«Зойкина квартира»

Александрой Урсуляк

Александра Урсуляк

Евгений Писарев

Пьеса Булгакова

Нехорошая квартира 

фото:
GETTY IMAGES, Геворг Арутюнян

31 мая в Театре имени Пушкина покажут спектакль «Зойкина квартира» с Александрой Урсуляк в роли хозяйки «ателье» (на деле — притона) Зои Пельц. Худрук театра Евгений Писарев превратил пьесу Булгакова в нуарную криминальную драму на злобу дня — с отличными костюмами и декорациями.

«Пьяные оргии» под «черный ром»

«Зойкина квартира» существовала в действительности. Есенин, Анатолий Мариенгоф <...> знали это. У Никитских ворот, в большом красного кирпича доме на седьмом этаже они посещали квартиру небезызвестной по тому времени содержательницы популярного среди преступного мира, литературной богемы, спекулянтов, растратчиков и контрреволюционеров специального «салона» для «интимных встреч» — Зои Шатовой.

Квартиру Шатовой мог навестить не всякий. <...> «Свои» попадали в Зойкину квартиру конспиративно: по рекомендации, по паролям и по условным звонкам. В «салон» Зои Шатовой писатель А. Мариенгоф ходил вдохновляться; привозили из Туркестана кишмиш, муку и урюк, распивали здесь черный английский ром.

Но однажды на Зойкиной квартире как из-под земли появился «человек при нагане» с требованием: «Предъявите ваши документы!!».

«Человеком при нагане» был автор этого очерка — Тимофей Самсонов, опытный революционер-подпольщик, который теперь самоотверженно боролся с контрреволюцией и саботажем на посту начальника Секретно-оперативного отдела ВЧК. В десятом номере журнала «Огонек» за 1929 год он во всех подробностях вспоминает свой великий трудовой подвиг.

Москва, июнь 1921-го. Вот Самсонов вместе с представителями ВЧК вычисляет местонахождение «вредного притона» (его еще пойди найди: квартира на самом верхнем этаже большого шумного дома «тремя стенами выходила во двор, так что шум был не слышен соседям») и отправляется его «ликвидировать». На Никитском бульваре, 15, московская литературная богема распивает «старое бургундское» и закатывает «пьяные оргии». Другие «враждебные советской власти элементы» проводят сделки «купли и продажи золота и редких изделий». Ну а третьи — шпионы «некоторых соседних государств» — собирают сведения для развала страны. Обыски, допросы, аресты. Спекулянтов, валютчиков и гостей Зойки Шатовой (в числе которых оказались приятели-поэты Анатолий Мариенгоф и Сергей Есенин) увозят в «просторное и светлое помещение» — внутреннюю тюрьму ВЧК.

По одной из версий, эта криминальная хроника вдохновила Михаила Булгакова на написание «Зойкиной квартиры» — пьесы про 35-летнюю вдову Зою Пельц, которая мечтает «к Рождеству» переехать со своим возлюбленным, экс-дворянином Павлом Обольяниновым, в Париж и открывает у себя дома притон под видом приличного ателье. В Театре Вахтангова «Зойкину квартиру» впервые показали 28 октября 1926-го (в отцензурированном виде — убрали, например, частушку «Пароход идет прямо к пристани, будем рыб кормить коммунистами»). Спустя два года спектакль сняли из репертуара — за искажение советской действительности.

Мистика, драма, криминал 

Булгаков называл свою пьесу «трагической буффонадой, в которой в форме масок показан ряд дельцов нэпманского пошиба в наши дни в Москве». Худрук Театра имени Пушкина Евгений Писарев решил превратить ее в нуарную криминальную драму — мистическую («Какой Булгаков без мистики?») и кинематографичную («В то время был бум немого кино, и Булгаков эту стилистику переработал, пародируя пафос тогдашнего киноязыка»).

В трехчасовом спектакле — куча музыкальных номеров (не зря критики сравнивают «Зойкину квартиру» с предыдущей громкой премьерой Писарева — «Кабаре» в Театре Наций с той же Урсуляк в главной роли). Помимо Зои Денисовны Пельц (Александра Урсуляк), ее любовника Обольянинова (Александр Дмитриев), жулика Аметистова (Александр Кубанин) и горничной Манюшки (Елизавета Кононова) на сцене задействовано еще 20 артистов. Есть и дух квартиры — Инна Кара-Моско, то и дело напевающая любимый романс Булгакова «Не пой, красавица, при мне ты песен Грузии печальной».

«Писарев сформулировал главную идею: это будет криминальное «немое» кино — отсюда и темные, практически черно-белые костюмы, — говорит их автор, лауреатка «Золотой маски» Мария Данилова. Ради «Зойкиной квартиры» она прошерстила архивные каталоги и книги про фокстротные платья и погрузилась в моду 1920-х. Все костюмы отшивали с нуля — в театральных мастерских (Театра имени Пушкина и не только). Бусы для Зойки, как и дамские сумочки, нашли на Wildberries (цена вопроса — 350 рублей). Мужские образы Мария Данилова срисовала с карикатур и фотографий родом из 1920-х.

«Это последнее платье, которое появляется на сцене, — говорит Мария Данилова. — Кутюрные показы обычно завершает свадебный образ — вот и под конец нашего спектакля на сцену выходит „невеста“. Я ориентировалась на „Царевну-Лебедь“ Врубеля. Сначала я хотела сделать платье прямого силуэта. Но буквально за день до премьеры актриса попросила его изменить. И это тот самый редкий случай, когда после правок платье стало только лучше».

наведите на точку, чтобы узнать подробности

наведите на точку, чтобы узнать подробности

«Ночью квартира из ателье превращается в бордель, а Манюшка — из горничной в официантку. Ее платье — строгое, с воротничком, но усыпано блестками. Фартук завязывается не на талии, а на бедрах. Что логично: в 1920-х была мода на спущенную линию талии. Платьице получилось порочным таким, с долей разврата. В духе зайчиков из хефнеровского Playboy».

Зойкина квартира с лепниной, розетками, роялем, креслами в стиле ампир и лампочками Ильича — сама по себе персонаж спектакля. Хотя автор сценографии Зиновий Марголин и просит не преувеличивать роль декораций. «Это просто набор фанерок, палок и железяк. Хотя декорации, конечно, тоже работают на общую идею. Очень покатый пол, например, дает ощущение страшной неустойчивости. Этот спектакль — про предчувствие беды».

А еще — про людей, которые просто «хотят выжить». «Мне кажется, мы упускаем этих героев из виду. А их большинство, — считает Писарев. — У Зойки есть фраза: „Не мешайте мне сегодня жить“. Это очень точные слова. Ничто в мире не может отменить значимость простых человеческих радостей».