Восемь лет съемок, бюджет в полтора миллиона долларов
и 1 час 43 минуты экранного времени: документальная лента о жизни Дженис Джоплин из программы Beat Film Festival стоит каждого цента и каждой потраченной на нее секунды.

Чем хорош именно этот байопик

Журналист The Guardian Джон Паттерсон сформулировал, пожалуй, главную причину, почему стоит посмотреть именно эту документалку о Джоплин: «Здесь найден оптимальный баланс между Дженис, которую мы знаем — истощенную наркотиками белую исполнительницу психоделического блюза, — и ее другой стороной. Она была подростком из Техаса с классическим, скучным, типичным для девочки из Мэнсона детством. Но ребенок вырос и, как это часто бывает, пошел наперекор своему времени, своему предопределенному месту в мире, своему гендеру, «правильной» сексуальной ориентации и прочим ожиданиям общества». Съемками руководила режиссер-документалист Эми Берг, номинантка на премию «Оскар», а письма Дженис для ленты зачитала солистка Cat Power Шон Маршалл, и этот опыт дался ей нелегко. Шон объяснила, что желание
быть принятой друзьями и семьей и боль одиночества слишком пронзительно прописаны Джоплин, чтобы ее письма можно было прочитать вслух — и не разрыдаться.

«Little Girl Blue»

Лента начинается с отрывка интервью, где Дженис Джоплин объясняет: «при определенном уровне таланта» все, что двигает артистом, — это количество любви, которое он может получить. Именно в «количестве любви», точнее в ее постоянном недостатке, была основная загвоздка для Дженис. В школе и колледже она пыталась примириться со своей «неглянцевой» внешностью и нападками одноклассников, позже — с критическими рецензиями, с дистанцировавшимися родителями
и с любовными неудачами. По словам ее знакомых, из-за одного упоминания о школьной травле Дженис впадала в ступор, даже когда стала суперзвездой. Она была интровертом, очень уязвимым, травмированным человеком и только на концертах чувствовала себя хорошо: «На сцене я занимаюсь любовью сразу с 25 тысячами человек, а потом ухожу домой в одиночестве».

Комментаторы

Эми Берг проявила себя как классный журналист — портреты Джоплин, которые рисуют собеседники режиссера, получились совсем разными. Лора, сестра Дженис, видит ее ранимой и чувствительной; бывшие члены группы Big Brother & the Holding Company рассказывают историю о девушке, которую сгубила слава; школьная подруга Карлин Беннет вспоминает, каким ужасным для детей местом был Техас 50-х, а Джаэ Уитакер, бывшая любовница Дженис, объясняет, что любовь Джоплин к героину казалась ей губительной еще за семь лет до смерти певицы. В конечном итоге все они рассказывают о становлении Дженис-суперзвезды, которая плохо справлялась с таким уровнем ответственности и парадоксальным образом оставалась абсолютно одинокой.

Образ «шумной женщины из Техаса»

Дженис считают основоположницей фестивального стиля в самом попсовом (теперь уже) его понимании. Но до того как прославиться, она выглядела совсем иначе. Школьная подруга Джоплин вспоминает: «Дженис вызывающе одевалась: носила узкие брюки и мокасины без носков».
Тогда, в старших классах, одежда для певицы была скорее инструментом протеста, чем способом самовыражения: она стриглась, как битники, и участвовала в митингах против сегрегации
(в то время расизм в Техасе считался нормой). Позже Дженис уезжает в Сан-Франциско — музыкальную столицу США начала 60-х. Она носит экстремально короткие мини с кружевными колготками и платья с огромными декольте, но уже тянется к фестивальной хиппи-стилистике —
в ее гардеробе появляются клеши, бахрома и вездесущие бусы. Именно эти бусы станут единственной одеждой Дженис на самом известном ее снимке авторства Боба Сейдеманна (эту фотографию певица отправит родителям, чтобы те гордились дочерью).

Влияние на современных дизайнеров

Дженис Джоплин и ее первая группа Big Brother & the Holding Company впервые громко заявили о себе на фестивале в Монтерее в 1966 году. Певица появилась на сцене в бежевых трикотажных брюках, в таком же длинном джемпере и остроносых мюлях — этот образ явно не обошли вниманием команды Kenzo, Stella McCartney и Céline. Дженис стремительно становилась блюз-иконой, а ее стиль копировали фанаты и цитировали модные журналы: все эти бархатные камзолы, растрепанные длинные волосы, шифоновые блузки с широкими рукавами и вязаные жилетки. Свое fashion-безумие Дженис залакировала во время поездки в Бразилию в конце 60-х: оттуда она вернулась с перьями на голове, которые носила не снимая все полгода до своей смерти. То была визуальная бомба такой мощности,
что ее эхо звучит до сих пор. На подобной эстетике выстроила свой бренд Anna Sui, элементы костюмов Дженис последние два сезона мы видим у Haider Ackermann и Dsquared2, и даже держащийся особняком от мейнстрима Дрис ван Нотен, очевидно, поглядывает на ее архивные фотографии.

SAINT LAURENT ВЕСНА-ЛЕТО 2016

DRIES VAN NOTEN ВЕСНА-ЛЕТО 2016

MARQUES ALMEIDA ВЕСНА-ЛЕТО 2016

ANNA SUI ВЕСНА-ЛЕТО 2016

Зарождение фестивалей

«Дженис: маленькая девочка грустит» — это отчасти летопись фестивального движения. Карьера Джоплин стартовала с иконического фестиваля в Монтерее — вместе с прошедшим за неделю до него Summer of Love они стали первыми в истории музыкальными вечеринками такого масштаба, с такими артистами и такой огромной аудиторией (те ребята всерьез повлияли на популяризацию ЛСД в США). А за год до смерти Дженис спела на первом Вудстоке: компанию ей составили кумир ее детства Боб Дилан, а также Джимми Хендрикс, Джо Кокер, The Who и Ten Years After. Сегодня по всему миру проходят сотни музыкальных фестивалей разного масштаба, но мы можем быть уверены: у их истоков стояли великие.

Мать фестивальной моды

Каждый год Coachella и Burning Man превращаются в парад двойников блюз-певицы, облик которой растащили на утрированные цитаты. Правда, в случае с Дженис сделать это несложно: она выглядела «чрезмерно» и шла на такой риск абсолютно сознательно. Мало кто называл ее красавицей, но не было человека, который не считал бы Джоплин сексуальной. Над ее кроватью помадой было написано
«The world’s greatest sex object», она пела страстно до неистовства и сравнивала свои выступления с оргазмом, а к зрителям в гавайском Honolulu International Center Arena вышла в одних бусах, оранжевых перьях и трусиках из блесток. Да, Дженис определенно была секс-иконой, богиней
без тормозов, которая могла заставить людей плясать прямо в проходах Ройял Альберт-Холла.
Так что фестивальные образы Алессандры Амбросио, Кендалл Дженнер или Кейт Мосс, которые сейчас кажутся откровенными, — лишь слабые отголоски напористого эротизма, транслируемого Дженис посредством одежды.

Наркотики

Тут можно затянуть волынку про фатальность «Клуба 27», в котором Джоплин стала четвертой,
но на самом деле изначально никакой рок-н-ролльной драмы в жизни певицы не было. Девушка,  считавшая себя изгоем, решает стать звездой, бросает колледж и попадает в компанию музыкантов-революционеров. Тогда в остинской музыкальной квартире с говорящим названием Ghetto Дженис впервые почувствовала себя своей. Она и ее друзья были молоды, писали музыку, много пили и много употребляли — это была бесконечная вечеринка. Проблемы начались позже: уже будучи известной, Джоплин все острее чувствует безразличие к себе как к человеку и компенсирует это героином. Периоды «очистки» перемежались с турами, когда за каждый концерт она награждала себя очередной дозой. На том же Вудстоке Дженис не рассчитала свои силы, и певицу в полуобморочном состоянии буквально вытолкнули на сцену. Но умерла она, вопреки расхожей версии, не от передозировки,
а от некачественного героина, который был намного сильнее обычного. Пять месяцев до этого Джоплин была в завязке и записывала альбом «Pearl», который вышел после ее смерти и стал лучшей работой.

Королева блюза

Дэйв Мориати, школьный друг Дженис, рассказывает: «От нее было слишком много проблем — она все время ввязывалась в драки, поэтому мы не брали ее на вечеринки. Но она была смешной, и мы часто звали ее на пляж. Дженис ставила нам записи, которых мы не знали, а однажды принесла запись Одетты — и запела, в точности подражая ее голосу. Мы остолбенели. Мы просто не знали, что она умеет так петь». Более того, даже музыкальные критики не знали, что белые девушки так умеют.
Диапазон в три октавы — от блюзового хрипа до чистого сопрано, способность пропускать через себя всю горечь лирических композиций и сумасшедшая энергетика в считанные месяцы сделали Джоплин звездой. Ее сравнивали то с Одеттой, то с Бесси Смитт, то с Биг Мамой Торнтон, но она была именно Дженис — белой королевой блюза и единственной женщиной в знаменитом «клубе трех Джей»
(по соседству с Джими Хендриксом и Джимом Моррисоном). Лучше всех «эффект Дженис» описал Снуки Флауэрс, саксофонист Kozmic Blues: «Она начала петь, и я подумал: черт! А она точно белая?»

Мужчины и женщины

Самое неожиданное открытие режиссера ленты — в определенных моментах Дженис была дочерью своего времени. Религиозная семья, атмосфера американских 50-х, патриархальное воспитание
сделали свое дело: судя по письмам маме, всю свою жизнь богиня Джоплин переживала из-за того,
что не умеет проявлять свои «женские качества» и никто не зовет ее замуж. Зацикленность на романтических отношениях — с мужчинами и женщинами — Дженис сублимировала в музыку: только ленивый англоязычный журналист не использовал игру смыслов слова «blues» в своих статьях о ней. Постоянная боль от личных неудач и недолюбленность были, возможно, одним из мощнейших творческих ресурсов Дженис помимо голоса. В последний раз она завязала с героином лишь потому, что Сет Морган поставил ей условие: либо наркотики, либо свадьба. Пять месяцев она держалась, но в ночь на 4 октября 1970-го решила: один раз не страшно. Фильм заканчивается в лучших традициях Голливуда.
Покаянный Сет Морган рассказывает, что написал Дженис письмо, в котором позвал ее в Катманду, чтобы там пожениться. По иронии судьбы его обнаружили на стойке портье на следующее утро после смерти певицы. Нераспечатанным.