Фильмы (и один сериал) о жизни с ВИЧ
1 декабря — международный день борьбы со СПИДом. Ужас перед неизлечимой болезнью остался в далеком прошлом, но сама она — по-прежнему рядом: в России 2020-го — эпидемия ВИЧ, и в «группе риска» находится каждый. Лучше понять масштабы проблемы помогут фильм Юрия Дудя, интерактивный образовательный сериал «Все сложно» или документальная работа Дэвида Фрэнса «Как пережить чуму» о дискриминации людей с ВИЧ-положительным статусом. Кинокритик Наиля Гольман же выбрала художественные фильмы (и один хитовый сериал) о том, каково жить с ВИЧ — и убеждена, что даже вымышленные истории помогают осознать реальность.
«Филадельфия» (1993)
Эндрю Беккет — успешный адвокат в юридической фирме, где его собираются вскоре повысить и доверяют вести крупнейшего клиента, — внезапно оказывается на улице без работы. Заметив на его лице фиолетовое пятно саркомы Капоши, партнеры за его спиной договариваются и ставят его перед фактом: уволен. Хороший адвокат, разумеется, не был был таким хорошим адвокатом, если бы не пошел после этих слов собирать материалы для иска к бывшему работодателю. Сложнее оказывается найти соратника: ему отказывают девять человек, а десятый — чернокожий социальный адвокат, не питающий любви к своим гомосексуальным согражданам, — соглашается лишь спустя несколько месяцев. Но зато когда соглашается, начинается действительно серьезный разговор.
Фильм Джонатана Демме основан на двух реальных случаях подобных исков, поданных в 87-м и 90-м годах юристами, уволенными на основании предрассудков о гомосексуальной ориентации и ВИЧ-положительном статусе. Каким-то удивительным образом он умудряется рассказывать историю несправедливого суда, а также историю сближения главных героев, избегая большинства мучительно сентиментальных клише (ну, разве что есть там одна сцена с оперой!). Возможно, это удается Демме благодаря строгой жанровой рамке судебного процедурала, которая не только предполагает, что львиную долю действия составляют разговоры в зале суда, но и скреплена сложным пафосом ценностей американской демократии. Парадоксальным образом масштаб этих прав и свобод уравновешивает неизбежную для сюжета мелкую личную сентиментальность.
«Исполнитель приговора» (1992)
За год до выхода «Филадельфии» — в России. Ветеран Афганистана, капитан провинциального спецназа Юрий Кирсанов, недавно получивший квартиру для счастливой жизни с красавицей-женой и маленьким сыном, вступает в конфликт с начальством: нет полного согласия по вопросу, как разгонять мирный несанкционированный митинг. Пока тлеет и медленно разгорается благодаря принципиальному характеру Кирсанова эта казенно-нравственная проблема, выясняется неожиданное обстоятельство: его жена и сын, которым не так давно делали переливание крови в больнице в соседнем городе, инфицированы ВИЧ. Дальше события развиваются стремительно, печально и фантасмагорически. Все, конечно, основано на реальных событиях.
Молодые Вера Глаголева и Евгений Сидихин, спорящие, когда им заниматься сексом, милиция с плакатами на митингах, неустанно цитирующий по три минуты кряду Библию местный главврач, какие-то внезапные гробы с красной атласной обивкой посреди провинциальной ночи. Сложное зрелище, пронзительное в своей непосредственности.
«Далласский клуб покупателей» (2013)
Худой, раздражительный и неудержимый техасский электрик Рон Вудроф, промышляющий букмекерскими сделками при захолустном родео, любитель местных девиц, виски и дешевых стимуляторов, начинает подозрительно часто падать в обморок. Затем кашлять, затем снова падать в обморок. Так он попадает к врачу, который сообщает ему диагноз: Рон, у тебя СПИД. Дело происходит в середине 80-х, когда про вирус еще толком не знает никто и ничего, так что Рон в ответ сначала его просто посылает. Лечится ли это — неизвестно, а сколько стоит антиретровирусный препарат AZT, живущий в трейлере Вудроф даже знать не желает, хотя может догадываться — в те годы люди выходили на митинги с лозунгами AZT is not enough! give us all some other stuff! Тем не менее, переварив новости, он тут же открывает клуб тестировщиков нелегальных препаратов из других стран и вместо отведенных доктором тридцати дней далее бодро живет еще несколько лет, собирая членские взносы на пакеты новых лекарств. Несколько лет, полных борьбы, авантюр, а также новых ЛГБТ-соратников и друзей — людей, с которыми главный герой не планировал иметь ничего общего, пока они не стали его пестрой и удивительной клиентской базой. Это отличное, хоть и очень «оскаровское» кино, — боевой победный марш во главе с героем, который будто бы до последнего старается не быть ничьим героем, — почти полностью держится на актерской мощи Мэттью Макконахи, который как раз в те годы триумфально перезапустил свою карьреру, сменив штампованные ромкомы на куда более выразительные и творчески независимые фильмы «Киллер Джо», «Супермайк» и «Мад».
«Поза» (2018–2020)
Сериал Райана Мерфи, стартовавший в 2018 году на пике моды на квир-культуру, умножил легионы почитателей Ру Пола и сделал то, что на самом деле давно пора было сделать (и много кто пытался) — превратил историю американских ЛГБТ-комьюнити конца 80-х в диснеевскую сказку, окончательно обрисовав для них канон современной поп-культуры. Половина героев этой сказки ВИЧ-инфицированы: для них положительный статус становится неизбежной частью окружающей жизни в подавляющем большинстве случаев. Болеют они сами, болеют их близкие, умирают друзья. Но жизнь продолжается, все идут танцевать дальше, вытирая друг другу слезы и зашивая платья. Лощеный, глянцевый, но продуманный и неодносложный мир, в котором живут вогеры из «Позы», миксует реальные факты с красивой картинкой: акция из второго сезона с презервативом, надетым на дом, например, — не выдумка сценаристов, ее действительно проводили активисты Act up.
Этот сериал — одновременно парадный портрет проблемного времени и минимальный ликбез по вопросам, максимально актуальным в поп-культуре. Конечно, «Позе» можно предъявить те же претензии, что в свое время предъявляли документальному фильму Дженни Ливингстон «Париж горит», которым Мерфи и вдохновлялся. Да, тут есть и упрощение, и вуайеризм, и экзотизация, а может, даже и эксплуатация, однако факт в том, что шоураннеры создали героев, которые на своих высоких каблуках шагнули далеко за пределы привычной дискуссии.
«Богема» (2005)
Музыкант и кинорежиссер живут в продуваемом всеми ветрами нью-йоркском лофте, их соседка снизу — клубная танцовщица с наркозависимостью, в соседних домах, а порой и прямо тут, на лишнем диване, обитают еще несколько неприкаянных друзей. Они влюбляются друг в друга, пьют вместе, танцуют, ссорятся, мирятся, сбегают, возвращаются. Большая часть из них ВИЧ-инфицированы, но это не самая острая проблема — в первую очередь им просто нечем платить за аренду жилья. Кинокамера в руке, Ист-Виллидж вместо Латинского квартала, наркозависимость и эпидемия СПИДа — обстоятельства жизни героев «Богемы» Пуччини были адаптированы для бродвейского мюзикла в 1996 году. Мюзикл закрыли в 2008-м, но фильм Криса Коламбуса становится неплохим утешением тем, кто так и не успел купить билеты. И да — именно «Богему» Крис Коламбус снял сразу после двух подряд частей Гарри Поттера.
Как и любое бродвейское представление на большом экране, это странное кино. И не только потому, что все поют. Оно настолько вычурное, вульгарное и несбалансированное, настолько проникновенное и ряженое одновременно, что на нем с первых эпизодов можно разглядеть огромную неоновую вывеску «культовый фильм», прямо рядом с праздничной наклейкой Christmas movie. Все это вообще не мешает его полюбить: слишком уж вкусный торт, хоть и отвратительный. Так что если вы в принципе можете смотреть мюзиклы (не все могут) — устраивайтесь поудобнее.
