«Шуба на кону» Юлдус Бахтиозиной 

«Шуба на кону» Юлдус Бахтиозиной

Завтра в Петербурге, в особняке Лопухиных-Нарышкиных, пройдет премьера перформанса художницы Юлдус Бахтиозиной «Шуба на кону» и будет показана ее же видеоинсталляция «Рискуя собственной шубой». В кадре — уже классические для Юлдус советские царевны, за ним — долгое изучение фольклорных плачей, работа с современными хореографами и книга публициста Нассима Талеба «Рискуя собственной шкурой», в которой он определяет художников как категорию лиц, играющих своими телами и душами. The Blueprint накануне премьеры поговорил с одной из своих любимых художниц и узнал, как создавался проект и какие шубы на кону.

О Нассиме Талебе и царевнах-философах

Мы живем в эпоху черных лебедей (Талеб среди прочего знаменит своей «Теорией черных лебедей» — так он описывает чрезвычайное влияние редких и непредсказуемых событий, а также склонность людей ретроспективно находить им простые объяснения. — Прим. The Blueprint). А среди них нередко встречаются царевны, которые уже давно стали воплощением моего внутреннего мира. И для меня именно они говорят на языке современной философии.

Про ключевые образы

Мать, ребенок, невеста, черный лебедь, Дурак, Мошенник, Рыцарь на белом коне. Это ключевые персонажи, которые ведут зрителя по циклу жизни. Персонаж Матери несет в этот мир рождение. Невеста делит мир пополам и выбирает между двумя женихами: Дураком и Мошенником.

О костюмах и первой меховой пачке в мире

Самый интересный для меня костюм — черного лебедя. Я сшила его из меха, получилась первая меховая пачка в мире! Наш лебедь единственный, правда, кто не ставит свою шубу на кон, но ему можно. Образ каждой царевны — это кокошник плюс шуба. Дурак и Мошенник похожи на пионеров: темно-синие костюмы и ярко-красные галстуки. Это своего рода пасхалочка советскому прошлому. Я работаю на стыке фольклора, советской эпохи и хтони 90-х.

О музыке

Музыку для нас написал Заур Парсиати. Композитор, с которым я уже давно работаю. Я много говорю, а Заур меня долго слушает. Я попросила его создать музыку, которая проберет до мозга костей — дать хтони «Наутилуса» и вечно молодого Цоя, добавить «царевности». Чайковскому добавить современного звучания и создать вальс с советским флером.

О плачах

Идея внедрения традиционных плачей в проект родилась, когда я общалась с этномузыковедом Яной Лорви. Она занимается исследованием народных плачей на русском, вепсском, карельском и других языках. Так, Яна рассказала мне, что колыбельные достаточно часто исполняются на напев похоронного причитания. Мотивы «смерти» в детских колыбельных — нередкое явление. Вообще ключевые обряды жизненного цикла строятся по одинаковой схеме: «отчуждение» (выключение) объекта; лиминальная стадия («небытие») и «включение» в новую сферу или в новый мир. Свадьба — это «отчуждение» невесты от родного, привычного ей мира, затем ее «мертвое» состояние в лиминальной стадии (ее обеспечивает система табу: она не может разговаривать, есть, танцевать и так далее) и, наконец, ее «включение» в новую семью, в новый род. То же самое, но в меньшей степени происходит с женихом. Похороны — это «отчуждение» покойника из мира живых, затем лиминальная стадия (40 дней душа ходит между живыми), а потом «включение» души покойного в мир предков. То же самое: рекрутские обряды, обряды инициации и многие другие. Так на основе цикла жизни сложились и драматургия, и звуковой сюжет: рождение, свадьба, смерть. В перформансе мы идем по кругу жизни, начиная и заканчивая в одном месте. Плачи очерчивают каждый этап. Их исполняют Нина Вагайева, Яна Лорви, Елизавета Симулик и Анастасия Хороших.

О сотрудничестве
с художником
Артемом Морозом

Сценография у нас генерируется компьютером и видоизменяется от звуков: голосов и музыки. Ее создает молодой артист Артем Мороз, работающий с нейросетями и генеративным артом. Артем пришел в искусство через личную историю, связанную с редким заболеванием: у него кератоконус — искажение и истончение роговицы, в связи с чем происходит другое преломление света. Вот что говорит он сам: «В прямом смысле я не вижу людей и их лица, не вижу барельефа исторического здания, частоту ряби на воде и много других вещей. Это все могло бы меня расстраивать, но произошел совершенно обратный процесс». Артем создает уникальные картины — основная магия, на мой взгляд, происходит в момент, когда графика генерируется, подстраиваясь под живое исполнение плачей.

О хореографии

Хореографию создает Ксана Ковалева (она же еще и танцует), с которой мы работаем в третий раз. Она использует язык тела как источник информации о персонаже и его трансформации, при этом в нашем перформансе участвуют как профессиональные танцовщики, так и актеры. Мы разработали «свою манеру ходьбы». Ксана использует в своем персонаже технику буто — японский авангардный стиль современного танца, уходящий корнями в чистый экспрессионизм.