«Трибьют: Билл Каннингем, Нью-Йорк»

Билл Каннингем документировал интересно одетых людей Нью-Йорка задолго до того, как стрит-стайл-фотографы и Instagram превратили недели моды в карнавал.

Семья

Билл Каннингем родился в марте 1929-го в Бостоне. Он рос в строгой религиозной семье, где телесные наказания считались вполне нормальными. Родные не одобряли интересы Билла и старались держать его подальше от мира моды. В фильме Билл намекает, что по большей части причиной тому была гомофобия его родителей. По его словам, в семье не обсуждались отношения, и «они никогда бы не стали говорить о таких вещах».

Начало карьеры

Каннингем был студентом Гарварда, но довольно быстро оставил учебу и перебрался в Нью-Йорк, где стал работать в магазине одежды Bonwit Teller. Вскоре он решил заняться собственным делом и начал шить женские шляпы под брендом William J. Во время корейской войны его призвали в армию и отправили во Францию, где он впервые познакомился с местной модой. Вернувшись в Нью-Йорк, Каннингем начал сотрудничать с изданиями Women''s Wear Daily и Chicago Tribune в качестве автора, а вскоре попал и в The New York Times, которой был верен до конца своих дней.

The New York Times

Прежде всего Каннингем стал известен благодаря своей еженедельной колонке «On the Street», выходившей в этой газете. На развороте публиковались снимки людей на улицах города в самой разной одежде, но обязательно той, что нравилась Биллу, — иконы стиля попадали в объектив Каннингема, равно как и обычные прохожие. С наступлением эры интернета «On the Street» получила новый виток. Каннингем стал записывать на диктофон свои мини-обзоры и комментарии к фотографиям — в итоге на сайте издания появился видеоблог его авторства.

В The New York Times Каннингем работал и над еще одной колонкой — «Evening Hours», где в фокусе его внимания оказывались гости светских мероприятий. Приемы и шумные вечеринки как таковые его не интересовали, он лишь делал свое дело — рассматривал наряды гостей и щелкал камерой. Тем не менее Каннингем был желанным гостем любого праздника — во многом потому, что все были уверены в результате: это всегда были добрые, красивые фотографии, лишенные ехидства или насмешки. На столетнем юбилее писательницы Брук Астор Каннингем был единственным представителем прессы — он был приглашен туда как друг.

Details

Важной вехой в жизни Каннингема стал журнал Details, основанный Энни Фландерс в 1982-м. Журнал стал площадкой, где маленькие, независимые дизайнеры могли заявить о себе, его миссией было открывать новые имена. Каннингем работал там модным обозревателем, публикуя критику и многостраничные эссе. На страницах журнала он сравнивал эпохи и дизайнеров, верстая развороты так, что снимки последних коллекций соседствовали с вещами столетней давности. Однажды он разместил платье Armani рядом с тем, что было сшито для Дягилева (очень похожим на первое), — с целью показать: Армани не оригинален.

Искатель красоты

«Мы все одеваемся для Билла», — Анна Винтур повторяла эту фразу при каждом удобном случае. Для нее не попасть в объектив Каннингема было подобно катастрофе. Его снимки виделись ей отличными от других. И правда, у него был свой взгляд на фэшн-фотографию. Для Каннингема первостепенным всегда было рассказать историю, а не просто сделать эстетичное изображение. Он особым образом умел подмечать то, чего не видели остальные, — он подходил к фотографии с умом, концентрируясь на деталях. Он весьма дотошно относился к работе и перед тем, как опубликовать очередную подборку, часами выбирал подходящие снимки, сочетая их между собой. Однако большинство из его фотографий не были опубликованы просто потому, что он делал их для себя: «Я краду тени людей, так что я чувствую себя не так виновато, если не продаю снимки».

В фильме есть сцена, где Каннингема награждают французским орденом Искусств и литературы и он произносит благодарственную речь. И эти слова как нельзя лучше иллюстрируют его жизненную философию: «Я не тружусь, я только знаю, как веселиться каждый день. <...> Когда я фотографирую, многие думают: „Он сумасшедший! Он снимает только одежду!“ Но это то, для чего мы здесь. Мне не интересны селебрити с их дареными платьями. Смотрите на одежду: один покрой, другой, линии, цвета — дело в одежде, не в селебрити и не в шумихе вокруг. Сегодня это вернее, чем когда-либо еще, — тот, кто ищет красоту, найдет ее».

«Деньги — самая дешевая вещь, свобода — самая дорогая»

При такой популярности и всеобщей любви Каннингем был на редкость аскетичным. Жил в крохотной студии, одевался в одно и то же, ездил на велосипеде. Начиная работу в Details, он демонстративно рвал чеки: «Понимаешь, если ты не берешь денег, тебе не могут говорить, что делать, малыш».

К еде он относился равнодушно, в забегаловке с бутербродами он чувствовал себя комфортнее, чем в дорогом парижском кафе. Когда на светских мероприятиях, куда он приходил работать, ему предлагали угоститься или выпить, он всегда отказывался, не притрагивался даже к стакану воды. Для него важно было оставаться всегда максимально объективным и независимым ни от кого. В его квартирке в Карнеги-Холле была лишь кровать и куча шкафов с негативами. Ванной он пользовался на этаже. Свои знаменитые куртки он покупал в магазинах спецодежды — они не протирались, недорого стоили и были красивого голубого цвета.

Карнеги-Холл

Карнеги-Холлу в фильме отводится отдельная роль. Точнее сказать, апартаментам над ним, где на протяжении последних ста лет обитала богема: художники, писатели, актеры, музыканты, фотографы. Здесь они жили, творили, учились и встречались друг с другом. Среди них была и Эдитта Шерман — фотограф, подруга Каннингема и муза Энди Уорхола, Герцогиня Карнеги-Холла, как ее называли друзья. Перед камерой она позирует в шляпах William J., показывает свои работы и вспоминает молодость. В 2010-м жителей апартаментов попросили съехать из здания: власти Нью-Йорка решили обновить пространство над Карнеги-Холлом и все эти прекрасные студии отдать под офисы. Несмотря на митинги и протесты горожан, Каннингему и соседям пришлось покинуть свой дом и переселиться в соседний небоскреб.

Религия

В фильме Каннингем признается, что никогда в жизни не заводил романов: его единственная страсть — одежда. Если бы мода была религией, Каннингема, несомненно, причислили бы к лику святых. Но при жизни сам он был обыкновенным католиком, каждое воскресенье посещавшим церковь. На вопрос режиссера, какое место для него занимает религия, Билл опускает голову, отчего-то плачет и какое-то время молчит. «Я думаю, это хороший путеводитель по жизни. Для меня это очень важно, какой бы причина ни была: ребенком я ходил в церковь, чтобы полюбоваться на женские шляпки, но когда ты взрослеешь, появляются и другие мотивы».

Нью-Йорк

Чаще всего Билла Каннингема можно было встретить на углу Пятой авеню и Пятьдесят седьмой улицы. Он парковал свой велосипед где-то рядом и бегал с фотоаппаратом, ловя стильно одетых горожан. Однажды он сфотографировал Грету Гарбо, сам того не заметив — ему приглянулась лишь деталь ее наряда. Пожалуй, он был немного сумасшедшим, но очень талантливым и чутким. Спустя несколько дней после его смерти была запущена кампания по переименованию знаменитого угла в честь гения фэшн-фотографии. Власти города одобрили инициативу и повесили на указательный столб табличку «Bill Cunningham Corner», но, увы, всего на неделю. Чтобы оставить ее на более долгий срок, требуется пройти через непростой законодательный процесс, тем не менее работа уже запущена — и ньюйоркцы стараются сделать все возможное, чтобы увековечить того, кто так долго увековечивал их — через призму камеры и печать. Каннингем знал историю моды в масштабах города лучше, чем кто-либо еще. Он был своего рода антропологом, он сам был все эти улицы, весь город, весь Нью-Йорк.