Тени незабытых
ФОТО:
АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ
В российский прокат вышла «Мария» Пабло Ларраина — драма о последних днях Марии Каллас, в которой Анджелина Джоли не только играет главную героиню, но и поет. Удалось ли ей, ее героине и режиссеру взять нужную ноту, оценила писательница и журналистка Катя Морозова.
В некоторых лентах необходимым условием развития драматического женского персонажа непременно оказывается мужчина. Далее возможны вариации в его функциях, но наиболее распространенный ход — предательство любовника. Во многом по этим правилам играет режиссер Пабло Ларраин, поставивший трилогию о богатых, знаменитых и несчастных женщинах, величие которых раскрылось в том числе в их личной драме, а драма так или иначе — на совести мужчин. Заключительный фильм «Мария» — о Марии Каллас с Анджелиной Джоли в главной роли — показали на минувшем кинофестивале в Венеции, где он был встречен не то что прохладно, но скорее буднично — не сенсация, но и не провал. Что-то подобное случилось и с двумя прошлыми лентами — о Джеки Кеннеди и принцессе Диане, при этом обе артистки (Натали Портман и Кристен Стюарт) были обласканы номинациями в премиальный сезон, ничего стоящего в итоге не получив. Кажется, история повторяется. Анджелине Джоли также пророчат номинацию и вероятную — здесь мнения расходятся — победу на «Оскаре». Она к этому основательно готовилась и в фильме щедро демонстрирует, на что готова пойти ради возвращения к заметным ролям. На пресс-конференции актриса рассказала, что брала уроки оперного вокала, поэтому в фильме мы слышим ее пение. Как это возможно, спросите вы, вспомнив или, допустим, представив вокальные способности той, чье имя олицетворяет оперу в XX веке. В этом несомненно помогает сценарий, предоставив певице-Джоли лазейку.
По сюжету мы встречаемся с Марией Каллас в последние дни ее жизни. Уже несколько лет она не выступает, потеряв голос. Оставим за скобками, что наиболее вероятная причина ее трагедии кроется в сугубо медицинской плоскости, считается, что она долгие годы страдала редким заболеванием мускулатуры; тем более оставим за скобками и конспирологическую версию об отравлении. Фильм не высказывается на эти темы, предлагая нам считать ее одинокую смерть логичным итогом жизни-трагедии — от сурового детства с матерью, «торговавшей» дочерью, до расцвета и блеска с Аристотелем Онассисом, так и не сделавшим ее своей женой. Мария вспоминает их и некоторых других, давно ставших призраками, ее последние дни — что-то вроде неспешного прощания со всем(и) на этом берегу и подготовка к встрече с теми, кто уже на той стороне. Ее главный спутник и единственный до поры до времени способ все еще оставаться на этом берегу — тележурналист (Коди Смит-Макфи) по имени Мандракс, являющийся после приема одноименного снотворного. Под его воздействием Каллас если не спит, то грезит воспоминаниями и лишь в редкие моменты — словно в агонии — бросается проверять голос, поверив, что снова выйдет на сцену. Пробы ее больного голоса — и есть исполненные Джоли партии. Единственные слушатели предсмертных хрипов Каллас — верные домработники (Альба Рорвахер и Пьерфранческо Фавино), они привыкли хвалить ее в любых ситуациях и выполнять все прихоти, хотя иногда пытаются проявить волю и спрятать таблетку или вызвать врача.
Ну а что Джоли? Она надменна и мучительно трагична, это олицетворение драмы, местами ниспадающей до мелодрамы. Мы с первых секунд фильма знаем, что Каллас на пороге смерти, и Джоли ни на секунду не позволит нам забыть об этом. Ее умирание в кадре не натужно, не душераздирающе, но, возможно, излишне пафосно, в нем много от массовых представлений о том, как должна мучиться дива, оказавшаяся в конце жизни преданной мужчиной, публикой и самим искусством. Ведь в конце концов фильм разворачивается в сторону драмы отношений Каллас не столько с мужчиной, сколько со сценой; хотя их размолвка слишком напоминает фатальный кризис в отношениях полов — Каллас, ревнуя к себе прошлой, отчаивается вернуть сцену и славу, которые отвернулись от нее нынешней. Единственное, что ей остается, — сыграть в последний раз и уподобиться героиням своих самых значимых опер, упав замертво в финале.
Как адекватно откликаться на страдания Марии Каллас, представленные Анджелиной Джоли, сидя в кинозале осенью 2024 года? Как и прошлые «женские» ленты Ларраина, «Мария» — о проблемах богатых и власть имущих. Оперных див, принцесс и жен президентов показывают обычными, в смысле страдающими, людьми. Но что нам Мария, Джеки или Диана не как исторические персонажи, а как реальные, чувствующие женщины? Возможно, сновидческая аура этого фильма, в которой нам легче представить Марию призраком, нежели реальным человеком, — лучшее из решений Ларраина. Мы смотрим искусственное кино об искусстве и забываем, что должны сочувствовать героине. Едва ли это удалось бы многим — просто потому, что жизнь здесь и сейчас страшнее, чем все призраки Марии Каллас.
