СИди
и смотри

Военная хроника, к сожалению, один из важнейших жанров в истории фотографии. На протяжении последних двух веков она становилась поводом для споров, разоблачений, влияла и на общественные настроения, и на политические решения. В ХХI веке сила картинки лишь выросла. Мы выбрали несколько важнейших фотографий в истории военных конфликтов прошлого (и чуть-чуть позапрошлого) веков и присмотрелись внимательно ко всему, что попало в объектив и осталось за кадром.

Крымская война, 1855

Роджер Фентон, Первый в истории фоторепортаж с войны, 1855

1

«Русских я еще не видел, но у церкви на холме прямо на земле сидели люди, внимательно за нами наблюдавшие; мне сказали, что это русские. Говорят, за холмом их около 40 тысяч и еще больше в долине. Говорят, люди в городе не верят в кончину императора, другие говорят, что вследствие этих известий в Петербург был отправлен Меншиков. Все ощущают стесненность в новостях», — написал 8 марта 1855 года в письме жене фотограф Роджер Фентон. В этот день он, личный фотограф английской королевской семьи, прибыл в Балаклаву в качестве официального военного фотографа — привезенный оттуда репортаж сделает из Фентона первого в истории военного фотокорреспондента.

Фентона в Балаклаву, на войну между Россией и коалицией из Великобритании, Франции, Турции и Сардинии за господство на Ближнем Востоке, отправил лично принц Альберт. Общественность была недовольна вступлением Англии в войну, и Фентону было поручено создать, что называется, патриотическо-героический контент. Это в его планы, разумеется, не входило, хотя прямо нарушать королевский запрет на съемку погибших он не мог.

Так что на 350 снимках, которые Фентон, построивший для своей командировки вполне революционную передвижную фотолабораторию, нет ни убитых, ни разграбленных и уничтоженных деревень, ни грабежа и пьянства, случаи которого он красочно описывал в письмах жене. На его фотографиях — быт солдат, немного официальных портретов военных (самый распространенный в то время жанр военной фотографии) и пейзажи. Именно они стали смысловым центром военной серии Фентона, и особенно — «Долина смертной тени». В «классический» пейзаж, который, конечно, прошел королевскую цензуру Фентон буквально, доложил пушечных ядер — фотография тут же перешла в жанр memento mori, перестала быть документальной и стала прямым политическим высказыванием.

Гражданская война в США, 1861-1865

Эндрю Гарднер, Погибшие при Энтитеме, 1862

2

В октябре 1862 года в нью-йоркской галерее Мэтью Б. Брэди открылась выставка, которая ненадолго затмила все новости, которыми в тот момент была одержима страна, находившаяся в состоянии гражданской войны. В небольшое помещение с практически незаметной вывеской «Погибшие при Энтитеме» стояли часовые очереди, а The New York Times писала: «Зрители привлечены страшным очарованием от просмотра фотографий раздутых трупов солдат, павших в бою».

Битва при Энтитеме, которая произошла 17 сентября 1862 года на полях и в лесах за пределами небольшого городка Шарпсберг у реки Энтитем на западе Мэриленда, стала одним из самых кровавых дней в американской истории: около двадцати тысяч солдат и федеральной армии, и армии Конфедерации были убиты, ранены, пропали без вести или взяты в плен. Она же стала первым сражением, после которого были сфотографированы его жертвы. Идея о далекой, абстрактной войне, которая существовала в части американского общества, навсегда осталась в прошлом. Теперь она была перед глазами, и беспрецедентная реакция на фотографии Гарднера отражала, скажем так, их содержание.

«Г-н. Брэди кое-что сделал, чтобы донести до нас ужасную реальность и серьезность войны, — писала Times о выставке. — Если он и не приносил трупы и не клал их в наших дворах и на улицах, то сделал что-то очень похожее». Harper’s Weekly, тогда ведущий новостной еженедельник, посвятил центральный разворот своего выпуска от 18 октября 1862 года изображениям погибших при Энтитеме. Хотя технологии для печати фотографий в газетах и ​​новостных еженедельниках еще не существовало, Harper’s Weekly выпустил гравюры на дереве с восемью фотографиями из репортажа Гарднера, в том числе шесть с изображением мертвых.

Сейчас некоторые историки считают, что Гарднер для усиления эффекта двигал тела убитых, однако точно доказать или опровергнуть это невозможно. Но, как бы то ни было, его фотографии до сих пор остаются одним из главных документов последствий этой войны (после ее окончания Гарднер довольно быстро ушел из фотожурналистики), а на вопросы о них он всегда отвечал: «Работы призваны говорить сами за себя. Как напоминание о страшной борьбе, через которую только что прошла страна».

Первая мировая война, 1914-1918

Эрнест Брукс, Солдат после битвы при Пашендейле, 1917

3

Брукс, первый (и, возможно, главный) официальный хроникер Первой мировой войны с британской стороны. К началу Первой мировой Европа уже оценила пропагандистский потенциал фотографии, и поэтому на фронтах работали тысячи фоторепортеров с официальной аккредитацией (в Англии они стали получать ее по личному распоряжению Уинстона Черчилля).

И на Брукса, до войны работавшего как фрилансер, который в том числе, на секундочку, снимал английского короля Георга V во время его официального визита в Дели (в программу тогда входила охота на тигров), равнялись все. Во многом потому, что он был единственным фотожурналистом, который участвовал и снимал в битве на Сомме в 1916 году, одной из крупнейших битв в истории этой войны, на которой погибло около миллиона человек.

Но для истории военной фотожурналистики более важными и показательными оказались другие снимки Брукса, сделанные, когда война уже находилась в своей финальной стадии. В частности — серия фотографий, сделанная после битвы при Пашендейле в Бельгии в 1917 году. Сражение, которое длилось около трех месяцев и стало, по мнению многих историков, одним из переломных — и одним из самых сложных, учитывая, что бои велись на болотистой местности и солдаты то тонули в болотах, то утопали в грязи. Так что иконический британский солдат Брукса на могиле павшего товарища, сфотографированный против света, реальность той войны отражал мало, зато здорово поднимал боевой дух, а такой стиль съемки стал впоследствии для Брукса классическим.

Гражданская война в России, 1917-1922

Яков Штейнберг, Юный защитник Петрограда, 1919

4

Глазами Штейнберга, одного из самых знаменитых советских фотожурналистов, сына владельца фотоателье из Двинска, мир увидел одни из самых важных событий ХХ века. Как подорванный (по воспоминаниям дочери, он забегал домой только поспать на несколько часов) он носился по революционному Петрограду — и снимал — уличные беспорядки, забастовки, шествия и демонстрации.

Он задокументировал похороны жертв Февральской революции на Марсовом поле, первое заседание I Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов в зале Таврического дворца, собрание делегатов фабрично-заводских комитетов в Смольном, им сделан знаменитый снимок комнат и залов Зимнего дворца после штурма, по которому потом будут реконструировать события того дня (и в том числе доказывать, что заявления о том, что Зимний не был разграблен в то время — это вранье).

В годы Гражданской войны он продолжал быть одним из главных хроникеров Красной Армии и работал для «Огонька» и «Пламени». И хотя его фотографии носили вполне определенную задачу — приветствовать новый строй (вполне искренне), сквозь некоторые, рискнем сказать, лучшие, просвечивал весь ужас происходящего. «Юный защитник Петрограда» 1919 года, на котором изображен гордый ребенок с винтовкой наперевес, — как раз из последних. Одновременно с этим эта фотография Штейнберга — одна из первых в отдельном жанре военной фотожурналистики, на которых изображены дети, участвующие в военных действиях или торжественно позирующие с оружием старших.

Штейнберг, который после гражданской войны долго заведовал фотолабораторией Музея революции, умер от истощения во время блокады Ленинграда на рабочем посту — в качестве старшего фотомеханика Российской академии художеств, в которой принимали экзамены и защищали дипломы, несмотря ни на что, — вплоть до 1943 года, когда она была разбомблена.

Гражданская война в Испании,
1936-1939

Роберт Капа, Смерть республиканца, 1936

5

Роберт Капа, великий военный фотожурналист, собутыльник Хемингуэя, друг Стейнбека, сооснователь (вместе с Анри Картье-Брессоном и Дэвидом Сеймуром) фотоагентства Magnum, погибший на рабочем посту — подорвавшись на мине в Индокитае, прославился очень рано — в 22 года, после того как французский журнал Vu опубликовал его фотографию с фронтов гражданской войны в Испании, которая войдет в историю под названием «Смерть республиканца» и которую в будущем будут сравнивать с «Герникой» Пабло Пикассо.

Она, с одной стороны, станет на долгие годы знаковой фотографией ХХ века, а с другой — предметом для бесконечных споров по поводу ее документальной составляющей. Фотографию, на которой, по рассказу Капы, изображен солдат-лоялист в момент гибели от пули мятежника, почти сразу заподозрили в постановке. На подозрения наводили некоторые странные детали в истории создания снимка: в подписи автор не назвал бойца, хотя известно, что Капа провел рядом с ним несколько дней. Республиканцы не фиксировали потерь в дни, когда был сделан снимок. Фоном на фотографии служат склоны близ Эспехо, где не проходила линия фронта.

Капа, разумеется, отрицал все обвинения в постановке, хотя, учитывая его послужной список, необходимости в этом не было. Он автор одних из самых известных портретов Троцкого, великой серии о высадке войск союзников в Нормандии, знаменитого репортажа из СССР, куда он в 1953 году приехал вместе со Стейнбеком. Его действительно плутовская биография, которую он сам любил приукрасить, в разговоре о его фотографическом наследии смущать никого не должна — да, в качестве военного корреспондента он рисковал своей жизнью примерно пятнадцать минут в день, а не самоотверженно спасал сослуживцев (как в случае с высадкой войск в Нормандии), но этих пятнадцати минут было достаточно для того, чтобы сделать свою работу. А его работа заключалась в том, чтобы о людях, которые рисковали собственной жизнью круглосуточно, узнал весь мир.

Вторая мировая война, 1939-1945

Карл Майданс, «Француженка, обвиненная в том, что спала с немцами во время оккупации, с обритой головой», 1944

6

В истории осталось большое количество фотографий времен Второй мировой войны, навсегда отпечатавшихся в памяти нескольких поколений. Но авторы многих и одних из самых страшных — с изображениями жертв немецких концентрационных лагерей, например, — неизвестны.

Большинство жанров, в которых работают современные военные фотокорреспонденты, разрабатывались и оформлялись именно во время Второй мировой, но один стоит особняком — это фотографии из освобожденной Франции, в которой устраивали самосуд над женщинами, которых подозревали в связях с немецкими солдатами. В Париже «крестные ходы шлюх» (как их называли в прессе), публично побритых, в некоторых случаях избитых женщин и разрисованных свастиками, которых заставляли идти по главным улицам, снимал Роберт Капа. В Марселе — коллега Капы по журналу Life Карл Майданс (с 1945 года он после освобождения из японского плена возглавлял его отделение в Токио).

Эти фотографии, на которых ликующая толпа устраивает самосуд, не входят в «канон» хроники Второй мировой — и по вполне понятным причинам. Формально — это фотографии уже не военного времени, и до сих пор то, что происходит в городах после окончания войн и противоречит героической риторике «освободителей», редко попадает в кадр. Фотографии погибших жертв — да, тех, которые живы, — нет. Не говоря уже о том, что жуткое положение женщин на оккупированных территориях до сих пор в общем-то малорассказанная часть Второй мировой войны.

Вторая мировая война, 1939-1945

Евгений Халдей, Знамя Победы над рейхстагом, 1945

Джо Розенталь, Водружение флага над Иводзимой, 1945

7

Фотографии, снятые с промежутком в два месяца (Иводзима была снята в феврале, «Знамя победы» — 30 апреля), стали двумя современными иконами и одновременно с этим — предметом для многочисленных споров, касающихся того, возможна ли в принципе постановочная фотография во время военных действий.

Фотография Халдея, одного из важнейших советских хроникеров Второй мировой, сделанная на крыше разрушенного немецкого парламента, над которым устанавливается советский флаг, стала просто — буквально — символом победы СССР над нацистами. А фотография Розенталя, на которой шестеро солдат как бы устанавливают американский флаг на горе Сурибати во время битвы за Иводзиму, военной операции сил США на территории Японии, стала тем же для американцев (за фотографию Розенталю тогда тут же дали Пулитцера — впервые в истории в тот же год, когда вышла фотография).

Оба изображения, на которые молились все военные пропагандисты мира, максимально широко и успешно тиражировались — будучи при этом тем, что сейчас, скорее всего, назвали бы словом «фейк». Для Розенталя солдаты специально устанавливали флаг, а Халдею, который снимал не первое водружение флага над Берлином, среди прочего пририсовали драматические грозовые облака и зафотошопили вторые трофейные часы на запястье одного из главных героев фотографии.

Война во Вьетнаме,
1955-1975

Эдди Адамс, Генерал Нгуен Нгок Лоан казнит пленного вьетконговца,
Вьетнам, 1968

8

1 февраля 19688 года корреспондент The Associated Press Эдди Адамс вместе с коллегой-оператором из NBC вышли работать на улицы Сайгона. На них американские войска и силы проамериканского правительства Южного Вьетнама вели войну с партизанами — шел четырнадцатый год войны во Вьетнаме.

Внимание журналистов привлекли двое вьетнамских морских пехотинцев, которые вели по улице связанного мужчину. Подойдя к ним, Аддамс достал фотоаппарат, рассчитывая, что пленника будут допрашивать. То, что произошло позже, стало одной из самых известных военных фотографий в истории, которая полностью поменяла отношение американцев к событиям во Вьетнаме. Генерал Нгуен Нгок Лоан, один из пехотинцев, не стал допрашивать своего пленного, а застрелил его прямо на глазах у журналистов.

Эдди Адамс за фотографию, которую напечатали буквально все американские газеты и журналы, получил Пулитцеровскую премию, но вскоре от нее отказался. Он всю жизнь считал, что его самый знаменитый снимок полностью противоречил профессиональной этике: «Я получил деньги за показ убийства. Уничтожены две жизни, а мне за это заплатили», — позже говорил он.

Надо сказать, что возможность демонстрации в фотографиях и видео момента смерти человека — вопрос до сих пор дискуссионный, единого мнения, может ли журналист или документалист вмешиваться в процесс, за которым он наблюдает, не существует (но в документальном кино, впрочем, официальный запрет на демонстрацию именно момента смерти и в Европе, и в Америке есть).

Югославские войны,
1991-2001

Сантьяго Лайон,
Сараево, 1992

9

Бывший директор The Associated Press Лайон освещал окончание гражданской войны в Сальвадоре, вторжение США в Панаму, первую войну в Персидском заливе, войны на Балканах в Хорватии, Боснии и Косово, гражданские войны в Сомали и Йемене, а также захват «Талибаном» Афганистана.

Он же автор одной из главных фотографий времен одного из самых кровавых конфликтов ХХ века — мертвой женщины, которая лежит под дождем на улицах Сараево, когда мимо как ни в чем не бывало едет машина. «Женщина, судя по ее одежде, из сельской местности, шла по улице, не защищенной от сербских снайперов. Кто-то выстрелил ей прямо в голову, и она просто лежала на улице. Рядом с ней проносились на бешеной скорости машины, чтобы не попасть под пулю — и я их понимал», — говорил Лайон.

При этом уроженец Мадрида Лайон, который работает в горячих точках с 23 лет говорит, что война в Югославии до сих пор остается самой сложной его командировкой — как раз из-за того, что события происходили в Европе. «Во многих конфликтах ты можешь оставаться как бы в стороне, но тут не получилось — ведь все происходило так близко к дому. Видеть, как образ жизни, похожий на мой, был разрушен особенно жестоким штаммом национализма, использующим тактику почти средневековую, сделало это чрезвычайно сложной историей для освещения».