Как стать
музыкальным
редактором
в Голливуде?
В рубрике «Как строить карьеру» признанные профессионалы креативной индустрии рассказывают, как искали себя, с какими трудностями сталкивались и что помогло им добиться успеха. Героиня нового выпуска — обладательница «Эмми» Лена Гликсон, музыкальный редактор, в портфолио которой «Вавилон» Дэмьена Шазелла, «Король Ричард» Рейнальдо Маркуса Грина, «Отряд самоубийц» Джеймса Ганна, «Джокер» Тодда Филлипса, «Звезда родилась» Брэдли Купера и, конечно, «Очень странные дела» братьев Даффер.
1999-2007
Про советский синтезатор, музыкальную школу и мотивацию
учеба в музыкальной школе
Я родилась в Воронеже. Мои первые яркие музыкальные впечатления связаны с папой — у нас дома стоял советский синтезатор, на котором он играл по выходным. Под эту музыку я танцевала и пела, а потом вся семья рассыпалась в похвалах. Меня как ребенка одобрение взрослых очень мотивировало. Вообще у нас музыкальная семья: дядя — профессиональный музыкант, папа с братом ходили в музыкальную школу. Я, как и многие дети родом из 1990-х, постоянно смотрела по телевизору «Песни года» и «Голубые огоньки». Я мечтала стать певицей и выступать на сцене. В детском саду я была звездой всех утренников, и родителям очень советовали отдать меня в музыкальную школу.
В музыкальную школу я ходила восемь лет. А еще выступала со всякими детскими коллективами, занималась вокалом и хореографией — в общем, шла к мечте стать певицей. В обычной школе мне тоже очень нравилось, так что днем я сидела за домашними заданиями, а ночью занималась музыкой (ну, или наоборот). Я, кстати, до сих пор поддерживаю хорошие отношения со своим педагогом по фортепиано, которая привила мне любовь к Баху.
В какой-то момент у меня наступил кризис: ничего не получалось, было сложно по семь часов сидеть за домашней работой по сольфеджио и хотелось уйти. Простите, что я снова про мотивацию, но если бы не поддержка взрослых, не уверена, что я бы не бросила заниматься музыкой. В конце девятого класса нужно было выбрать, какие предметы изучать с бóльшим упором, и я растерялась: не хотела жертвовать ни математикой, ни английским. Так что я вместо этого пошла в музыкальный колледж.
Про относительный слух и избирательную поддержку
У меня нет абсолютного слуха, но хорошо развит относительный. Это проявляется по-разному, но вот простой пример: когда я слышу мелодию, она не превращается в конкретные ноты в моей голове. Приходится выстраивать логическую цепочку, что мне даже нравится: природное отсутствие абсолютного слуха компенсируется дополнительной работой мозга. В Воронежском музыкальном колледже имени Ростроповичей я училась на довольно престижной специальности — теории музыки. Было много истории искусства и всяких задачек на стыке музыки и математики. С кем-то из студентов педагоги занимались дополнительно, но я в их число не входила. У нас больше поддерживали молодых людей, а не девушек, что в провинции, думаю, частая история: мальчиков-музыкантов можно было пересчитать по пальцам, и естественно, что педагогам хотелось инвестировать в них время. В Америке, кстати, все было ровно наоборот: там ощущалась активная поддержка женского сообщества, особенно во всяких технических специальностях. Мальчиков там существенно больше, чем девочек.
Про вынужденный переезд
Колледж я не окончила — проучилась там три года, а потом переехала в США. Мне хотелось заниматься не только классической, но и популярной, джазовой музыкой, а в Воронеже такой специальности не было. Я пела в постановках, которые команда киевского композитора Дмитрия Саратского и петербургского режиссера Ильи Мощицкого организовывала в кафе Balagan City в торговом центре «Галерея Чижова». Еще выступала во всяких джазовых ансамблях и пела с губернаторским оркестром. Была и еще одна причина переезда, о которой я не люблю подробно рассказывать: я столкнулась со сталкингом, и мы с семьей оказались в тяжелой жизненной ситуации, которая угрожала нашей безопасности. Если бы не это, мои родители вряд ли бы решились меня отпустить, а тут — я решила поступать за границу, и они меня поддержали.
Про учебу в Беркли и стипендии
2009-2012
учеба в музыкальном колледже имени Ростроповичей
Я рассматривала несколько учебных заведений в США и Израиле. Меня были готовы принять везде, но в музыкальном колледже Беркли в Бостоне были самые хорошие стипендии, упор на современную музыку, длинная история и статус одной из самых престижных джазовых школ в Америке. Ну и еще один плюс: в большинстве американских вузов выбирать факультет при поступлении не обязательно, можно два года изучать базовые предметы и уже потом определиться с конкретной специальностью. Спасибо родителям, которые вложили в меня уйму времени, любви и труда. Папа постоянно возил на какие-то дополнительные занятия. А мама помогала договориться с педагогами, чтобы параллельно с занятиями в Воронежском музыкальном колледже я окончила еще и вечернюю школу (для поступления в Беркли мне нужен был аттестат об окончании 11 классов).
Мои родители программисты, но в провинции их зарплаты никак не были сопоставимы с заработком коллег из Москвы или тем более США, и им приходилось очень много работать, чтобы помочь мне окончить Беркли, — ведь моя стипендия покрывала стоимость обучения лишь частично. На третьем курсе, когда сильно подскочил курс доллара, мне пришлось оставить один из факультетов.
Про выбор специальности
Изначально я метила в исполнительницы, но потом передумала. Я представляла, что приеду в Соединенные Штаты и со мной будут очень долго и упорно заниматься. А встретила ребят, которые никогда не сидели по семь часов за сольфеджио. Для меня вокал — серьезный труд, а у них прекрасные голоса от природы и никакого акцента. К тому же, чтобы стать известной певицей, иметь музыкальное образование не обязательно (хотя я до сих пор склонна верить, что оно важно для людей, которые пишут песни или занимаются аранжировкой). В общем, я решила, что практичнее будет получить какое-то техническое образование. Вроде кинокомпозиции.
Сперва мне казалось, что для работы композитором моих музыкальных способностей недостаточно, но опыт учебы в Беркли меня переубедил. Я даже, пройдя очень жесткий конкурс, получила возможность написать музыку для Бостонского симфонического оркестра. Понравилось мне и музыкальное редактирование — в этом деле совмещалась моя любовь к музыке и компьютерным технологиям (привет родителям-программистам). В отличие от кинокомпозиции, музыкальное редактирование — не самая популярная музыкальная специальность, зато те, кто этим занимается, очень ценятся в индустрии. После выпуска из Беркли я нашла на сайте колледжа объявление о наборе на практику с музыкальным редактором Ником Соутом («Дрянные девчонки», «Блондинка в законе», «Кейт и Лео»). Азам профессии я научилась у него, а потом устроилась на работу в 2 Pop Music — компанию, которая входит в Warner Bros.
2012-2016
Про профессию
учеба в колледже Беркли
Я очень люблю одну метафору: как швея подшивает платье стандартного размера под конкретную фигуру, так и я сажаю музыкальные отрывки под сцены (а они часто меняются местами, удлиняются или вырезаются). Обычно музыкальный редактор присоединяется к проекту на этапе монтажа, когда режиссер начинает собирать фильм. Но иногда приступает к проекту вместе с композитором, а иногда помощь требуется во время съемок — например, когда речь идет о мюзикле. Еще я немного кризис-менеджер. Однажды я работала над фильмом с готовой музыкальной дорожкой. Оркестр записан, музыка сведена, но студия недовольна и хочет совместить музыку одного композитора с тем, что придумал другой. К проекту подключили меня — и на работу, которая обычно занимает несколько месяцев, у меня было три недели. Моя задача как музыкального редактора еще и в том, чтобы постараться примирить стороны таких конфликтов и не дать режиссеру поссориться с композитором.
«ЗВЕЗДА РОДИЛАСЬ», 2018
Про русский язык
и братьев Дафферов
Я не скрываю того, что я из России. Но в киноиндустрии работают довольно деликатные люди, и далеко не все, когда слышат необычный акцент, первым делом спрашивают: «А откуда ты?». «Очень странные дела» в этом плане уникальный проект — в нем на протяжении четырех сезонов задействованы русскоговорящие актеры. Братья Даффер несколько недель не интересовались моими корнями. Не помню, что именно случилось потом, но, кажется, я услышала русскую речь в сериале и сказала: «Ребята, у вас Дэвид Харбор неправильно произносит слово «хлеб». Я стала выписывать ошибки в диалогах актеров, говоривших на русском, и при случае упомянула, что все это было бы неплохо исправить. Братья Даффер предложили помочь, мы засели в кабинет и стали разбираться. Я говорила: «Здесь лучше сказать так, а тут лучше использовать ругательство помягче, которое поймет русскоязычная аудитория до 14 лет». Я довольно плотно работала с редактором диалога, помогала ему в правильные места вставлять русские слова. У меня даже есть микророль в одном из эпизодов. Видимо, для него не хотели приглашать русскоязычную актрису дубляжа, и меня попросили начитать три строчки русскоязычной телефонистки. Хотелось бы, чтобы такого опыта было побольше, но это дело случая.
Про «Вавилон»
С режиссером «Вавилона» Дэмьеном Шазеллом и композитором фильма Джастином Гурвицем мы уже работали над фильмом «Человек на Луне». А как и многие кинематографисты, Дэмьен предпочитает работать с уже проверенной командой (многие с ним еще со времен «Одержимости», его первого фильма). В эту проверенную команду входит и музыкальный редактор Джейсон Рудер, который трудился над фильмом «Ла-Ла Ленд». С ним я познакомилась во время работы над картиной «Звезда родилась». Получается, что «Вавилон» — наш второй совместный проект с Дэмьеном и Джастином. Я от этого фильма в восторге. Это не мюзикл, но музыки там будет много. У Джастина [Гурвица], как всегда, очень масштабные музыкальные идеи, его музыка сильно интегрирована в сценарий. Он близко работает с Дэмьеном и отлично находит с ним общий язык — не зря они были соседями по комнате в Гарварде. Сейчас мы уже близки к тому, чтобы завершить сведение звука — только внесем финальные штрихи от Дэмьена [Шазелла].
«ВАВИЛОН», 2022
Про бюджеты в кино,
сериалы и профсоюзы
В Америке мир полного метра очень отличается от мира сериалов. Средняя зарплата человека, работающего над полнометражным фильмом, сильно больше, чем зарплата того, кто взялся за сериал. Но все упирается в масштаб производства: конечно, большие сериальные проекты вроде «Игры престолов» или «Очень странных дел» в этом плане не уступают полному метру (и по зарплате в том числе). В «Очень странных делах», например, несколько музыкальных редакторов, что для сериала роскошь. Да и братья Даффер очень плотно со мной работали и в принципе уделяли звуку огромное внимание — такое обычно происходит только на полнометражных проектах.
Тут много разных профсоюзов, которые регламентируют права работников разных отраслей кинопроизводства. Они следят за условиями работы и соблюдением контрактов, регулируют зарплаты (члену профсоюза нельзя заплатить меньше определенной ставки) и сигнализируют, когда сотруднику нужно доплатить за переработки. Я в профсоюзе киноредакторов, в который также входят режиссеры монтажа, редакторы звука, звукорежиссеры и многие другие. Только члены профсоюзов могут работать над профсоюзными проектами. Так же как (за редким исключением) сниматься в профсоюзном фильме не может человек, не состоящий в профсоюзе актеров.
Бывают фильмы и не профсоюзные — обычно международные либо низкобюджетные; они попадают под исключения и не обязаны следовать профсоюзным правилам.
2016-настоящее
время
работа музыкальным редактором
«ОЧЕНЬ СТРАННЫЕ ДЕЛА», 2016
Про «Эмми» и плохие рейтинги «Оскара»
Я получила «Эмми» в номинации «Лучший монтаж звука для комедийного или драматического сериала» за «Очень странные дела». Где сейчас статуэтка? Лежит прямо передо мной, в специальном чемоданчике. Довольна тяжелая, кстати, весит килограмма четыре — неплохая гантель. Вообще, «Эмми» — самая престижная награда, которую может получить музыкальный редактор, ведь «Оскар» можно получить только за «Лучший звук» — и его дают звукорежиссерам.
Про сложных людей в Голливуде, коллаборацию и проекты мечты
Из композиторов мне, конечно, очень хотелось бы поработать с Джоном Уильямсом («Челюсти», «Список Шиндлера», «Звездные войны: Эпизод 4», «Гарри Поттер и философский камень». — Прим. The Blueprint), потому что он представитель старой, очень классической академической школы кинокомпозиторов. Это вообще другая вселенная и другая эпоха, которую постепенно вытесняют технологические новшества. Мне очень нравится композитор Джон Пауэлл («Не беспокойся, дорогая», «Как приручить дракона». — Прим. The Blueprint). А из режиссеров... Скажу так: мне бы хотелось поработать с приятными людьми. Голливуд — сложносочиненный мир, в нем работают очень непростые профессионалы, и рассказы знакомых показывают, что отдельный опыт может быть довольно травматичным. Хочется, чтобы как с братьями Даффер: вот с ними все идеально сложилось, у нас оказались похожие характеры (мы в равной степени интроверты). Я провожу с режиссерами очень много времени в одной комнате, поэтому нужно узнать, сойдемся ли мы, прежде чем отправлять запрос в космос.
