Каннский фестиваль от А до Я

ФОТО:
GETTY IMAGES, АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ

В эти выходные на Лазурном Берегу во Франции завершается 77-й Каннский кинофестиваль. За три четверти века он изменился до неузнаваемости. Из небольшого собрания в несколько сотен профессионалов кино фестиваль стал мировым бизнес-событием, селебрити-парадом, праздником кино и высокой моды и — нередко — пространством китча и гротеска. Историю этих перемен можно будет увидеть в документальном фильме «Канны: режиссерская версия», который покажут на стартующем в Москве 6 июня Beat Film Festival. А пока кинокритик Алиса Таежная составила алфавит главного фестиваля на планете, который, несмотря на предреченные фестивальному кино кризис и забвение, блистает как никогда раньше.

а

б

в

г

д

ж

з

и

к

л

м

н

о

п

р

с

т

ф

х

ы

я

А

Афиши

Как и многие события с выдающейся историей, Канны страдают ретроманией и год за годом чествуют легендарный образ эпохи своего золотого века середины 1950-х — начала 1970-х: именно тогда фестиваль вырос из камерного собрания в большой праздник кино со звездами, украсившими светскую хронику. Скромная первая нарисованная афиша с лодкой и пальмами сейчас выглядит наивно: на нынешних постерах царят легенды прошлого — Жан-Поль Бельмондо и Анна Карина из «Безумного Пьеро», Катрин Денев, поправляющая прическу, Спайк Ли и Джим Керри. Основой постера этого года стал кадр из позднего фильма Акиры Куросавы «Рапсодия в августе»: никаких знаменитостей в центре внимания — только хрестоматийный фильм японского мастера о памяти выживших после атомного взрыва в Хиросиме. Кажется, самый уместный постер для наших беспощадных времен.

Бриджит Бардо

Б

Главный символ кинофестиваля эпохи его золотого века. При первом же ее появлении в Каннах в 1953 году будущую секс-бомбу засняли на пляже, и именно фотосессии Бардо на Лазурном Берегу стали частью ее спонтанной медиакампании. Бардо блистала на фотографиях из Канн до середины 1960-х: в купальнике или бегущая по пляжу в платье, в студии Пабло Пикассо и в компании мужа Роже Вадима, натуральной шатенкой и платиновой блондинкой. В 1973 году, через 20 лет после первых каннских фотосъемок, Бардо публично попрощалась с кинокарьерой, чтобы, по ее словам, «вовремя элегантно уйти». Но так и осталась в истории поп-культуры не только в фильмах, но и на иконических фотоснимках под майским солнцем в Каннах.

Вторая мировая

В

Идеологию Канн невозможно представить без Второй мировой войны, ведь французский фестиваль создавался в качестве оппозиции киносмотру в Венеции. Муссолини, как и другие диктаторы, использовал кино как главный пропагандистский инструмент — изменившемуся до неузнаваемости итальянскому фестивалю на Лидо до сих пор приходится жить с этой позорной страницей в своей биографии. В послевоенном мире Канны предложили новую концепцию кинокультуры: участие режиссеров со всего света, ставка на гуманистические ценности и поддержка художников вместо сотрудничества с диктатурами. Разумеется, идеалы фестиваля треснули под натиском времени: теперь главным врагом искусства и одновременно его главным спонсором оказался глобальный капитализм, с которым у Канн длинная традиция отношений любви и ненависти.

Голливудское нашествие

Г

Каннский фестиваль долго старался позиционировать себя альтернативой американским культуре и рынку, но все же сдался перед Штатами в конце 1980-х, последовательно признав одного за другим новых героев независимого американского кино — Дэвида Линча, Стивена Содерберга, братьев Коэн и Квентина Тарантино. Для каждого из них приз в Каннах был новым уровнем международного признания: несмотря на господство «Оскара» в Голливуде, каннская «Золотая пальмовая ветвь» считается не просто престижным украшением для афиши, но и гарантией того, что американский фильм посмотрит и воспримет всерьез взыскательная европейская публика.

Д

Достопримечательности

Главная достопримечательность Канн — безусловно, Круазет, набережная и основная транспортная артерия, которую во время фестиваля оккупируют аккредитованная публика в очередях, папарацци в вечном движении, а вместе с ними — испуганные пешеходы и привычные ко всему индустриальные деятели. Построенный в 1949 году Дворец фестивалей и конгрессов, несмотря на пышное название — архитектурно довольно скромное сооружение со стеклянным фасадом и двумя кинозалами: в большом зале «Люмьер» проходят вечерние премьеры, в малом «Дебюсси» — большинство пресс-показов. Главным символом Канн, вероятно, стоит назвать огромный отель Carlton, построенный еще на деньги великого князя Михаила Михайловича — опального внука Николая I. Отель вообще хлебнул истории — в Первую мировую тут располагался госпиталь, а через несколько лет после войны проходила конференция победительниц — стран Антанты. А еще Хичкок снимал здесь хит «Поймать вора» с Грейс Келли и Кэри Грантом. Глядя на толпы из тысяч журналистов, вьющихся вокруг «Карлтона», сложно представить, что когда-то их жило в этих стенах не больше десятка: почти за восемь десятилетий отель изменился так же сильно, как мир вокруг нас, и потяжелел на сотни тонн еды и шампанского для тысячи неуемных гостей.

Женщины на фестивале

Ж

Несмотря на то что на заре кинематографа женщины и мужчины участвовали в киноиндустрии практически на равных, крупный капитал на многие десятилетия вытеснил женщин из высшего эшелона. Чем дороже было производство фильма, тем сильнее культивировалась фигура мужчины-творца, а женщинам на площадке приходилось довольствоваться менее публичными должностями вторых режиссеров, режиссеров монтажа, художников. В 2018 году актриса Кейт Бланшетт возглавила протест женщин против системной дискриминации в Каннах: 82 женщины-режиссера в конкурсе против почти 1700 режиссеров-мужчин — диспропорция, о которой давно пора было сказать вслух. Темой ее речи, помимо прочего, было неравенство в гонорарах мужчин и женщин — и Франция, где ситуация с этим несколько лучше, чем в Голливуде, стала отличной площадкой для назревшего разговора. С тех пор в конкурс включают значительно больше фильмов, снятых женщинами, а жюри больше не выглядит как мальчишник, куда женщин зовут поучаствовать на вторых ролях. Например, в этом году жюри фестиваля возглавила Грета Гервиг — актриса, сценаристка и режиссер, разорвавшая прошлогодний прокат профем-комедией «Барби».

Жиль Жакоб

Многолетний куратор фестиваля с конца 1970-х годов до XXI века (поначалу его должность называлась «художественный руководитель», затем «президент», но суть не менялась). Именно под его руководством Каннский фестиваль вступил в миллениум, пережил кризис кинотеатров и эпоху видеопроката, в которую фестивалям прочили забвение. По следам многолетней карьеры на ключевом посту Жакоб написал 800-страничный «Словарь для любителей Канн», где рефлексирует о регулярных освистываниях премьер, монструозном присутствии Харви Вайнштейна и отказе фестиваля принимать в официальный конкурс Жан-Люка Годара с его фильмами 1960-х и 1970-х, ставших иконическими в истории кино.

Жюри

Какими бы ни были судейский состав основного конкурса и его председатель, в Каннах всегда можно понять логику принятия решений. Хотя порой и не сразу. Если в конкурсе есть фильм, ломающий стереотипы и задающий новые тренды, «Золотая пальма» достается ему. Самым ярким примером может служить фестиваль 1999 года, собравший фильмы почти всех главных киноавторов десятилетия — но жюри под руководством Дэвида Кроненберга скандально отдало «Пальму» «Розетте» мало кому известных тогда братьев Дарденн, а Гран-при — «Человечности» Брюно Дюмона, которую далеко не все зрители сумели досмотреть до конца. Время показало, что именно эти картины задали координаты в арт-кино начала нового века. О призах других фестивалей можно спорить, каннские следует скорее принимать к сведению как ориентиры на будущее, и репутация мирового киносмотра номер один основана гораздо больше на этом, чем на количестве звезд, выходящих на красные дорожки.

Золотая пальмовая ветвь

З

Первые два десятилетия Каннский кинофестиваль обходился без иконической награды, раздавая победителям Гран-при. Но в 1954 году, к 15-летию фестиваля, главным призом стала «Золотая пальмовая ветвь». Дизайн награды разработала парижский ювелир Люсьенн Лазон, вдохновляясь гербом города и наброском художника Жана Кокто. Гран-при стал второй по значению наградой основного конкурса, с 1964 года вновь забрал первенство, но в 1975-м произошла обратная и уже окончательная рокировка. Современная «Пальма», какой мы ее знаем, не менялась почти 30 лет. В мире кинофестивалей это самый почетный приз. В Каннах есть негласное правило, которое редко нарушается: большинство режиссеров за карьеру могут рассчитывать на одну «Пальму», хотя для некоторых — например, Копполы, Ханеке, братьев Дарденн или Остлунда — было сделано исключение. Ни один автор, правда, не удостоился трех наград. Зато в 2013 году «Золотую пальму» впервые вручили актрисам — Адель Экзаркопулос и Леа Сейду, снявшиеся в фильме Абделатифа Кешиша «Жизнь Адель», разделили главную награду с режиссером как полноправные соавторы.

И

Иерархия

В Каннах два официальных конкурса — основной и «Особый взгляд», но важны и неофициальные. Все они — ступеньки на каннской лестнице, и перепрыгивать их получается далеко не у каждого. Восхождение молодых авторов может начинаться с «Недели критики», затем хорошо бы попасть в «Двухнедельник режиссеров», а там уже можно мечтать об «Особом взгляде» и основном конкурсе. Два последних отличаются не столько престижем, сколько форматом — в «Особом взгляде» меньше бюджеты и больше экспериментов. Так что возвращение в него после участия в основном конкурсе — не понижение в статусе. Бывает, конечно, и так, что автор сразу врывается в основной конкурс и с первого раза выносит всех, как это сделал 30 лет назад плевавший на любые иерархии Квентин Тарантино.

Индустрия

Коммерциализация любого фестиваля неминуема, участники смотра признаются в вечном соревновании в Каннах искусства и рынка — что справедливо и для кинопроцесса в целом. Для большинства актеров и режиссеров Канны — это по сто однотипных пресс-джанкетов с похожими вопросами и появления на фотосессиях по контракту, а для журналистов — работа в темпе информагентства, и это при том, что надо еще успеть увидеть минимум три-четыре фильма в день. Но параллельно с фестивалем в Каннах проходит большой кинорынок, где продаются для дистрибуции не только громкие премьеры года, но и сотни проходных, странных и китчевых фильмов под нужды любого агента. Каннские завсегдатаи называют кинорынок «бункером» — самим расположением во Дворце фестивалей он символически поставлен ниже «искусства». Но именно в этом скучном деловом пространстве решается, какие фильмы в ближайший год увидят зрители по всему миру. Никакого гламура — только бейджи (на рынке отдельная аккредитация), цифры и обмен деловыми контактами.

Красная дорожка

К

Джим Джармуш любит вспоминать в интервью, что трудность с поиском смокинга для красной ковровой дорожки вызвала у него больше переживаний, чем участие в конкурсе. Для прохода на вечерние премьеры в зале «Люмьер» необходимо соблюдать дресс-код. Никакого smart casual Каннский кинофестиваль не признает, так что даже самые дорогие кроссовки и стильные рюкзаки придется оставить в отеле: смокинг — для мужчин, элегантное платье — для женщин. В 2019 году после скандала в твиттере леди наконец отвоевали право появляться на красной дорожке без каблуков, однако в отношении специальных гостей фестиваль многие годы терпит некоторые вольности. Теплый май не помешал Пикассо появиться на дорожке в шубе, а Тильда Суинтон как-то пришла на премьеру с авоськой. Папарацци сняли босоногую Джулию Робертс, Дженнифер Лоуренс во вьетнамках и Кристен Стюарт, снимающую на лестнице дворца надоевшие шпильки. Время от времени в Каннах появляются мемные персонажи в духе Лены Лениной с косами в форме кокошника и сатанинскими ногтями или первая в истории Канн русскоговорящая астролог Анджела Перл. Пока дикость не перевешивает правила каннских приличий, фестиваль терпит такое соседство. Иногда же, напротив, проявляет принципиальность там, где стоило бы уступить, — так, в 2022 году от ворот поворот получил канадский продюсер Келвин Редверс за то, что как представитель коренных народов Северной Америки пришел на показ в смокинге и мокасинах.

Лазурный берег

Л

На время фестиваля Лазурный Берег теряет свое обаяние тихой роскоши старомодного курорта. Но одно остается неизменным: берег — это прежде всего пляж. Фотографы не могли бы пожелать лучших условий для съемки: комплиментарный дневной золотой свет, знаменитости в легкой одежде или купальниках в «естественных» условиях (разумеется, с большой оговоркой): ровно то, что мы и видим на снимках Джейн Биркин, Сержа Генсбура, Дастина Хоффмана и Джеральдин Чаплин. Другое преимущество Лазурного Берега — сумеречные показы фильмов на пляже на больших экранах в программе Cinema dе la Plage: правда, ограниченные места для вечернего показа быстро заканчиваются, и спонтанно залететь на бесплатный сеанс, просто прогуливаясь по Круазет, почти невозможно, — зато можно наблюдать за магией кино издалека.

М

Май 1968

Бунтарские настроения парижских улиц мая 1968 года дошли и до Канн. В первую очередь потому, что режиссеры французской «новой волны», участвовавшие тогда в конкурсе, были настоящими героями и идеологами бастующего молодого поколения. Годар, Трюффо и присоединившиеся к ним коллеги атаковали Канны за снобизм, социальную слепоту и страусиную позицию, выразившуюся в стремлении провести фестиваль несмотря на то, что вся страна окутана общественными протестами, а власти взяли под контроль мировой храм кино — Парижскую синематеку. 1968-й — единственный год, когда Каннский фестиваль был в итоге отменен: после всего одного сорванного показа. Максималистская позиция лидеров «новой волны» пошла фестивалю на пользу: программы авторского кино «Особый взгляд» и «Двухнедельник режиссеров» появились по следам протеста и привлекли внимание к современным художникам без громких имен, которые развивают фестивальное движение и экспериментируют с киноязыком интенсивнее, чем многие состоявшиеся мэтры в конкурсе.

Н

Netflix

Главный конфликт на фестивале — одновременно коммерческий и идеологический. В эпоху стримингов, когда платформы начали вкладываться в съемки авторского кино (с Netflix успели среди прочих поработать Скорсезе, Соррентино, Финчер и Куарон), Каннский фестиваль последовательно не пускает стриминг-платформы в конкурс. Причина — угроза кинотеатральной индустрии со стороны стримингов, усилившаяся после пандемии: большинство зрителей после двухлетнего карантина напрочь утратили привычку покупать билеты в кино. Франция, чья кинокультура началась с коллективного просмотра первых фильмов братьев Люмьер, остается последним форпостом в индустрии, который решительно отказывается от онлайна. Организаторы уверены, что это убьет элитарность фестиваля и скажется на ажиотаже и прокатном успехе фильмов — и в эпоху домашних просмотров на плазменных экранах их принципиальность нельзя осудить.

О

Отдыхающие 

Выбирая локацию для Каннского кинофестиваля, организаторы заранее подумали про посетителей, подходящий сезон и удобную инфраструктуру. Залитый в мае средиземноморским солнцем, небольшой туристический городок был идеальным местом для проведения события: отели, кинозалы и рестораны находятся очень близко, погода располагает к дефиле, а кинозвезды непринужденно смешиваются со зрителями и прохожими. Прохожих с годами, правда, все меньше: гостиницы и апартаменты в Каннах забронированы на месяцы вперед, а толпы, наружная реклама и оглушительные премьеры никак не работают на привлечение в город обычных отдыхающих. С распространения онлайн-медиа в Каннах, по словам старожилов, стало вообще нечем дышать, но всем приходится смириться: фестиваль неразрывно связан с названием места и его топографией, а во второй половине мая неминуемо раздувается до отдельного города в городе.

П

«Пальмовая собака»

Пушистые друзья всегда разбавляют пафос происходящего: так и Каннский фестиваль обзавелся собственным живым уголком в 2001 году, когда придумал «Пальмовую собаку» — награду для животных (дрессированных или анимированных), участвовавших в съемках. Шутка сработала, и сейчас на вручении «Пальмовой собаки» присутствуют журналисты ведущих изданий: они снимают светские хроники бордер-колли из «Анатомии падения», стаффа из «Однажды в Голливуде», терьера из «Артиста» и выдают посмертную награду Нелли — прожорливому бульдогу из «Патерсона». Разумеется, питомцам глубоко полаять на софиты и прессу, зато их дрессировщики и хозяева наконец получают хотя бы толику внимания и признания со стороны фестиваля за невидимый титанический труд.

Р

Рекламные кампании

Для выживания Каннский кинофестиваль сдает площади в аренду под рекламные кампании мейнстримных фильмов, не имеющих ничего общего с конкурсом. Именно здесь Джерри Сайнфелд в костюме мохнатой пчелы летал в промо посредственного мультфильма «Медовый заговор», а Джек Блэк нырял с надувного банана в воду. Китчевые интерактивные интеграции неизменно привлекают зевак и журналистов нетребовательных медиа. Оба лагеря — «за искусство» и «за рынок» — относятся друг к другу с подозрением: каннские снобы закатывают глаза от очередных гробов на колесиках, которые с шумом катаются по Круазет, а радостные любители мейнстрима ворчат на душнил с бейджами и перекрытие территории вокруг Дворца фестивалей в часы премьерных показов.

С

Селфи

Каннам сложнее многих фестивалей дается адаптация под веяния времени: слишком насыщенному событию на очень маленькой площади необходимо бороться со зрительской ярмаркой тщеславия, чтобы хоть как-то укладываться в расписание. Так было принято решение о запрете селфи на красной ковровой дорожке — съемочные группы и звезд то и дело атаковали фанаты со смартфонами, а проход зрителей в вечерних нарядах в зал затягивался на часы из-за выбора комплиментарного ракурса. Конечно, никто не может запретить публике и журналистам снимать селфи, только не на красной дорожке, а, например, в одной из сотен очередей во время события.

Тьерри Фремо

Т

Нынешний программный директор Каннского кинофестиваля и по совместительству директор Института Люмьер, Фремо — ключевая фигура в организации фестиваля: многие концептуальные моменты события зависят от куратора с его общеизвестным неприятием стримингов или, например, бизнес-подходом к рекламе на площадках. Реалии продаж и маркетинга со временем смягчили нрав Фремо: в этом году в интервью Variety он рассказывал, что ведет переговоры с гигантами Amazon и Apple, соглашается учредить специальную внеконкурсную программу для Netflix и с горечью констатирует, что вынужден идти на поводу у недисциплинированных режиссеров — они присылают фильмы на конкурс в последний момент.

Ф

Фиаско

Премьера в Каннах может стать как фантастическим стартом для фильма, так и его похоронами — правда, дурная слава и толпа расстроенных и покидающих зал зрителей все же лучше, чем растворение в небытии. Многие фильмы, с которых уходили в Каннах — от «Необратимости» Гаспара Ноэ с мучительной сценой изнасилования до инфернального «Антихриста» Триера, — позже приобрели культовый статус. Другие фиаско фестиваля — например, откровенный режиссерский опыт Винсента Галло «Коричневый кролик» и сатирическая антиутопия «Сказки Юга» Ричарда Келли — стали могильным камнем в карьере обоих. 15-минутные овации не всегда гарантируют долголетие фильма, а провалы порой получают справедливое признание. Неудача неудаче рознь, и порой именно репортажи о смятении и негодовании зрителей в Каннах могут стать инструментом продаж — кого-то отзывы в духе «у меня случился эпилептический припадок» («Мектуб, моя любовь» Абделатифа Кешиша) или «меня тошнило половину фильма и пришлось уйти» («Треугольник печали» Рубена Остлунда) все же затянут в кинотеатр.

Х

Харви Вайнштейн

Монстр американской киноиндустрии и, как выяснилось после движения #MeToo, преступник-рецидивист, Харви Вайнштейн был непотопляемой фигурой в Голливуде, в том числе благодаря связям и репутации в Каннах. С его фигурой в том числе связывают «голливудское нашествие» на фестиваль в 1990-е годы: благодаря его выдающимся маркетинговым способностям и умению вести дела быть при или вокруг Вайнштейна считалось привилегией. После ошеломительного признания Азии Ардженто со сцены о том, что Вайнштейн ее изнасиловал, фестиваль моментально «прозрел», и раскрылся секрет Полишинеля — Харви использовал фестиваль, как и большинство индустриальных событий, не только для бизнес-переговоров, но и для охоты на коллег-женщин. Даже относительно терпимому к этическому образу режиссеров фестивалю на этот раз пришлось дать заднюю — непотопляемый кит Голливуда получил судебный приговор на родине и уже никогда не возвращался на Круазет по делам.

Ш

Шик

С популярностью социальных сетей именно фотографии знаменитостей на каннских премьерах становятся главным кликбейтом, так что к появлению на дорожке селебрити и спонсирующие их модные дома готовятся заранее. Для продюсеров фильмов актрисы в туалетах от-кутюр на месяцы станут визитной карточкой их промокампаний: названия домов моды — Valentino, Gucci, Dior, Schiaparelli — сопровождают, а иногда и опережают имена людей, которых они одевают. Для того чтобы появиться в Каннах на вечернем показе или открытии, не обязательно быть участником конкурсной программы: многих селебрити приглашают на фестиваль ради медийного ажиотажа несмотря на то, что их фильмы никогда не боролись за «Золотую ветвь».

Ы

«Ыыыыы!»

Регулярное и оправданное нытье журналистов на фестивале. Канны печально известны хамским поведением секьюрити и сегрегацией журналистов по цветам аккредитации (желтые — прекариат, голубые — пролетариат, розовые — средний класс, розовые с желтым — высший средний класс, белые — 1 процент небожителей). Цвет аккредитации может стать сюрпризом, но в целом зависит прежде всего от престижности медиа (приоритет по старинке отдается бумажной ежедневной прессе). Кроме того, имеет значение выслуга лет — чем дольше вы ездите на фестиваль, тем выше поднимаетесь по ступенькам в его иерархии. При этом, как в любом классовом обществе, больше всего страдают пролетариат и прекариат, которым заказан путь на вечерние премьеры, а на пресс-показы приходится приходить заранее, чтобы успеть занять очередь и с завистью смотреть на более удачливых коллег, проходящих мимо прямо в зал. У обычных зрителей есть всего один способ попасть на конкурсный показ — клянчить у Дворца фестивалей лишнее приглашение. Билеты в Каннах не продаются, и если вы не участник, не гость и не пресса, вы — никто. Фестиваль часто копирует политику элитных ночных клубов с очередью на вход и свободными местами внутри: ажиотаж у дверей и гнев в соцсетях создают информационный шум — иногда так подсвечивается фаворит основного конкурса. Типичный день журналиста в Каннах не имеет ничего общего с буднями героя Марчелло Мастроянни из «Сладкой жизни»: надо вставать на рассвете, ждать, терпеть, потеть, пробираться через толпы, писать, недосыпать. Но так как приезд на фестиваль все еще считается большой честью, Круазет не пустеет, несмотря на повсеместное «Ыыыыы!» от трудяг со сжатыми зубами.

Я

«Я понимаю Гитлера»

Пожалуй, самая известная медиакатастрофа в истории кинофестиваля случилась с Ларсом фон Триером во время интервью после премьеры «Меланхолии», когда режиссер начал рассуждать о природе добра и зла и договорился до эмпатии к Гитлеру. Смотреть, как датского мастера засасывает в воронку скандала, из которого он еще десять лет не сможет выбраться, — страшно и смешно одновременно, еще невыносимее смотреть на кринжующую с ним рядом актрису Кирстен Данст. Триера после этого вербального пике отстранили от фестиваля на несколько лет, назвав его persona non grata: через несколько лет, вернувшись в Канны, на дорожке Триер уже будет носить эту надпись на футболке вместе с лого фестиваля. Вечный каннский анекдот — о том, что иногда лучше просто замолчать и быстро извиниться за сказанную чушь, а все сказанное на пресс-конференциях может быть использовано против тебя.