читайте sex issue читайте sex issue читайте sex issue читайте sex issue читайте sex issue читайте sex issue читайте sex issue читайте sex issue читайте sex issue читайте sex issue читайте sex issue читайте sex issue читайте sex issue

{"points":[{"id":6,"properties":{"x":0,"y":0,"z":0,"opacity":1,"scaleX":1,"scaleY":1,"rotationX":0,"rotationY":0,"rotationZ":0}},{"id":8,"properties":{"x":-669,"y":0,"z":0,"opacity":1,"scaleX":1,"scaleY":1,"rotationX":0,"rotationY":0,"rotationZ":0}}],"steps":[{"id":7,"properties":{"duration":8.3,"delay":0,"bezier":[],"ease":"Power0.easeNone","automatic_duration":true}}],"transform_origin":{"x":0.5,"y":0.5}}

Секс. До и после

ФОТО:
АРХИВЫ ПРЕСС-СЛУЖБ

Текст: Мария Бессмертная

Принято считать, что в российском кино, как и в СССР раньше, секса не было и нет. Однако это не вполне так — в рамках Sex Issue, выпуск которого совпал с премьерой сериала Дарьи Мороз «Секс. До и после», рассказываем, как с темой интимного работали отечественные кинематографисты и почему в 1920-х снимались гораздо более откровенные фильмы, чем сейчас.

Первая соблазненная монахиня и первое изнасилование

«Крылья ночи».
Реж. Александр Уральский

1916

В «Крыльях ночи» монахиня первая и, рискнем сказать, учитывая современное положение дел и новый статус РПЦ, недавно предложившей сделать человеческий плод субъектом права и наконец начать окочательное решение вопроса легальных абортов в стране, на долгое время — последняя. В дореволюционном российском кино, главная звезда которого Вера Холодная регулярно играла роли «падших женщин», впрочем, такой сюжет был вполне представим. Как и, например, откровенный разговор об изнасилованиях — за него в «Сумерках женской души» Евгения Бауэра, вышедших в 1913 году, мстят, в его же «Злой ночи» год спустя женщина из-за случившегося кончает с собой. Подобные сюжеты носили характер исключительно мелодраматический (ни о каком социальном комментарии в этих картинах речь, разумеется, не шла, а женщина по традиции выступала в роли «жертвы», «добычи» или, наоборот, «спасенной»), но тем не менее — идея о какой-то специальной закрепощенности российского кино появилась сильно позже и не относилась даже к раннему советскому кино. Молодое советское государство на первых порах гордилось своей продвинутой позицией по части секса и спешило задокументировать собственный прогресс в кино.

Первая «семья втроем» и первый аборт

«Третья Мещанская».
Реж. Абрам Роом

1927

Сценарий «Третьей Мещанской» о браке на троих, нежелательной беременности и скидывании на аборт (к которому, к слову, главная героиня в итоге не прибегла и просто бросила обоих любовников) писал великий литературовед (а также революционер, дуэлянт и авантюрист) и одна из ключевых фигур отечественного формализма Виктор Шкловский — историю о такой семье он вычитал в «Комсомольской правде». Тут стоит сказать, что Советский Союз к этому моменту уже семь лет как полностью легализовал аборты (первым в мире), два года как мертв самый популярный поэт страны Владимир Маяковский, открыто проживший в таком браке с Лилей и Осипом Брик последние годы жизни. В заметке в «Комсомольской правде» рассказывалась чуть другая история — о том, как к молодой матери в роддом пришло двое комсомольских отцов, которые заявили, что советские граждане ревности не знают и преодолели этот вредный буржуазный пережиток. Роом в итоге залакировал великолепный сценарий Шкловского явным гомоэротизмом — герои испытывали явное облегчение, когда главная героиня наконец от них уезжала и на выходе получил шедевр. Представить, что такой фильм мог быть снят сейчас, кажется не очень возможным.

Первый подростковый секс

«Мальчик и девочка».
Реж. Юлий Файт

1966

История курортного романа вчерашних школьников, которая пятьдесят лет пролежала на полке и из-за которой режиссер Файт десять лет не мог снимать кино. Экранизация одноименного рассказа Веры Пановой (одного из любимых авторов советских режиссеров — по ней до Файта снимал и Анатолий Эфрос, и Татьяна Лиознова, и Георгий Данелия), который заканчивался разрывом и беременностью, показался работникам ЦК слишком фривольным, и прокат картины отменили в день премьеры. «Оказывается, фильм посмотрели два каких-то деятеля из ЦК партии, позвонили министру кинематографии и пригрозили: „Если ты будешь делать картины, где 16-летние дети влюбляются и рожают детей, мы тебя просто уволим“. Недавно я пересмотрел фильм и поразился: он такой чистый, прозрачный, без тени пошлости, его нужно показывать всем мальчикам и девочкам — он будет воспитывать в них чувство ответственности за собственные поступки», — вспоминал исполнитель главной роли Николай Бурляев в 2013 году. До того, как будущий депутат Государственной думы и член Патриаршего Совета по культуре, главный герой великого «Иванова детства» Андрея Тарковского призовет вводить в кино «нравственную цензуру», оставалось семь лет.

Первое оттепельное квир-кино

«Дубравка».
Реж. Радомир Василевский

1967

Оттепельный кинематограф в общем, после годов сталинской цензуры, когда даже из «Тихого Дона» вырезались линии, связанные с сексом (эпохальное «В СССР секса нет», сказанное во время телемоста Ленинград — Бостон между советскими и американскими женщинами в 1986 году, справедливо отнести как раз к этому периоду в отечественном кино), был началом, пусть и очень осторожным, нормального разговора по теме. Здесь можно вспомнить «Короткие встречи» Киры Муратовой, «Доживем до понедельника» Станислава Ростоцкого, «Долгую счастливую жизнь» Геннадия Шпаликова, «Июльский дождь» Марлена Хуциева. Но «Дубравка» Радомира Василевского, режиссера гораздо более скромного по дарованию, чем та же Муратова или Хуциев, на поле откровенности и бесстрашия переиграл всех. «Дубравка» — это экранизация рассказа Радия Погодина о том, как пятнадцатилетняя девочка ненавидит сверстников противоположного пола и становится одержимой (читай — влюбляется) взрослой женщиной. Рассказ удивительным образом не цензурировался, в фильме же Василевский немного сгладил потенциально проблемные места и в конце все же примирил главную героиню с мужчинами. И хотя в фильме, разумеется, нет никакого намека на сексуальные отношения, смотрится он все равно как советский аналог «Портрета девушки в огне» Селин Сьямма.

Первый стриптиз

«Бриллиантовая рука».
Реж. Леонид Гайдай

1969

История о том, как в одном из самых популярных фильмов в истории советского кино оказалась сцена стриптиза, во время которого было сказано бессмертное «Не виноватая я, он сам пришел», широко известна, но так хороша, что не грех будет рассказать ее еще раз. Леонид Гайдай в 1969 году, конечно, понимал, что советская цензура в жизни не пропустит подобное на большой экран, поэтому предусмотрительно решил ее отвлечь — и вставил в черновой вариант фильма альтернативный финал — с ядерным взрывом, необходимость которого объяснил цензурной комиссии желанием проиллюстрировать «сложность нашего времени» (чтобы это ни значило). Председатель комитета по кинематографии Алексей Романов был, что называется, впечатлен. «Какая сложность времени? Обыкновенная комедия. Вообще там у вас и про дикарей, про черных снаружи и добрых внутри, и про пьянство, и какой-то секс, и голые бабы. Что вы там, с ума посходили на „Мосфильме“?» — рассказывал о его реакции режиссер и друг Гайдая Савва Кулиш. Атомный взрыв велели вырезать, Гайдай для поддержания тонуса чиновников некоторое время спорил, но потом «сдался» и сохранил картину.

Первая «валютная проститутка»

«Интердевочка».
Реж. Петр Тодоровский

1989

Сима-Гулливер, Кисуля, Лялька и, наконец, Таня Зайцева, или Фрекен Танька в 1989 году стали настоящими народными героинями, старшими сестрами Данилы Багрова, когда в прокат вышла «Интердевочка» Петра Тодоровского по одноименной повести Владимира Кунина, опубликованной в журнале «Аврора» годом ранее. Фильм был сенсацией (и абсолютным лидером проката) по многим причинам: во-первых, конечно, тема, во-вторых — фигура режиссера — от легенды советского кино фронтовика Тодоровского, освобождавшего Варшаву и бравшего Берлин, никто такого не ожидал, а в-третьих — сам тон и стиль получившегося фильма. Картина, которая по идее должна была представлять из себя образчик нового кино, сбросившее с себя оковы страшной советской цензуры, была на самом деле максимально невинной (шутка ли — на всю «Интердевочку» набралась одна сцена с «обнаженкой») и на средней дистанции — скорее вредной, разумеется, страшно романтизировав образ «валютчицы».

Первый документальный фильм о сексе

«Умереть от любви».
Реж. Тофик Шахвердиев

1990

«Вы вообще когда-нибудь любили? Любви нет, есть только секс!» — говорит в камеру юный панк из московского перехода. Так начинается документальный фильм-спутник «Интердевочки» Тодоровского «Умереть от любви» Тофика Шахвердиева. Фильм — рассказ не о валютных проститутках, а об «обычных русских» — по словам одной из героинь, у которой сутенер — собственный муж, неудавшийся писатель, с которым она живет в комнате в коммуналке с тремя детьми. Фильм Шахвердиева, который в 1970-х и 1980-х по иронии снимал выпуски «Ералаша», впервые показывали на кинофестивале в Сан-Франциско, где он завоевал главный приз. Его выход в России сопровождался скандалом, связанным, кстати, не с темой — выяснилось, что режиссер не предупредил своих героинь, что картину будут показывать на родине, и обманом заставил подписать разрешение на использование материала. Случившееся, сейчас, кстати, сложно представимое в документальном кино, довольно сильно контрастирует с тоном самого фильма: «Умереть от любви» — не эксплуатационное кино, с большой нежностью смотрит на своих героинь и в отличие от той же «Интердевочки» никак не романтизирует обстоятельства, в которых они оказались.

Первый разговор о порнографии

«Про уродов и людей».
Реж. Алексей Балабанов

1998

В начале 1990-х было снято несколько фильмов, которые сигнализировали, что секс постепенно выходит из зоны табу. О том, чтобы снять отечественный вариант «Подставного тела» Брайана Де Пальмы или хотя бы «Рокового влечения», речи, конечно, не шло (и до сих пор — эротический триллер жанр нашему кино недоступный), но на территорию «Ночного портье» или Дэвида Линча кинематографисты заходили довольно бодро. То есть секс пока не был самостоятельной темой, но мог пригодиться в качестве политической метафоры или в жанровом кино. Среди первых — великая «Прорва» Ивана Дыховичного, где изнасилование главной героини, жены энкавэдэшника, рифмовалось с изнасилованием страны, которое осуществлял ее муж, среди вторых — странности вроде «Сексказки» Елены Николаевой по Владимиру Набокову. Эталонным выступлением на заданную тему стал фильм «Про уродов и людей» Алексея Балабанова о порнографическом ателье в дореволюционной России — страшная сказка о том, что идеализм — это новый (и старый) мазохизм.

Первый куннилингус и female gaze

«Верность».
Реж. Нигина Сайфуллаева

2019

«Я недавно разговаривал с другом из Челябинска и между делом рассказал про „Верность“, и в частности то, что я в фильме делаю куннилингус. И он говорит мне: „Ты чего, пилоточник? В пилотки ныряешь? Тридцать лет, а он в пилотки ныряет!“ Я даже не сразу понял, о чем он вообще. Потом догадался: „Погоди, ты что, никогда не делал куннилингус?“ — „Нет, конечно. Я же мужик“. И я думаю, что он не один так рассуждает, конечно. В пределах Садового кольца, может, принято иначе. Но в целом закрытая у нас страна, не делает куннилингус, или делает, но выключив свет», — говорил в 2019 году в эпохальном интервью «Сеансу» актер Александр Паль, только что снявшийся в эротической драме Нигины Сайфуллаевой «Верность». Сказанное, в принципе, — идеальная иллюстрация отношений в стране и к сексу, и к его изображению на экране. «Верность» — до сих пор один из редчайших образцов жанра на отечественном экране, и при этом снятый, что важно, женщиной.

«Содержанки», 2019

Первый секспросвет

«Содержанки», «Хеппи-энд», «Секс. До и после»

«Хеппи-энд», 2021

Нормализация разговора о сексе в отечественной киноиндустрии началась, с некоторыми исключениями вроде «Интимных мест» Алексея Чупова и Натальи Меркуловой и уже упомянутой «Верности», в телевизионном формате. До этого, не считая кино 1960-х и некоторых шедевров советского кино эпохи застоя вроде «Осени» Андрея Смирнова или «Экипажа» Александра Митты, секс все равно сопровождался «отягчающими обстоятельствами». Это были драматические истории о протистуции, изнасилованиях (часто — в военном кино), трагических изменах и так далее, и идея о том, что секс может быть темой, например, комедии, посещала действительно не многих. Но с расцветом стримингов стало понятно, что разговор все-таки вышел на качественно новый уровень — и в том числе в плане демонстрации так называемых откровенных сцен в кадре. Откровений, впрочем, пока не случилось — это все равно довольно конвенциональный разговор о несколько старомодном понимании темы — но и рассчитывать на прорыв сложно, учитывая, что за феминистский паблик в соцсетях могут посадить в тюрьму по статье за «оборот порнографических материалов». Остается только надеяться, что наше «после» будет лучше, чем «до».