Держаться корней 

ФОТО:
АРХИВЫ ПРЕСС-СЛУЖБ

Новая премьера на BlueScreen, нашей площадке для молодых кинематографистов и видеохудожников, — фильм Ксении Сегиной «Новые смыслы», героями которого стали шесть художников и дизайнеров, которые работают с фольклором и национальным костюмом. Знакомимся с ними ближе.

Ксения Сегина 

родной город:

Москва 

образование:

 Закончила академию Wordshop по направлению «Режиссура». 

участие в фестивалях:

Beat Film Fest 2021 («Рассеянный свет»)

кино, которое вдохновляет:

Лукас Донт и его «Близко», «Любовное настроение» Вонга Карвая, «Она» Спайка Джонса и «Ромео и Джульетта» База Лурмана, «Искупление» Джо Райта. А также документальное кино: «Спилберг» Сьюзан Лейси, «Маржела своими словами» Хольцмера, «Маноло: мальчик, который сделал туфли для ящериц» Робертса и фильм про Кубрика Грегори Монро. Из русских режиссеров люблю Оксану Бычкову, Анну Меликян, Любовь Мульменко, Наталью Мещанинову, Ивана Соснина, Романа Михайлова, Бориса Хлебникова.

Кадры из фильма "Новые смыслы"

об идее фильма

«Я с детства люблю декоративно-прикладное искусство и живопись. Эту любовь мне привил папа, искусствовед, ценитель русской культуры и мой вдохновитель. В разное время я изучала художественные объединения — передвижников, мирискусников. Параллельно мне было интересно осваивать разные техники: вышивку, бисероплетение — и я начала следить за тем, как дизайнеры с их помощью обращаются к традициям и корням. Следом я стала изучать, как русская культура вдохновляла дизайнеров, от Поля Пуаре с его коллекцией «Казань» до Ива Сен-Лорана c Opéra-Ballets russes. И как с ней работают современные дизайнеры — в том числе те, о которых я говорю в фильме.

Работая над ним, я также думала о том, что в любое сложное время мы пытаемся найти опору в своих традициях, в том, что нам знакомо, близко, на что мы можем ориентироваться. И чувствуем себя стабильнее, спокойнее и увереннее, когда знаем прошлое, на которое можно опереться. Со мной так было в 2020 году, когда во время пандемии мы с друзьями стали много ездить по близлежащим городам и деревням, исследуя дома-музеи и усадьбы. Объехали все: и Мураново, и Абрамцево, и Шахматово, и Тарусу, и Коломну. Со мной так случилось и во время работы над фильмом, когда я погрузилась в творчество дизайнеров, работающих с русскими традициями, с нашей историей — я нашла точку опоры в переосмыслении нашего культурного багажа. Я рада, что вы можете слышать в фильме хоровые песни питерской команды «Поле», от которых бегут мурашки по телу. И что на вопрос о том, актуальна ли тема России в моде сегодня и нужно ли это людям, все герои «Новых смыслов» говорят «да». Это шесть дизайнеров и художников, которые находят вдохновение в русской культуре — кто-то в промыслах, кто-то в быту, а кто-то в истории отдельных личностей — и помогают проникнуться ею всем своим поклонникам.

Onsitsa

Лена Таш по профессии книжный иллюстратор, но после учебы в МГХПА им. Строганова увлеклась модой. Некоторое время у нее был шоурум нишевых брендов, которые она находила сама в путешествиях по азиатским странам, — а потом Лена решила попробовать делать одежду самостоятельно. «Я, честно говоря, вообще не задумывалась про русскую эстетику. Но когда начала рисовать свои первые эскизы, мой учитель, посмотрев на них, сказал: „Открой русский костюм, посмотри на него — это же то, что ты рисуешь!“ Оказалось, что это естественная среда для меня», — рассказывает Лена. Больше всего ее заворожили душегреи, сарафаны и юбки-солнце — и она решила адаптировать эти и другие силуэты под современные тренды. «Я беру старинные ткани, рубахи — ищу их по бабушкам, грубо говоря, они их порой прямо из сундуков достают. Это могут быть домотканые рубашки, но, например, в плохом состоянии. Я их восстанавливаю, удлиняю, добавляя недостающие фрагменты тканей, крашу — так рубашка превращается в платье. И в итоге люди, которые, возможно, никогда не интересовались русской народной культурой, приходят ко мне и начинают интересоваться ей через вещи».

Masha Andrianova

Учась в парижской школе Atelier Chardon Savard, Маша Андрианова не планировала обращаться к корням, а потом на одном из финальных экзаменов, рассказывая про свои работы, «почему-то начала говорить про русских бабушек в деревнях». «Никто из преподавателей так и не понял, к чему я завела эту тему. Я тоже, честно говоря, не очень поняла, как так закрутилась мысль, но именно после того экзамена мудборд дипломной моей коллекции поменялся и его заполнили фотографии бабушек из деревень с платочками, в узнаваемых цветочных халатиках. В итоге итоговая работа получилась на русскую тему», — вспоминает Маша. Первые две коллекции она сделала еще в Париже, параллельно с основной работой стилистом. «Но через два года после школы я поняла, что хочу больше работать руками, быть дизайнером. Я закрылась у себя в комнате и начала шить-шить-шить. Так зародилась моя марка». Официальным годом рождения бренда Masha Andrianova она называет 2014-й, когда вернулась в Москву и у бренда стали появляться первые продажи. С тех пор Андрианова продолжает исследовать русский костюм, фокусируясь на традициях народов Севера и воплощая его черты в вещах: монохромных рубахах, юбках, платьях с драпировками и пальто, которые создает на заказ. В последние месяцы Маша погрузилась в историю собственной семьи. «Исследую линии родства, до двух ночи сижу в метрических книгах», — признается она. Так что, похоже, вскоре мы увидим новую коллекцию Masha Andrianova, в мудборде которой будут уже фотографии из ее личного семейного архива.

LES’

История марки Леси Парамоновой LES’ началась с победы в конкурсе PREVIEW/Cycles & Seasons by MasterCard. Тогда дизайнер покорила аудиторию воздушными платьями-сетками, которые предлагала носить поверх комбинезонов с фантазийными принтами, которые придумывала сама. Со временем ДНК марки немного поменялась, в том числе потому, что Леся углубилась в историю русского костюма и искусства. «Когда я изучала историю купечества и меценатства и, в частности, таких личностей, как Савва Морозов, которые развивали легкую промышленность, меня очень вдохновило, что в конце XIX — начале XX века после повального увлечения европейской культурой случилось возвращение к русским корням», — объясняет дизайнер. В своих вещах она тоже обращается к корням, хоть и не напрямую — деликатные отсылки считываются в крое и деталях. По такому принципу она создает топы и корсеты с сюрреалистичными сюжетами, в которых угадываются фольклорные мотивы, жилеты из бархата с тиснением, украшенные флористической вышивкой, воздушные юбки и платья с завышенной талией, которые по форме напоминают сарафан.

Анна Самойлова

Художница Аня Самойлова погрузилась в историю родной культуры, пока работала над дипломом в Московском академическом художественном училище памяти 1905 года. Тогда ее особенно заинтересовали «Русские сезоны» и персонально Сергей Дягилев. С тех пор Аня успела закончить Британскую высшую школу дизайна и понять, что «когда ты узнаешь что-то новое про свою культуру, становится как-то лучше. Ты себя ощущаешь более цельно». И с каждым годом копает все глубже — теперь она часто обращается к древнерусским мотивам, в частности, к языческим обрядам и обычаям. Например, сделала венцы с лентами для бренда Kotomâ. «Больше всего в традиционной культуре меня вдохновляют обряды, связанные с инициацией. Те, которые всегда фиксировали важные моменты твоей жизни. Мне в современном мире этого не хватает. Вот, например, мы с мужем поженились. У нас не было пышной свадьбы, потому что была пандемия, и мы просто расписались. Но при этом какого-то пышного события, которое разделило бы мою жизнь на „до“ и „после“, не случилось, а этого не хватало. И в итоге им отчасти стала моя выставка „Куда деть волю девичью“ — получился своего рода обряд, запятая на моей линии жизни, которая обозначает, что до этого я была девица, а теперь замужняя женщина».

Kurochki

Бренд художницы Гали Рачко Kurochki тоже родился благодаря ее свадьбе. Когда платье из органзы было готово, она захотела украсить его собственной вышивкой, вдохновленной историей отношений с женихом, и в том числе изображением домашнего хорька, который, кстати, выносил кольца на церемонии. Но в итоге побоялась испортить вещь и решила реализовать идею на фате. Так и появилась первая фата из органзы Kurochki, которую кроме важных для молодоженов символов украсили традиционные орнаменты — солнце, травы, цветы. «После этого я решила попробовать делать такие аксессуары на заказ. Сшила пробную коллекцию, в которую добавила шарфики, потому что мне показалось, что шарфики из органзы — это что-то новое. Придумала название, завела Instagram, сайт — и стала ждать первых заказов», — вспоминает Галя. Первую партию раскупили так быстро, что она решила заняться брендом всерьез. И сегодня продолжает выпускать кастомизированные аксессуары, украшая их символами из жизни клиентов, как когда-то мастерицы наносили орнаменты-обереги на рубахи и сарафаны.

Юханн Никадимус

Знаменитых кокошников Юханна Никадимуса, которые не раз выставлялись в музеях, например, в Музее Москвы или на выставке CARTIER [SUR]NATUREL в доме Мясникова, не было бы, если бы не его друг. «Мне было лет 15–16, когда он дал мне пластинку с записью фольклорного ансамбля Белгородской области из села Большебыково. Я поставил эту пластинку, услышал первые ноты — и понял, что всю жизнь буду интересоваться только фольклором и больше ничем», — вспоминает Юханн. В 2014 году он задался вопросом, почему сегодня никто не изготавливает кокошники: «Стало интересно, что это за штуковина на голове такая большая и красивая. Как она работает и из чего сделана. Потому что если с русскими народными сарафанами и рубашками все понятно, то с тем, что на голове, нет. Ты смотришь на черно-белые фотографии конца XIX — начала XX века и не понимаешь, что это за красота. Начинаешь искать — и понимаешь, что в современном мире ее как будто не существует. Забиваешь слово „кокошник“ в поисковике и видишь пластмассу, карнавал. То есть все знают такое слово, но того, что оно обозначает, просто нет фактически». В то время Юханн пел в ансамбле «Таусень», художественная руководительница которого Ярина Николаева также занималась золотным шитьем и реконструкцией традиционного костюма. «Я ее много о чем расспрашивал, и в какой-то момент она мне сказала: „Давай я тебя научу делать то же самое — и ты все поймешь“. Так я сделал первый головной убор, свадебный венец Архангельской губернии — вы его точно узнаете, он похож на снежинку, такие часто встречаются на картинах Маковского. Поставил его на фортепиано и понял, что этим точно нужно заниматься дальше. Что в стране должен быть мастер, который это делает, у которого такое можно покупать», — рассказывает Юханн. С тех пор он создает уникальные кокошники и венцы, комбинируя антикварные предметы и современные материалы, например, жемчуг, канитель, позолоченные бусины ручной работы и синтетические ткани.