Ксения Крушинская, «Барсетка»

В издательстве «Эксмо» готовится к печати сборник короткой прозы «Tвист на банке из-под шпрот», для которого молодые писатели сочинили 75 рассказов о современной жизни. Среди авторов есть и фичер-директор The Blueprint Ксения Крушинская. Публикуем ее рассказ — в нем речь, в числе прочего, идет о цикличности моды. Сборник уже доступен для скачивания на ЛитРесе, а в конце августа появится в книжных.

Барсетка

Из школы домой в тот вечер Макс шел на автопилоте. Не отрываясь от экрана айфона, залипал в инстаграме. На этот раз, правда, не в Маринкином. Макс внимательно изучал странички блогеров, силясь понять, что за загадочная вещь «фэнни пэк» – поясная сумка. Самая модная сумка сезона и, как выяснилось на большой перемене, Маринкина заветная мечта.

Макс плохо помнил, как добрался до двери квартиры – кажется, пару раз налетел на прохожих и один раз чуть не врезался в столб. Только в прихожей он, наконец, расстался с гаджетом, бросив его на трюмо. Настроение было – мрачняк. Самая дешевая «фэнни пэк» стоит пять тысяч, а у него в кармане пятьсот рублей и это на две недели. А Маринкин день рождения – вот он. Через два дня.

— Сын! Ужин стынет! – прервал безрадостные размышления голос матери из кухни.

Макс помыл руки, плюхнулся за стол, во главе которого уже восседал отец – бородатый, чинный, благообразный. Есть хотелось жутко, но как всегда пришлось ждать: сперва надо было послушать молитву, которую торжественно, как пономарь на службе, читал отец.

«Ему бы попом быть! – пронеслось в голове у Макса. – Живем как в церкви». Стены квартиры Макса и правда походили на церковные: тут и там – и даже на кухне – с них настороженно смотрели Христос и святые. Только свою комнату Макс трогать не разрешил: там по-прежнему висели постеры Джей Зи и Фараона, за что от отца периодически влетало.

О том, что отец Макса Юрий Борисович — истовый православный, знали все друзья семьи и соседи. Последние были в курсе хотя бы потому, что не так давно у них в доме, по инициативе Юрия Борисовича, побывал священник: освящал подъезд, неодобрительно косясь на окурки и презерватив, валявшиеся у мусоропровода. В тот день Макс краем уха услышал перешептывание старушек на скамеечке:

— Юрка-то из сто седьмой ишь как в бога уверовал!

— Ну, он-то понятно, почему. Грехи замаливает.

Макс не понял, что они имеют в виду, и очень быстро выкинул это из головы. Мысли были заняты другим: грядущими экзаменами, репетиторами. А теперь еще и Маринкой, внезапно нахлынувшей любовью, ее днем рождения и этой чертовой «фэнни пэк».

— Ма! – Макс, особо ни на что не надеясь, попытался закинуть удочку, когда после ужина они с матерью остались на кухне вдвоем – она мыла посуду, он грыз корочку «Бородинского». — Ма, дай денег. Тысяч пять нужно.

Мать подняла голову от раковины, решительным жестом закрутила кран:

— Сынок, какие пять тысяч, ты чего? Мы тебе за репетитора по математике только

заплатили! Тебе… Тебе вообще зачем?!

— Сумку хочу подарить Марине на день рождения, — Макс внимательно рассматривал узор на клеенке, покрывавшей кухонный стол. — Фэнни пэк.

— Фэнни… как?

Макс вышел из кухни, в прихожей взял с трюмо айфон, вернулся, сунул под нос матери: 

— Вот такую сумку. Которую на поясе носят. Сейчас так модно. 

Мать пару секунд, сощурившись, внимательно разглядывала фото из инстаграма блогерши Кьяры Ферраньи. Затем ее лицо вдруг просветлело, словно из-за туч в смурной ноябрьский день выкарабкалось тусклое солнце: 

— Так это ж барсетка!

С этими словами, торопливо обтерев руки полотенцем, мать вышла из кухни. Макс несколько минут прислушивался к странным шорохам и скрипам, доносившимся из комнаты. Наконец мать вернулась — почти вбежала — обратно, неся в руках небольшой черный предмет, который тут же сунула Максу:

— На! Держи. С антресолей достала. 

Макс сперва подумал, что у него глюки. Хорошенько проморгался, но картинка осталась прежней: перед ним была самая настоящая «фэнни пэк». Черная, кожаная, на молнии. Совсем как новенькая — только пыль стереть и заблестит.

— Это отца твоего. В девяностые носил - продолжала мать. — Он про нее не любит вспоминать, — тут она вдруг перешла на шепот. — Хотел выкинуть, но я сберегла. Девочке своей можешь подарить, я лично не против.

Когда вечером дня Х Макс позвонил в дверь Маринкиной квартиры, оттуда уже доносились шум голосов и бодрый рэп.

— Ма-а-акс! — раскрасневшаяся, пахнущая сладкими духами Маринка повисла у него на шее и затянула в прихожую. Сердце Макса заколотилось в ритме новой речевки Фэйса. Он снял рюкзак, порылся внутри, достал оттуда сверток с черной кожаной «фэнни пэк»:

— С днем рождения, Марин!

Маринка развернула целлофан, взвигнула, подпрыгнула:

— Почти как у Кьяры!

Повертев подарок в руках, она потянулась к молнии на сумке. Макс вздрогнул, вспомнив, что не успел проверить, есть ли что у отцовой барсетки внутри. Но ему тут же стало смешно: «Да что там может быть? Просвирка плесневелая?». 

Внезапно Маринка ахнула:

— Ого! А эт-то что такое?!

Макс увидел, что она достает из нутра сумки два блестящих металлических цилиндрика: Гильзы! Я знаю, я в тир ходила! — Маринка протянула ему ладонь, на которой сверкали цилиндры. — Откуда?!

Макс не знал, что ответить, но в этот момент, кажется, наконец-то понял, что значит «грехи» и почему некоторые так старательно завешивают стены портретами настороженных святых. Он пожал плечами:

— Не знаю.

— Дурак! – хихикнула Маринка.

Макс притянул ее к себе, крепко обнял и впервые в жизни по-настоящему поцеловал.