Последнее лето
ФОТО:
Даша Балановская
В кинотеатрах фильм «Скоро кончится лето» — романтическая история о казахском пареньке Бахе (Алихан Абильдин), который летом 1990 года влюбляется в красавицу полячку (Ольга Обумова) и, чтобы подарить ей платье, фарцует кассетами «Кино», ворует нашивки и тренирует навыки гипноза. Режиссер Яна Скопина, для которой эта картина стала полнометражным дебютом, рассказала Анне Фединой о перекличках с Сергеем Соловьевым, казахстанской новой волне и русалочьем хвосте из силикона.
Не надо читать финальный титр, чтобы понять, что ваш фильм — посвящение Сергею Соловьеву: первая любовь, Цой, мягкий свет. Вы учились у Сергея Александровича во ВГИКе. Что он вам дал?
На самом деле все. Он дал мне понимание, что такое воздух в кино. Фильмы, вышедшие из его мастерской, всегда страдают отсутствием крепких историй, зато обладают каким-то волшебным воздухом. Соловьев всегда говорил, что кинематографисту важно видеть красоту этого белого света, и мне кажется, что это правда одно из самых важных умений, которому непонятно, как научить. Но он как-то мог.
Вообще, если бы не Сергей Александрович, я и во ВГИК бы не поступила. Я окончила колледж рекламных технологий, где занималась не только рекламой, но и живописью, рисунком и интерьерным дизайном в том числе. Меня позвали работать декоратором в ИКЕА — помните, была такая компания? Потом мы с другом стали интересоваться кино, поступили на заочное в Кулек (Институт культуры), вылетели оттуда, потому что вместо того, чтобы учиться скучным дисциплинам, добыли пленку и сняли короткометражный фильм. Назывался он «Чистый белый снег» — история про девушку, которая сидит в кафе на Чистопрудном бульваре. Главную роль сыграла Соня Карпунина, это чуть ли не первая ее работа. И когда нас отчислили из Кулька, мы стали вольнослушателями ходить во ВГИК, на курс Соловьева. Четыре года ходили «вольниками», это было запрещено, нас гоняли, но Сергей Александрович всегда был лоялен: хотите — ходите.
Потом я поступила к нему уже официально, а когда закончила, осталась работать как педагог по режиссуре. В общем, я во ВГИКЕ уже давным-давно. Как шутил Соловьев, «где та девочка, которая у меня двадцать лет учится?». И когда я начала снимать полный метр, стало понятно, что его наставничество лезет у меня изо всех щелей, и я решила, что не надо это скрывать, а надо, наоборот, это отрефлексировать, чтобы потом было куда двигаться дальше. В итоге в фильме очень много «перемигиваний» с Соловьевым, и это не только Цой, но и Казахстан, потому что в середине 1980-х он набрал курс казахов и, можно сказать, запустил казахстанскую новую волну.
С чего начался ваш фильм? С Казахстана, лета, Цоя?
С Цоя. Знакомый рассказал, как был на его концерте, как сидел на плечах у своего друга и смотрел на Цоя, у которого изо рта брызгала слюна. А потом порвалась струна. Я очень заинтересовалась, и этот знакомый стал рассказывать о своей жизни в Казахстане, о том, как влюбился в полячку, ходил, страдал, писал стихи. Как однажды увидел ее голую в окне и чуть с ума не сошел. При этом его любимым фильмом был «Короткая история о любви» Кесьлевского, а там тот же сюжет. Как перезаписывал кассеты и торговал ими. В общем, я записала все эти реальные истории, и из них сложился сценарий. Так что все чистая правда. А потом, приехав на площадку, этот человек сказал, что мы интуитивно подобрали ребят, очень похожих на своих прототипов, и это было чудесно.
Забавно получилось, что у вас играют мальчики-музыканты и девочки-модели. Так должен выглядеть идеальный мир?
Это смешно, потому что у меня почти все время получается, что я смотрю актрис, а выбираю моделей. Может, потому, что модели не боятся камеры и они очень пластичны. Другой вопрос, что они разговаривать, как правило, не умеют, но в этом фильме, кстати, все разговаривают нормально. А мальчики-музыканты — это результат моей любви к музыке. Например, Таню Ткачук из группы «Моя Мишель» я снимала в коротком метре. И в «Скоро кончится лето» каждый из ребят привнес что-то свое. Рамазан Ахметов и Алихан Абильдин пришли со своей музыкой. Виолетта Богданова — модель и художница, и ее героиня, даром что уличная девчонка, тоже рисует. Они не играют роли, они — личности, которые приходят в кадр со своим багажом, и в этом для меня залог правдивого кино.
Как в фильме возникло красное платье?
Это уже была фантазия. Что советский мальчик мог подарить девочке, чтобы завоевать ее сердце? Конечно, платье. Мы стали развивать эту мысль, вспомнили фильм «Человек, который удивил всех», где герой Цыганова в красное платье переодевается. Мы хотели, чтобы это платье было блестящим, немного похожим на хвост русалки, в образе которой героиня появляется на выпускном. С хвостом, кстати, была целая история. Его скульптор по меркам Ольги Обумовой отливал из силикона — хотелось, чтобы он был тяжелым, рыбьим. Стоил он бешеные деньги, и все это ради кадра в три секунды. Я очень довольна. Вообще есть же какой-то кайф, когда ты половину бюджета потратил на рыбий хвост.
Вы говорили, что «Скоро кончится лето» — это кино про истоки поколения современных 30-40-летних. Как бы вы сформулировали, что его сформировало? И каким оно в результате вышло?
На самом деле сформировала свобода. Знаю, что многие от этой свободы рехнулись и погибли. Но это было позже, а у нас история про конец 80-х, когда свобода еще только маячила на горизонте и манила. Поэтому все было интересно узнать и попробовать, хотелось быть новым. Носить джинсы, читать книжки, жить иначе, и все это получать самим, искать — и информацию, и модные вещи. В итоге мое поколение, люди, которые меня окружают, получились удивительно пластичными. Они даже во взрослом возрасте готовы учиться, осознавать, что с их старыми убеждениями что-то не так, и пересматривать ценности. Это даже по тому, как они/мы подходим к воспитанию детей, заметно. Сегодня главной ценностью становится не дрессировка, а формирование личности. ЗОЖ, принятие себя и остальные современные тренды — это тоже про способность меняться.
Во время работы над фильмом вы застали январские волнения в Казахстане. Как это было? Какие выводы вы сделали?
Мы писали звук в Астане, а все самое страшное происходило в Алма-Ате. Но все равно у нас отключили интернет, мы жутко волновались, сможем ли мы улететь в срок, не начнутся ли волнения в Астане, и вообще, когда в век интернета тебя отрезают от связи с близкими, когда ты ничего не понимаешь и ничего узнать не можешь, это очень страшно. При этом было ощущение колоссальных перемен. Я не очень знаю политический и экономический уклад в Казахстане, но встречала много недовольных людей, и вот в тот момент было ощущение, что все перевернется. И потом, когда мы приезжали в марте-апреле, чувствовалось, что все продолжает меняться, было очень хорошее ощущение перемен. А летом знакомые ребята стали говорить, что да, кое-что поменялось, но не до конца.
Вы говорили про казахстанскую новую волну, родившуюся из курса Соловьева. Сейчас кажется, что в Казахстане очередная новая волна. Тут и фильмы Адильхана Ержанова, такие как «Голиаф», и рэп. Из чего родилась она?
Из стремления к самоопределению, я думаю. Как будто выплеснулась накопленная за годы энергия, помноженная на технический прогресс, и произошел сильный рывок. Сейчас на всех фестивалях казахстанское кино. Меня недавно пригласили в корейско-казахстанский проект, куда набрали по 6 режиссеров и продюсеров из обеих стран и дали им возможность представить полный метр. Я там познакомилась с молодыми, очень талантливыми и толковыми ребятами, и они очень большие молодцы, что делают упор на свою идентичность, суверенитет. На самом деле я вместе с ними тоже стала ее искать. У меня дед казах, я до 10 лет прожила в Казахстане. И сейчас, приезжая, я чувствую, что во мне есть некий важный пласт, связанный с этой страной. Я с головой погрузилась в местную музыку, очень классную и ни на что не похожую. Есть такой лейбл Ozen — переводится как «река», «поток», они находят молодых музыкантов и не заключают с ними контракт, а помогают выйти в люди. Они меня много с кем познакомили, и я даже написала сценарий полного метра про девушку-рэпера Енлик, фильм основан на ее истории, и я хочу снимать ее в главной роли. На казахском языке.
Почему ваша семья уехала из Казахстана?
Советский Союз развалился, в республиках начались сложности, в том числе из-за стремления немедленно перейти на национальный язык (тоже часть самоопределения, все понятно, но в одночасье это болезненно), поэтому, когда папе, он профессор, предложили работу в ВШЭ, мы переехали в Москву. Жили в общаге, я меняла школы, было трудно и родителям, и нам с сестрой. Тогда всем было трудно, но тогда же, в начале 90-х, казахстанский мудрец сказал, что через 30 лет страна расцветет и птички будут жить у барашков на спинках. Так что, кажется, пришло время.
И теперь поток россиян движется в Казахстан. Вы не думали вернуться?
Такая мысль была, но я поняла, что, во-первых, не могу бросить своих студентов. Во-вторых, у меня есть сын, ему шесть лет, я смотрю на него и понимаю, что не имею права увезти его туда, куда ему не надо. Я как будто меняю его судьбу, не спросив его. То есть, конечно, я его спрашиваю, но все равно принимаю решение я, и надо быть очень аккуратной, чтобы не перековеркать ему жизнь. Я думала про Казахстан и про Голландию, но мне тоже надо понять, что там делать. Плюс обязательно надо учить язык, иначе это неуважение к той стране, куда ты приехал. В общем, сейчас я решила, что надо посмотреть, как будут развиваться события. Фильм выходит в прокат, посмотрим, может, будут какие-то предложения. Я поняла, что не надо ничего делать из страха, только по любви.
