Shelfie: Антон Белов
Shelfie: Антон Белов
текст: катя федорова | фото: наталья покровская | ПРОДЮСЕР: ЛИЗА КОЛОСОВА
В преддверии открытия первой Триеннале российского современного искусства мы поговорили с директором музея «Гараж» о его личных коллекциях.
Квартира Антона Белова находится в типовом московском доме, но, переступив ее порог и увидев минималистичный интерьер с низкой мебелью и редкого для северного города размера окно, вы переноситесь в модный район Токио или по крайней мере Нью-Йорка. Продуманная планировка вмещает все, что нужно для жизни успешного креативного жителя современного мегаполиса. Кроме коллекции книг — ей пришлось переехать частично в офис Белова, частично в стремительно расширяющуюся библиотеку музея «Гараж», которая занимает уже половину здания, спроектированного Ремом Колхасом. «В какой-то момент я понял, что не могу найти в Москве нужных мне книг по архитектуре, и решил заняться пополнением архитектурной полки в библиотеке. Привожу чемоданами из каждой поездки, прошу друзей, пишу письма знакомым архитекторам по всему миру. Со временем это превратилось в некое соревнование, цель которого — собрать лучшую подборку по теме», — рассказывает Антон. Книги он любит давно, с нежностью вспоминает привезенный родителями из первой загранпоездки каталог галереи Уффици или как помогал хрупкой библиотекарше таскать книжки в нонфикшен-отделе своего технического вуза. В детстве проявилась и ценная для музейного работника страсть к коллекционированию. Ребенком он вместе с братом-близнецом собирал монеты, вкладыши от жвачки, позже — спичечные коробки и значки, теперь переключился на искусство, хотя не забывает и о более прикладных увлечениях вроде перочинных ножей. «У нас дома миллион инструментов, но никогда нет нужного. Есть, например, гигантский молоток и плоскогубцы, но когда что-то ломается, оказывается, что они бесполезны и нужен какой-нибудь шестигранничек, — смеется Антон. — Зато ножи часто выручают. Один я всегда ношу на брелоке с ключами, другой, стропорез, всегда лежит в машине на случай, если заклинит ремень».
Через всю жизнь тянется и его любовь к Японии. Это чувствуется и в «Гараже», где уже проходили выставки Japan Congo, стояла инсталляция Яеи Кусамы, а в этом году состоится большая выставка Такаси Мураками. «Это удивительный проект, гигантский, — увлеченно рассказывает Белов. — Мы воссоздадим кусок его студии, интегрируем его работы в фасад здания и кафе, в книжном построим специальную конструкцию для сувениров. Мы впервые покажем творчество Мураками во всей глубине его смыслов, и, я надеюсь, это изменит представления о нем во всем мире».
Во время одной из поездок в рамках подготовки к выставке команда «Гаража» посетила музейный остров Наосима, на котором японский бизнесмен и меценат более 30 лет строит музейный комплекс Benesse House. История комплекса произвела на Антона неизгладимое впечатление. «У японцев фантастический горизонт планирования, — рассказывает он. — Они меряют все не своей жизнью или успехами и даже не тем, как детям побольше денег оставить. Они видят это как продолжение традиции и себя. Отчасти это семейная история, отчасти страны. Они чувствуют личную ответственность перед культурой. Это какое-то видение своего будущего за пределами своей жизни. И это очень подкупает». Хочется верить, что история «Гаража» под руководством Антона Белова станет одним из примеров следования японской философии в современной России.
Квартира Антона Белова находится в типовом московском доме, но, переступив ее порог и увидев минималистичный интерьер с низкой мебелью и редкого для северного города размера окно, вы переноситесь в модный район Токио или по крайней мере Нью-Йорка. Продуманная планировка вмещает все, что нужно для жизни успешного креативного жителя современного мегаполиса. Кроме коллекции книг — ей пришлось переехать частично в офис Белова, частично в стремительно расширяющуюся библиотеку музея «Гараж», спроектированного Ремом Колхасом. «В какой-то момент я понял, что не могу найти в Москве нужных мне книг по архитектуре, и решил заняться пополнением архитектурной полки в библиотеке. Привожу чемоданами из каждой поездки, прошу друзей, пишу письма знакомым архитекторам по всему миру. Со временем это превратилось в некое соревнование, цель которого — собрать лучшую подборку по теме», — рассказывает Антон. Книги он любит давно, с нежностью вспоминает привезенный родителями из первой загранпоездки каталог галереи Уффици или как помогал хрупкой библиотекарше таскать книжки в нонфикшен-отделе своего технического вуза. В детстве проявилась и ценная для музейного работника страсть к коллекционированию. Ребенком он вместе с братом-близнецом собирал монеты, вкладыши от жвачки, позже — спичечные коробки и значки, теперь переключился на искусство, хотя не забывает и о более прикладных увлечениях вроде перочинных ножей. «У нас дома миллион инструментов, но никогда нет нужного. Есть, например, гигантский молоток и плоскогубцы, но когда что-то ломается, оказывается, что они бесполезны и нужен какой-нибудь шестигранничек, — смеется Антон. — Зато ножи часто выручают. Один я всегда ношу на брелоке с ключами, другой, стропорез, всегда лежит в машине на случай, если заклинит ремень».
— наведите курсор на этот символ, чтобы узнать подробности
— Комнатные растения —
«Растения появлялись постепенно. Часть приросла из «Гаража». Принципа подбора нет, потому что ухаживаю за ними не я и для меня любое растение — фикус. Растения я тоже люблю с детства. Моя мама работала в советском НИИ, и там во всех коридорах были просто заросли. Там даже кофе выращивали и лимоны, и фикус древовидный, и все эти лианы ползущие. Мы приходили играть на первых тогда компьютерах — и растения отпечатались в моей памяти. Мне нравится, когда все горшки одинаковые, но вот этот отличается. Это подарок от Garage Teens. У нас есть такие команды, которые набираются из тинейджеров по большому конкурсу. Мы с ними занимаемся, объясняем, что такое музей, как он работает. Они проводят диспуты, смотрят фильмы, им сотрудники «Гаража» читают лекции, они ходят по музеям с искусствоведами и кураторами. Вот они подарили мне фикус».
— Комнатные растения —
«Растения появлялись постепенно. Часть приросла из «Гаража». Принципа подбора нет, потому что ухаживаю за ними не я и для меня любое растение — фикус. Растения я тоже люблю с детства. Моя мама работала в советском НИИ, и там во всех коридорах были просто заросли. Там даже кофе выращивали и лимоны, и фикус древовидный, и все эти лианы ползущие. Мы приходили играть на первых тогда компьютерах — и растения отпечатались в моей памяти. Мне нравится, когда все горшки одинаковые, но вот этот отличается. Это подарок от Garage Teens. У нас есть такие команды, которые набираются из тинейджеров по большому конкурсу. Мы с ними занимаемся, объясняем, что такое музей, как он работает. Они проводят диспуты, смотрят фильмы, им сотрудники «Гаража» читают лекции, они ходят по музеям с искусствоведами и кураторами. Вот они подарили мне фикус».
— Репродукция «Сикстинской Мадонны» Рафаэля —
«Меня часто спрашивают про мою первую вещь, связанную с искусством. Когда я еще только начинал этим заниматься, однажды оказался в Дрездене и сразу побежал в Дрезденскую картинную галерею, потому что слышал, что это очень важный музей. Там я увидел «Сикстинскую Мадонну» и вспомнил, что в доме, где я жил в детстве, висела репродукция этой работы. Мадонну привозили из Дрездена в Москву и выставляли в Пушкинском музее. На выставку ходили абсолютно все, а эти плакаты были напечатаны тиражом чуть ли не в миллион экземпляров, и все покупали их и несли домой. Я решил, что надо сохранить эту преемственность ощущений».
— «Гриб» Макото Азумы —
«Гриб — это работа японского художника Макото Азумы, того, который запустил икебану в стратосферу. Во время поездки по Японии мы заезжали к нему в студию, потому что он часто сотрудничает с Мураками. Недавно он, кстати, замораживал цветы в глыбах льда для показа Dries Van Noten. Действительно сумасшедше талантливый художник. Он спросил меня, что интересного есть в России, и, поскольку он фанат льда, я начал рассказывать ему про Байкал и показывать фото Байкала подо льдом. Было очень смешно, потому что он так вдохновился, что стал сразу дергать своих ассистентов, чтобы те узнали побольше об этом чудесном месте в России».
— Репродукция «Сикстинской Мадонны» Рафаэля —
«Меня часто спрашивают про мою первую вещь, связанную с искусством. Когда я еще только начинал этим заниматься, однажды оказался в Дрездене и сразу побежал в Дрезденскую картинную галерею, потому что слышал, что это очень важный музей. Там я увидел «Сикстинскую Мадонну» и вспомнил, что в доме, где я жил в детстве, висела репродукция этой работы. Мадонну привозили из Дрездена в Москву и выставляли в Пушкинском музее. На выставку ходили абсолютно все, а эти плакаты были напечатаны тиражом чуть ли не в миллион экземпляров, и все покупали их и несли домой. Я решил, что надо сохранить эту преемственность ощущений».
— Неопознанное животное ручной работы —
«Эту штуку я сделал сам, когда друзья отвели меня в гончарную мастерскую. В ней все видят разных животных — ежа, ската…. Но на деле она задумывалась как птица».
— «Гриб» Макото Азумы —
«Гриб — это работа японского художника Макото Азумы, того, который запустил икебану в стратосферу. Во время поездки по Японии мы заезжали к нему в студию, потому что он часто сотрудничает с Мураками. Недавно он, кстати, замораживал цветы в глыбах льда для показа Dries Van Noten. Действительно сумасшедше талантливый художник. Он спросил меня, что интересного есть в России, и, поскольку он фанат льда, я начал рассказывать ему про Байкал и показывать фото Байкала подо льдом. Было очень смешно, потому что он так вдохновился, что стал сразу дергать своих ассистентов, чтобы те узнали побольше об этом чудесном месте в России».
— Неопознанное животное ручной работы —
«Эту штуку я сделал сам, когда друзья отвели меня в гончарную мастерскую. В ней все видят разных животных — ежа, ската…. Но на деле она задумывалась как птица».
Через всю жизнь тянется и его любовь к Японии. Это чувствуется и в «Гараже», где уже проходили выставки Japan Congo, стояла инсталляция Яеи Кусамы, а в этом году состоится большая выставка Такаси Мураками. «Это удивительный проект, гигантский, — увлеченно рассказывает Белов. — Мы воссоздадим кусок его студии, интегрируем его работы в фасад здания и кафе, в книжном построим специальную конструкцию для сувениров. Мы впервые покажем творчество Мураками во всей глубине его смыслов, и, я надеюсь, это изменит представления о нем во всем мире».
Во время одной из поездок в рамках подготовки к выставке команда «Гаража» посетила остров Наосима, на котором японский бизнесмен и меценат более 30 лет строит музейный комплекс. История комплекса произвела на Антона неизгладимое впечатление. «У японцев фантастический горизонт планирования, — рассказывает он. — Они меряют все не своей жизнью или успехами и даже не тем, как детям побольше денег оставить. Они видят это как продолжение традиции и себя. Отчасти это семейная история, отчасти страны. Они чувствуют личную ответственность перед культурой. Это какое-то видение своего будущего за пределами своей жизни. И это очень подкупает». Хочется верить, что история «Гаража» под руководством Антона Белова станет одним из примеров следования японской философии в современной России.
— Картина Виктора Пивоварова —
«Это работа Виктора Пивоварова. Очень странная история. Я очень полюбил этого художника за время работы над выставкой. Он даже стал для меня неким ментальным дедушкой, потому что настоящего у меня никогда не было. Я с ним все время переписываюсь, раз в неделю шлю e-mail. Спрашиваю, чем могу помочь, интересуюсь, чем он занимается. Я всегда в курсе его дел, приезжаю в гости. Мне кажется, что ему это приятно. И для меня многое значит вот так сидеть у него на кухне, пока он варит картошку или суп. У меня такого не было, для меня это уникальный опыт. Я прихожу, он берет стул и говорит: «Ну, Антон, садись». Я сажусь, а он стоит, готовит: «Рассказывай». И я правда как дедушке рассказываю, что со мной случилось, куда я ходил, что произошло, какие у меня переживания, что я думаю про свою работу. И вот когда я приехал на его восьмидесятилетие, привез ему то, что он просил, а потребности у него очень простые — книги в основном, он вдруг говорит: «А вот мой подарок тебе». И дарит мне эту работу. У него дома есть маленькие рабочие кельи. В одной из них он обычно спит, если ночью долго работает. И там у него висела эта работа. Человек с фонарем, как бы освещающий путь. Мне она очень запомнилась. А он запомнил мою реакцию на эту работу, упаковал и подарил мне на свои восемьдесят лет».
— Картина Виктора Пивоварова —
«Это работа Виктора Пивоварова. Очень странная история. Я очень полюбил этого художника за время работы над выставкой. Он даже стал для меня неким ментальным дедушкой, потому что настоящего у меня никогда не было. Я с ним все время переписываюсь, раз в неделю шлю e-mail. Спрашиваю, чем могу помочь, интересуюсь, чем он занимается. Я всегда в курсе его дел, приезжаю в гости. Мне кажется, что ему это приятно. И для меня многое значит вот так сидеть у него на кухне, пока он варит картошку или суп. У меня такого не было, для меня это уникальный опыт. Я прихожу, он берет стул и говорит: «Ну, Антон, садись». Я сажусь, а он стоит, готовит: «Рассказывай». И я правда как дедушке рассказываю, что со мной случилось, куда я ходил, что произошло, какие у меня переживания, что я думаю про свою работу. И вот когда я приехал на его восьмидесятилетие, привез ему то, что он просил, а потребности у него очень простые — книги в основном, он вдруг говорит: «А вот мой подарок тебе». И дарит мне эту работу. У него дома есть маленькие рабочие кельи. В одной из них он обычно спит, если ночью долго работает. И там у него висела эта работа. Человек с фонарем, как бы освещающий путь. Мне она очень запомнилась. А он запомнил мою реакцию на эту работу, упаковал и подарил мне на свои восемьдесят лет».
— Японские сладости —
Меня поражает страсть японцев к перфекционизму. Даже на примере конфет. Вот бумажка — и она идеальна, а внутри— сообщение о том, что это такое. А здесь веревочка — и она тоже идеальная. Потом открываешь коробочку и понимаешь, что внутри еще осушитель, чтобы не дай бог конфеты не испортились. И каждая деталь разного цвета, и фактурна на ощупь. Казалось бы, всего-то карамель. У них много чему можно поучиться.
— Японские сладости —
Меня поражает страсть японцев к перфекционизму. Даже на примере конфет. Вот бумажка — и она идеальна, а внутри— сообщение о том, что это такое. А здесь веревочка — и она тоже идеальная. Потом открываешь коробочку и понимаешь, что внутри еще осушитель, чтобы не дай бог конфеты не испортились. И каждая деталь разного цвета, и фактурна на ощупь. Казалось бы, всего-то карамель. У них много чему можно поучиться.
— Коллекция перочинных ножей —
«Это моя коллекция перочинных ножей. Какие-то мне дарят, другие я покупаю сам. Например, метательный нож — подарок руководителя службы безопасности «Гаража». Есть редкий нож боцмана. Его можно застопорить и развязывать им узлы на яхте. Малюточку я купил на рынке в Вене. Мне нравится, как он щелкает, когда его открываешь, — им вполне можно нанести небольшой урон. Нож с узорами куплен во французском антикварном магазине. Мне нравится, что он сделан криво, вручную, с каким-то специфическим пониманием красоты: тут и олень, и виноградины, и еще что-то. Такая нелепость мне кажется забавной. Вот узкий нож, практически не за что хвататься, зато это образец конструктивизма. Я пожалел на него денег, а потом брат мне его подарил. Этот куплен на Сицилии. Он явно итальянский, они любят все такое изящное. Причем стоил где-то пять евро и был найден у такого старого продавца китайских ножей, который клялся, что именно этот — настоящий сицилийский».
— Коллекция перочинных ножей —
«Это моя коллекция перочинных ножей. Какие-то мне дарят, другие я покупаю сам. Например, метательный нож — подарок руководителя службы безопасности «Гаража». Есть редкий нож боцмана. Его можно застопорить и развязывать им узлы на яхте. Малюточку я купил на рынке в Вене. Мне нравится, как он щелкает, когда его открываешь, — им вполне можно нанести небольшой урон. Нож с узорами куплен во французском антикварном магазине. Мне нравится, что он сделан криво, вручную, с каким-то специфическим пониманием красоты: тут и олень, и виноградины, и еще что-то. Такая нелепость мне кажется забавной. Вот узкий нож, практически не за что хвататься, зато это образец конструктивизма. Я пожалел на него денег, а потом брат мне его подарил. Этот куплен на Сицилии. Он явно итальянский, они любят все такое изящное. Причем стоил где-то пять евро и был найден у такого старого продавца китайских ножей, который клялся, что именно этот — настоящий сицилийский».
— Предметы интерьера —
«Когда я занимался обустройством квартиры, мне помогали мои друзья из Archive store, которые привозят в Москву интересные винтажные вещи и предметы современного датского дизайна. Зеркала и люстры антикварные».
— Предметы интерьера —
«Когда я занимался обустройством квартиры, мне помогали мои друзья из Archive store, которые привозят в Москву интересные винтажные вещи и предметы современного датского дизайна. Зеркала и люстры антикварные».
— Совы —
«Когда дизайнер Пол Смит приезжал в Москву, он заходил к нам в «Гараж» в гости, мы подружились, и он сказал написать ему, когда я в следующий раз буду в Лондоне. Я послушался, не надеясь на ответ, а он ответил: «Жду тебя завтра в 9 утра». Мы поехали в его студию, а потом в магазин, для которого специальные сталкеры ищут классные вещи по всему миру. И там я увидел совушек, которые при ближайшем рассмотрении оказались из крыльев бабочек. Их нашли в каком-то бельгийском антикварном магазине и сделали им хорошие рамы. Я не успел их тогда купить, но попросил друга, живущего в Лондоне, сделать это за меня».
— Совы —
«Когда дизайнер Пол Смит приезжал в Москву, он заходил к нам в «Гараж» в гости, мы подружились, и он сказал написать ему, когда я в следующий раз буду в Лондоне. Я послушался, не надеясь на ответ, а он ответил: «Жду тебя завтра в 9 утра». Мы поехали в его магазин, для которого специальные сталкеры ищут классные вещи по всему миру. И там я увидел совушек, которые при ближайшем рассмотрении оказались из крыльев бабочек. Их нашли в каком-то бельгийском антикварном магазине и сделали им хорошие рамы. Я не успел их тогда купить, но попросил друга, живущего в Лондоне, сделать это за меня».
