Бомба и память

олег зинцов

Присуждение Нобелевской премии мира японской общественной организации «Нихон Хиданкио» — повод вспомнить не только об опасности ядерной катастрофы, но и о важности политики памяти.

обелевской премией мира в 2024 году наградили общенациональную японскую организацию «Нихон Хиданкио», объединяющую хибакуся — жертв атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки в августе 1945-го. В формулировке Нобелевского комитета отмечены «усилия по сохранению мира, свободного от ядерного оружия» и способы, которыми достигается эта цель, — основанная в 1956 году «Нихон Хиданкио» не ограничивается риторикой, а собирает свидетельства трагедии, чтобы «описать неописуемое». Смысл награждения, таким образом, складывается из двух посланий. Первое — предупреждение, что мир снова стоит перед угрозой применения ядерного оружия и подошел к самоубийственной черте недопустимо близко. Второе — указание на важность политики памяти.

На официальном сайте организации приведены чудовищные цифры: больше 300 000 погибших непосредственно в момент бомбардировок, около 400 000 — тех, кто пострадал от последствий радиоактивного поражения. Все они — хибакуся, люди, испытавшие на себе, что такое атомная бомба. И в «Нихон Хиданкио» хотят, чтобы помнили каждого — мертвого и живого, того, кому еще можно помочь, и того, чья история, быть может, заставит человечество хоть на полшага отступить от края пропасти. Это звучит пафосно и наивно, мы слишком часто видели, как плохо усваиваются исторические уроки, и все же напоминание необходимо. Ведь из свидетельств складываются не только уроки, но и то, что мы называем культурой.

Вот лишь один пример: после войны в Японии рождается буто — «танец тьмы», в котором само тело танцовщика становится символическим отпечатком трагедии — с гримом, имитирующим шрамы, неуверенными движениями и стертой индивидуальностью. В середине 1990-х, через 40 лет после бомбардировки, когда «Нихон Хиданкио» собирала статистику по выжившим хибакуся (кто за ними ухаживает, от каких болезней страдают), канадский режиссер Робер Лепаж поставил спектакль «Семь притоков реки Ота», в котором показал скрытый в «танце тьмы» смысл очень наглядно: один из персонажей приезжает изучать буто в Хиросиму, но приближается к пониманию сути этого искусства не на уроках мастера, а лишь тогда, когда начинает копировать движения женщины-хибакуся, потерявшей зрение в момент ядерного взрыва. Так работает память, так она передается — через личный контакт, частные истории, от тела к телу. Документировать, сохранять, рассказывать — в «Нихон Хиданкио» верят в то, что это поможет не повторить катастрофу. Смотрите, говорят они, вот всего две бомбы (даже не идущие в сравнение с современными ядерными зарядами) — и вот что они наделали.

Незадолго до объявления лауреатов Нобелевской премии мира пришла еще одна новость, касающаяся политики памяти, только с обратным знаком: московское правительство в очередной раз, сославшись на эпидемиологическую обстановку в связи с коронавирусной инфекцией, запретило акцию «Возвращение имен» — это когда 30 октября, в День памяти жертв политических репрессий, люди приходят к Соловецкому камню на Лубянке и зачитывают фамилии загубленных в период большого террора 1930–1950-х: кем работал, сколько было лет, когда убили. Эти списки кажутся бесконечными, но смысл в том, чтобы все-таки вспомнить всех поименно — кем они были и почему их не стало. Очевидная рифма с тем, что делает «Нихон Хиданкио». Но у нас сегодня память, похоже, считается инфекцией вроде ковида.

Н

олег зинцов  • есть тема

Павел Аптекарь  • есть тема