индии — на пароходе «Каледония» — вместе с гостями и служащими на борту было около тысячи человек. «Пассажиры, за исключением нас, одни англичане, то и образ жизни совершенно английский и к обеду все обязательно должны являться во фраках или смокингах», — писал Щукин брату Петру. Его великолепная коллекция искусства — это во многом результат его насмотренности. Работавший с текстилем из Индии, Китая, Японии Щукин был готов и к Матиссу, и к Пикассо, и тем более к Гогену.

Путешествия можно смело назвать его второй после коллекционирования страстью. В 1907 году он даже попытался заменить одно на другое, но потерпел грандиозное фиаско. После смерти жены Щукин решил стать аскетом — ну как — в своем понимании слова. Он отплыл в Александрию, где его уже ожидал караван, собранный конторой Кука, бюро путешествий Ch. Cook & Son (старейшая в мире туроператорская компания просуществовала до 2019-го): 18 верблюдов, 15 бедуинов, два переводчика, повар и слуга. Щукин решил, что пора завязывать с культурной жизнью и пройтись по пустыне: жить в палатке, есть финики — как настоящий бедуин. Стоит ли говорить, что его хватило на две недели.

«Женщины на берегу моря», Поль Гоген

«Нет, какие путешествия в мои годы! Для меня Париж, искусство, музыка, живопись, изящная литература. Хорошо бедуинам. Они прошли пешком 40 верст (не отдыхая), в жару около 50 градусов, и потом часа два работали. Зато рассказывают, когда бедуину нечего есть, он кладет себе камень на живот и не чувствует голода. Нет, мне это не по силам. Мои удовольствия другого рода. Я с наслаждением слушаю музыку Скрябина, читаю Валерия Брюсова, смотрю картины Мориса Дениса. Нет! Нет! Назад в Европу, в мой культурный, тонкий, изящный мир! Но как и вырождает нас культура! Какой мы сравнительно слабый народ», — писал Щукин в «Синайском дневнике».

Ученик

Много сказано о том, что коллекционеров уровня Щукина в то время не было. Это не совсем так — некоторые все-таки были, и у некоторых он даже учился. Великие братья Морозовы, чью коллекцию уже скоро можно будет увидеть в Пушкинском, сами были учениками Щукина, а вот он внимательно смотрел, как собирают свою коллекцию писательница Гертруда Стайн (в том числе — та самая заклятая подруга Хемингуэя, подарившая миру определение «потерянное поколение») и ее брат Лео, которые с особой страстью собирали как раз и Матисса, и Пикассо.

За «Трех женщин», одну из первых картин Пикассо кубистического периода, Щукин со Стайнами даже боролся и — на длинной дистанции — выиграл. Картину Щукин увидел в 1908 году, когда она готовилась к передаче в коллекцию Стайнов, но Щукин умел ждать — спустя пять лет он все-таки перекупил ее у Стайнов — за месяц до того, как началась Первая мировая война.

Другой его учитель — великий коллекционер, меценат Амбруаз Воллар, герой картин Сезанна, Ренуара, Дени, Валлоттона, Пикассо и Ренуара, благодаря которому нищий Сезанн, например, стал всемирно известным художником. С Волларом Щукина познакомил все тот же Анри Матисс, который в жизни Щукина, профессиональной и личной, сыграл далеко не последнюю роль.

Пабло Пикассо, «Три женщины»

Пабло Пикассо, «Портрет Амбруаза Воллара»

Провокатор

Художник Сергей Виноградов вспоминал, что Щукину ужасно нравилось удивлять своих гостей, «эпатировать буржуа», как выражались тогда. «На пятничных его обедах помимо людей искусства были и люди от коммерции. Люди эти возмущались действиями Щукина, покупавшего „такие ужасы“. Они запальчиво это высказывали, и видно было, как Сергей Иванович наслаждался этим, а нам было забавно наблюдать. Надо сказать, что людей от коммерции особенно волновали еще и огромные деньги, которые Щукин платил за картины эти странные». Бенуа говорил про него, что он «был весь какой—то красочный, искрометный, огненный», а князь Сергей Щербатов — «Щукин не знает меры, он весь порыв и огонь».

«Красная комната»,  Анри Матисс

«Огненная» слава провокатора-Щукина не утихала всю его жизнь, но огонь все-таки хоть и однажды, но был украден. Правда, для этого потребовался не кто-то, а друг, соратник, любимый художник и учитель — Анри Матисс, который в 1911 году по приглашению Щукина приехал с визитом в Москву и гулял в бывшей столице так, что Щукин не знал, как отправить его обратно домой в Париж. Щукин рассказывал, что Матисс у него «зажился»: «Пьет шампанское, ест осетрины и хвалит иконы; не хочет-де в Париж».

Сам Матисс, приехавший в Москву как царь, царя планировал увидеть, но не срослось, что, впрочем, не помешало ему в совершенно московской интонации писать друзьям, что путешествием доволен, погода здесь ужасающая, но жить в Москве шикарно — «здесь кутят с вечера до утра», благодаря чему «у города есть свое лицо и образ, примитивный, совершенно прекрасный и даже немного дикий». Зато он был ожидаемо в полном восторге от русских икон: «Я десять лет потратил на искание того, что ваши художники открыли еще в XIV веке. Не вам надо ездить учиться к нам, а нам надо учиться у вас», — говорил он, правда, по воспоминаниям довольного Щукина, наконец спровадившего друга в Париж.

Миссионер

Щукин — один из немногих коллекционеров, который с одинаковым азартом охотился за новым искусством и его пропагандировал. Не только среди знакомых — хотя на знаменитые грандиозные щукинские ужины и музыкальные вечера собиралось по двести человек (по городу ходили слухи, что за вечер выпивалось только по пятьдесят бутылок шампанского, а дамы по заведенной Лидией Щукиной традиции в конце вечера получали по букету роз).

Особняк Щукина

В 1908 году, после смерти жены Лидии, он принял историческое решение подарить Москве свою коллекцию и открыть свой особняк, бывший дом Трубецких, для публики. Днем посещений было воскресенье, запись велась по телефону, а экскурсии проводил сам хозяин. И здесь-то он и нашел свою самую благодарную аудиторию. Если буржуазия, воспитанная на русской реалистической школе передвижников, с великим трудом воспринимала новое искусство, то молодые художники, повалившие в его особняк, были в восторге. Результатом, одним из, просветительской деятельности Щукина, стал русский авангард, который просто не мог случиться без «кабинета Пикассо» (в его 25-метровом кабинете висело три десятка полотен раннего кубистического периода художника) или «парадной Матисса» (а «иконостас Гогена» как реконструировали в Эрмитаже).

Идиллия, впрочем, окончилась спустя десять лет — в 1918 году, когда Щукину пришлось из России уехать — навсегда. Вместе с сыном Иваном, который стал одним из ведущих мировых специалистов по персидской миниатюре, он уезжал на «украинском поезде», конечной точкой был Париж. В том же году его коллекция была национализирована и в итоге оказалась в Пушкинском музее и Эрмитаже.

В отличие от многих своих соотечественников, оказавшихся за границей вообще без средств к существованию, Щукин еще в 1905-м перевел часть своего состояния в шведские банки, так что семья во Франции не бедствовала. Но, несмотря на уговоры друзей, к коллекционированию Щукин больше никогда не возвращался.

Национальный герой

Вплоть до 1970-х имя создателя коллекции на родине не упоминалось, но благодаря работе архивиста и музееведа Александры Демской, много лет заведовавшей архивом Пушкинского музея, и искусствоведа Натальи Семеновой, которая к выставке «Щукин. Биография коллекции» выпустила ее официальный каталог, имя одного из главных меценатов в истории искусства было возвращено публике.

«Внук некоего дореволюционного коллекционера с непроизносимой французской фамилией интересуется историей своего деда. Повезло, что я взяла трубку. В архиве я бывала не каждый день. Мы работали над книгой о московских коллекционерах нового западного искусства без особой надежды ее издать» — так Наталия Семенова описывала телефонный звонок внука Щукина Андре-Марка Делок-Фурко.

«Я и сам не представлял, каким крутым был мой дед. Многое мне рассказала его биограф Наталия Семенова, когда мы встретились в Москве», — говорил в 2016 году Андре-Марк — в интервью перед открытием уже легендарной выставки «Шедевры нового искусства. Собрание С. И. Щукина» в Фонде Louis Vuitton в Париже, когда коллекция его деда собралась воедино.

«Портрет Сергея Щукина», Кристиан Корнелиус Крон

Оценить, насколько Щукин был крут, сейчас могут и посетители Эрмитажа — 150 картин и скульптур будут представлены в оригинальной развеске — так, как они экспонировались в его особняке. Розовая гостиная Матисса, комната Пикассо, кабинет Сезанна — в том виде, в каком «мавр», как называл его Андрей Белый в «Начале века», и задумывал.

«„Мавр“» — твердеющий, чернобородый, но седоволосый, напучивший губы кровавые, Щукин: с виду любезен, на первый взгляд — не глуп, разговорчив; в общении даже прост, даже... афористичен:

— Сезанн, — это кк... кк... кк... корочка черного хлеба... пп... после... мм‑ороженого.

Тут же:

— Дд... дд... дд... дд‑авить конкурентов.

Давя, как клопов, их, кидал в Персию ситцы свои, переходил он в разговоре от сс... Сезанна к... вв... вв... Ван Гогу; натура «широкая», говорят, что картину Матисса, выписанную им себе, сам же он у себя подмалевал (и Матисс-де сделал вид, что этого не заметил); цветисто рассказывал он, как на ослах ездил он на Синай, как стоял перед Сфинксом, в гг... гг... гг... глаза божеству заглянув".