текст:
олег зинцов
фото:
GETTY IMAGES, АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ
12 августа 2025
культура • кино
Венец тварения
Сегодня на американском телеканале FX стартует мини-сериал «Чужой: Земля», и это означает, что франшиза заходит на новый круг. Как известно из биологии, онтогенез (индивидуальное развитие) повторяет филогенез (историю вида) — но не целиком, а на определенных этапах. Этот подход можно применить и к эволюции Чужих, чей сложный репродуктивный и жизненный цикл отчасти рифмуется с жанровыми трансформациями, которые проходит франшиза, но не копирует их буквально. Олег Зинцов вспомнил главные темы «Чужих» и попытался проследить их эволюцию за 46 лет, прошедших после первого знакомства с самой жуткой и совершенной тварью из космоса.
Может показаться, что мы знаем Чужих как облупленных и готовы хоть среди ночи сдать на отлично экзамен по их истории и биологии — причем в формате «два в одном», сопоставляя онтогенез с филогенезом. В самом деле, первый «Чужой» (1979), снятый Ридли Скоттом, был сравним со стадией Лицехвата, чистым ужасом, поднявшимся из глубин подсознания. «Чужие» (1986) Джеймса Кэмерона напоминали стадию Грудолома: фильм ужасов соединился с боевиком, в котором спецназ сражался с целым выводком резвых Чужих. «Чужой-3» (1992) Дэвида Финчера оказался зрелой особью, религиозной притчей в полный рост, где главная героиня, Эллен Рипли, приносила себя в жертву ради спасения человечества. Наконец, «Чужой-4: Воскрешение» (1997), в котором Жан-Пьер Жене суммировал всю мифологию франшизы, больше всего был похож на Королеву, откладывающую яйца новых, теперь уже постмодернистских смыслов. Тем самым Чужие прошли полный жизненный цикл. Но история на этом не закончилась. Во франшизу вернулся ее создатель Ридли Скотт и попытался утвердить «Чужих» если не в статусе новой религии, то как минимум философского размышления о Творце и его творениях, этике, добре и зле. Было бы круто на новом этапе вернуться к чистой физиологии — слизи, крови, холодному поту. Но перед этим нелишне напомнить, из каких смысловых/тематических блоков сложилась история об отношениях независимой женщины, космической твари и искусственного интеллекта.
Беременность / Архетип
Как известно, Чужой появился на свет в 1979 году — когда вышел одноименный фильм Ридли Скотта. Но чем совершеннее тварь, тем дольше длится беременность и сложнее репродуктивный цикл. Помимо создателя — художника Ханса Руди Гигера, у монстра были акушеры и два крестных отца. Непосредственным родовспоможением занимались режиссер Ридли Скотт, сценарист Рональд Шусетт и мастер спецэффектов Дэн О’Бэннон (последние двое придумали все стадии развития ксеноморфа). Но были два предтечи, без которых акт творения, наверное, не мог бы состояться. Это Фрэнк Герберт, написавший «Дюну», главную фантастическую сагу ХХ века, и чилийский режиссер и художник Алехандро Ходоровски, в середине 1970-х задумавший воплотить ее на экране со всем (не)возможным размахом — в частности, убедив французского продюсера Мишеля Сейду зазвать в проект культовые фигуры эпохи, от Мика Джаггера до Орсона Уэллса и Сальвадора Дали. Эта «Дюна» осталась невоплощенной, но ее идеи зарядили мировую кинофантастику на полвека вперед. А среди приглашенных звезд оказались О’Бэннон и Гигер — в эскизах барона Харконнена можно увидеть прообразы разом самого Чужого и его создателей, которых в мифологии франшизы позже назовут Инженерами.
Сам Гигер вспоминал, что однажды увидел сон, в котором был заперт в туалете, — так водопроводные трубы из его кошмара стали грудной клеткой ксеноморфа. Но в образе Чужого можно увидеть и мрачное наследие Босха, Фрэнсиса Бэкона, Говарда Лавкрафта. Хорхе Луис Борхес рассказывает о том, как английскому поэту Сэмюэлу Колриджу приснились полсотни строк поэмы «Кубла Хан» о дворце, который, в свою очередь, был возведен монгольским императором Хубилаем по плану, увиденному во сне. Возможно, Чужой — такой же архетип, который постепенно входит в мир, воплощаясь в темных легендах, литературе ужасов и, наконец, в образах поп-культуры.
«Чужой», 1979
«Чужой — это материнский фаллос, что становится абсолютно очевидным в сцене рождения, когда новорожденный Чужой поднимается из желудка Кейна, стоит очень прямо (erect), злобно осматривая комнату, прежде чем ускрежетать в глубины корабля»
Рождение / Феминизм
«Чужой», 1979
Зародыш зреет в яйце, затем в будущего носителя выстреливает личинка — Лицехват, проникает в него через рот и спустя несколько часов вырывается наружу, проламывая грудную клетку хозяина. Неудивительно, что с момента первого появления «Чужой» попал в фокус феминистской критики, разоблачавшей маскулинную идеологию фильмов ужасов, в которых «разыгрывается и переигры-вается неизменное отрицание материнской фигуры». В хрестоматийной работе Барбары Крид «Ужас и монструозно-фемининное», написанной в 1980-х, «Чужой» трактуется как визуализация мужских страхов перед непонятным женским, прежде всего связанным с тайной зачатия, беременности и родов. Крид делает акцент на том, что в «Чужом» эти процессы переживают мужчины: их насильно оплодотворяют и заставляют вынашивать зародыш Чужого. О’Бэннон и Шусетт вспоминали, что придумали Лицехвата, когда обсуждали, как Чужой попадет на корабль, и решили: «Пусть он трахнет кого-нибудь!».
«Чужой», 1979
«В значительной степени в “Чужом” присутствует попытка присвоения порождающей функции матери, попытка представить мужчину как того,
кто дает рождение, отринуть мать как означающее сексуального различия — и в этом случае рождение становится лишь оборотной стороной смерти», — пишет Крид. Кроме того, утверждает она, «Чужой — это материнский фаллос, что становится абсолютно очевидным в сцене рождения, когда новорожденный Чужой поднимается из желудка Кейна, стоит очень прямо (erect), злобно осматривая комнату, прежде чем ускрежетать в глубины корабля. Однако Чужой — это больше, чем фаллос; он также закодирован как зубастая вагина». Сама чужеродность Чужого не столько метафорична, сколько онтологична — он пугает своей абсолютной непостижимостью.
«Четыре первых фильма франшизы составили, в сущности, современное гностическое Евангелие, корпус мрачнейших кинотекстов, отсылающих к основному источнику ересей в раннем христианстве и исламе»
Второй фильм франшизы — «Чужие» Дэвида Кэмерона — предельно визуализирует монструозность женского в образе Королевы, откладывающей яйца Чужих. Хотя сегодня феминизм этой картины может показаться немного двусмысленным. С одной стороны, она легко проходит класси-ческий тест Бекдел на гендерную предвзятость в художественном произведении: здесь точно есть две героини, говорящие не о мужчинах, и мы даже знаем, как их зовут. Кроме того, хрупкая на вид, эмоциональная Рипли крута по-женски, а не по-мужски, как солдатка Васкез, грубая, мускулистая, своя в доску в мужской команде. С другой стороны, финальное противостояние Рипли, спасающей девочку Ньют, и Королевы Чужих, защищающей свое потомство, выглядит схваткой двух материнских инстинктов, человеческого и чудовищного. Но есть важный нюанс: инстинкт Королевы исключительно физиологичен, тогдакак Рипли движет прежде всего эмпатия, она спасает даже не своего ребенка (пусть это отчасти и замещение —
как мы узнаем в начале фильма, ее собственная дочь успела состариться и умереть, пока Рипли находилась в киберсне).
«Чужие», 1982
«Чужой 3», 1992
Смерть / Религия
Зародыш религиозной притчи был имплантирован в «Чужого» с самого
начала. 1980-е, на пороге которых возникла франшиза, оказались десятилетием массовых фобий, ожидания ядерного апокалипсиса и страха перед новыми вирусами. «Чужие» аккумулировали главные страхи эпохи холодной войны и открытия СПИДа, а, с другой стороны, примкнули к расцветавшей тогда же оккультной доктрине New Age. Общими точками стали феминизм и уфология. Но если адепты New Age верили, что внеземные цивилизации откроют человечеству новые горизонты, то в «Чужом» пришельцы несли лишь одно откровение — о зле.
Четыре первых фильма франшизы составили, в сущности, современное гностическое Евангелие, корпус мрачнейших кинотекстов, отсылающих к основному источнику ересей в раннем христианстве и исламе. Центральной идеей гностиков была концепция о злом создателе этого мира. Борхес описывал «эклектичного бога», которому поклонялся ересиарх Василид: у него голова петуха в профиль, мужской торс с разведенными руками, сжимающими щит и кнут, а также конечность в виде кольцеобразно закрученного хвоста. Чужой похож на этого жуткого бога. Разве что вместо головы петуха у него нечто, очень напоминающее пенис. Новелла «Оправдание Лже-Василида» дарит нам и другие красивые рифмы: «Падшая богиня рождает от мрака двух детей — творца Вселенной и дьявола, — пишет Борхес. — Искаженную версию этой истории приписывают Симону Магу: будто бы Елену Троянскую — первую дочь Бога, проклятую ангелами на болезненные перерождения, — он спас из портового притона в городе Тир». Вряд ли авторы «Чужого» читали эти эзотерические тексты, но Эллен Рипли, Елена мира ксеноморфов, тоже обречена на мучительные трансформации. А в третьем и четвертом фильмах франшизы недвусмысленно уподоблена Спасителю, который бросает вызов неизвестному злому богу гностиков, сотворившему тьму и ее порождение — безглазых Чужих.
«Если адепты New Age верили, что внеземные цивилизации откроют человечеству новые горизонты, то в “Чужом” пришельцы несли лишь одно откровение — о зле»
«Чужой 3», 1992
В одном из вариантов сценария «Чужого-3» действие происходило в монастыре. В окончательной версии сюжет поместили в космическую тюрьму, заключенные которой — убийцы и насильники — стали религиозной общиной, во мраке ужаса и греха ищущей путь к спасению через Евангелие. Но их настоящим спасителем оказалась лейтенант Рипли, упавшая с небес. На борту ее шлюпки притаился Чужой, поэтому спастись было суждено не всем (в этом пункте христианство и фильм ужасов солидарны). Сам спаситель, как и положено в христианском мифе, принес себя в жертву: Рипли, беременная Чужим, раскинув руки, бросалась в раскаленную бездну гигантского сталеплавильного котла. Но, убив главную героиню космической франшизы, Финчер не завершил религиозный сюжет.
Ибо за смертью следует воскрешение. В начале четвертого фильма Рипли оживает благодаря технологии генетического клонирования. Она уже не человек, а сверхчеловек. ДНК Чужого наделила ее огромной силой, молниеносной реакцией, невероятной адаптивностью и способностью к быстрой регенерации тканей, причем без негативных побочных эффектов. Точнее, побочные эффекты были гротескно реализованы в неудавшихся клонах. Их оказалось, конечно, двенадцать — по числу апостолов.
«Чужой 3», 1992
Сегодня можно только удивляться, что автор «Чужого-4» избежал не то что аутодафе, а даже громкого публичного скандала, хотя покусился на святая святых.
На непорочное зачатие. Беременности Рипли не предшествовало оплодотворение: она появлялась на свет уже с зародышем Чужого. И это был Новый Чужой, плод соединения генов инопланетной твари с человеческими. Ученые поклонялись ему, как волхвы — Мессии.
На фигуру отца. Компьютерный мозг космического корабля «Ностромо» в первом «Чужом» назывался Матерью и символизировал, наряду с королевой Чужих, «монструозно-фемининное». В «Чужом-4» суперкомпьютер, управляющий звездолетом, называется Отцом. Здесь скрещиваются несколько символических значений. Отец-компьютер — это и бог-машина, и фрейдистская фигура, и патриархальный отец, против которого направлен феминистский бунт. Все эти ипостаси сливаются воедино, когда женщина-андроид Колл, отключившая суперкомпьютер, говорит: «Отец сдох!». Это, конечно, встреча Ницше и Фрейда.
Возрождение / ИИ
Искусственный интеллект был важным элементом франшизы с самого начала. В первом фильме андроид Эш, успешно притворявшийся человеком, был верен корпоративной миссии: доставить Чужого на Землю любой ценой. Его программа ставила научную ценность выше человеческой жизни. Искусственный интеллект тут был не столько злым, сколько чуждым человеку по ценностям и приоритетам. А на сюжетном уровне андроид оказывался «чужим среди своих» — экипажа «Ностромо».
В «Чужих» андроид получил имя Бишоп (Епископ): религиозные аллюзии пробили оболочку космического хоррора, как маленький Чужой — грудину человека-носителя. А искусственный интеллект приобрел этическое измерение: в отличие от предшественника, Бишоп был на стороне людей, но Рипли по старой памяти ему не доверяла. И по-настоящему подружилась с искусственным интеллектом лишь в четвертом фильме, когда андроид принял женский облик и взбунтовался против своих создателей.
«Чужой: Завет», 2017
«прометей», 2012
«Чем совершеннее тварь, тем дольше длится беременность и сложнее репродуктивный цикл»
А в приквелах «Прометей» и «Чужой: Завет» искусственный интеллект и вовсе стал главным героем — Ридли Скотт соорудил масштабную и двусмысленную притчу о творце, который заразил свое творение идеей создания совершенного существа. И так как человек несовершенен, из этой идеи могло родиться лишь что-то абсолютно ему противоположное — Чужой.
