The name is eminem
The name is
Эминем, самый успешный артист ХХI века, продавший 220 с лишним миллионов пластинок, получивший 15 «Грэмми» и «Оскар» и изменивший хип-хоп навсегда. 17 октября Слим Шейди празднует день рождения, самое время вспомнить, почему он до сих пор — один из важнейших артистов в популярной культуре, который, несмотря на все регалии, не забронзовел.
«В общем, это не наш обычный подозреваемый. Этот парень из Детройта — единственный в своем роде. И не стоит сомневаться, что он обойдет всех своих конкурентов и оставит за собой много расплавленных микрофонов», — в 1998 году на полосе, посвященной молодым талантам, написали в старейшем в Америке хип-хоп-журнале Source Magazine. Необычным парнем из Детройта был 26-летний Эминем, который прислал в редакцию журнала, в народе известного как «Библия хип-хопа», Slim Shady EP, автором статьи — 22-летний Риггс Моралес, который скоро уйдет из Source чтобы продюсировать талантливого новичка (а затем — Cypress Hill, Жанель Монэ и, на секундочку, мюзикл «Гамильтон», получивший одиннадцать «Тони» и Пулитцеровскую премию). Тогда Моралес, впрочем, ни на что особо не рассчитывал: хип-хоп все еще был в гетто — буквально и фигурально. И мало кто предполагал, что путь к выходу найдет белый парнишка из трейлерного парка. Но именно это и произошло.
«Мы росли в то время, когда радиостанции гордились тем фактом, что не ставят рэп», — вспоминал непосредственный начальник Моралеса, главный редактор Source, летописец жанра и автор эталонной «Истории гангстерского рэпа: от Скули-Ди до Кендрика Ламара» Сорен Байкер. «За хип-хопом приходилось по-настоящему охотиться, — говорил он. — Нет слов, чтобы описать, что чувствуешь, когда видишь, что сделал с индустрией Эминем — от многомиллионных продаж до блокбастера с „Оскаром“. И каждый раз, когда кажется, что круче уже быть не может, появляется что-то новое. Если бы мне кто-то сказал, что в перерыве Супербоула когда-то смогут выступать Dr. Dre, Снуп Дог, Эминем и Мэри Джей Блайдж, я бы в жизни не поверил».
Эминем с дочерью
Эминем с матерью
В конце 1990-х, сейчас это сложно представить, хип-хоп все еще был уличным и маргинальным жанром, и никакая народная любовь к Тупаку или The Notorious B.I.G отменить этого не могла. А тот факт, что последние с разницей в семь месяцев погибли не своей смертью, «широкую публику» только утверждало в уверенности, что рэп — это не искусство, а чистое вредительство. В современной России сказали бы, что это «пропаганда определенного образа жизни». Так что, когда The Slim Shady LP первый альбом Эминема при участии продюсера Dr. Dre в 1999 году стартовал на втором месте американского чарта Billboard 200, — это было большим событием. Первым рэп-синглом, занявшим первую строчку в чарте, был, кстати, Ice Ice Baby Vanilla Ice в 1990-м — Эминем тогда от ужаса даже хотел бросить заниматься музыкой, но в итоге сам стал «белым спасителем» сугубо черного жанра. Американскому белому большинству даже о непростой жизни в трущобах было комфортнее услышать от кого-то, внешне на них похожего. Даром что ничего приятного Эминем ни им, ни о них никогда не говорил.
Хип-хоп 90-х, говоря современным языком, был строгим образчиком исключительно токсичной маскулинности: в цене была жестокость, насилие и истории из гангстерских разборок. Эминем же, придумав себе ерническое альтер эго Слим Шейди, стал читать совершенно о других вещах — неуверенности в себе, тяжелом детстве, проблемах в семье. «Мне не нужен психотерапевт, у меня есть песни», — уточнит он потом. Сказать, что он вообще очистил жанр от родовой травмы агрессии, язык не повернется — женщины, кажется, хорошего слова от него не дождутся никогда. Но тем не менее — он представил публике новый портрет нервного молодого мужчины, который, впрочем, за словом в карман не лезет.
Страница из журнала Source Magazine, 1998
Проблемы он, как полагается, не придумывал: Маршалл Мэттерс был, по Лермонтову, героем своего времени. И места. Социально он принадлежал к классу, который в Америке описывается презрительным словосочетанием white trash, или белое отребье, — ребенок, росший в неблагополучном пригороде разоренного Детройта, без отца, с матерью, с которой у него, скажем корректно, до сих пор сложные отношения. Снаружи этого был еще один круг отчуждения — белый в черном районе, мечтающий при этом заниматься рэпом (до него это удавалось немногим — вроде Beastie Boys). В школе тоже не помогали — один раз его избили так сильно, что он неделю пролежал в коме, он три раза оставался в девятом классе и в 17 бросил учебу окончательно. Его знаменитая «безграмотность» (сам он как-то сказал, что прочитал от начала до конца одну книгу — автобиографию LL Cool J), в которую, учитывая его словарный запас, верится с трудом, согласно «официальной версии» вылилась в увлечение комиксами — какое-то время он даже собирался стать художником. Этого, как известно, не случилось, но стилистическое влияние комиксов на его творчество, как говорится, переоценить невозможно: Слим Шейди, конечно, — это Супермен, которого мы все заслужили.
Такая биография идеально ложилась на рельсы любимых в Америке историй о «преодолении» и «аутсайдерах». Но Эминем всегда работал тоньше — в его публичном образе находилось место и «звериной серьезности», и самоиронии. Последняя часто проявлялась в клипах, о которых, конечно, надо сказать отдельно. Каждый из них, в которых он издевался то над Майклом Джексоном, то наряжался в Бритни Спирс, или вовсе снимал короткометражный фильм, становился событием и совершенно неудивительно, что им в какой-то момент заинтересовались киношники. Сам он говорил: «Почему люди не понимают, что мои песни похожи на фильмы? Единственная разница между моим рэпом и кино заключается лишь в том, что он не на экране».
«Восьмую милю», в которой рассказывается о начале его карьеры, когда он пробует свои силы в рэп-баттлах, и за которую он получил «Оскар», хотели снимать Дэнни Бойл и Квентин Тарантино. Обоим Эминем отказал, как позже откажет Джорджу Миллеру, предложившему главную роль в новом «Безумном Максе» (кстати, Миллера Эминем отшил просто потому, что не хотел надолго уезжать из Детройта, где он, заработав все деньги мира, продолжает жить до сих пор). Остается гадать, как бы историей Эминема распорядились Бойл и Тарантино, но занявший в итоге режиссерское кресло Кертис Хэнсон, крепкий голливудский ремесленник, с задачей справился успешно. «Восьмая миля» — это не классическая «история успеха», а мрачная производственная драма, снятая в стилистике английского кухонного реализма, — не зря ее сравнивали с «Рокки», еще одним фильмом о важности поединков в мужской судьбе. Но если кинематографисты так или иначе видели в Эминеме оживший архетип, то коллеги по музыкальной сцене — совсем обратное — артиста, которому нет равных.
«Восьмая миля», 2002
Сказать, что Эминем произвел техническую революцию в рэпе, было бы не совсем точно: техникой можно овладеть, читать как Эминем в принципе невозможно. Он довел начатое в 80-х другим великим MC Ракимом (The NYT писала про него: «Раким для рэпа все равно что Мик Джаггер для рока») до предела: хаотичный ритм, внутренние рифмы, максимально количество аллитераций на предложение и в случае с Эминемом — бешеная скорость. Корни его стиля — в рэп-баттлах: уйдя из них и потеряв «противника», Эминем продолжил читать так, как будто у него в любой момент могут отнять микрофон. Если говорить о современных продолжателях его дела — то это прежде всего Кендрик Ламар, который внутри одного трека меняет персонажей, а в России — признанный иноагентом Oxxxymiron, который строит образ во многом с оглядкой на коллегу (его знаменитый баттл против Dizaster команда Эминема видела, и он стал единственным российским исполнителем, которого пригласили на интервью радио Shady 45, которое продюсирует Эминем).
Сейчас есть искушение сказать, что слава Эминема осталась в прошлом, — да, его называют лучшим примерно все рэперы на планете, кажется, достигнут консенсус, что он, в отличие, например, от Элвиса Пресли, не занимается культурной апроприацией, он до сих пор бьет все возможные рекорды по продажам, но его альбомы часто, что называется, «не попадают в нерв», и кажется, что он бьет по слишком мелким целям. А из-за того что под раздачу попадают примерно все молодые рэперы, стали шутить, что Эминем превращается в ворчливого деда. И это не говоря о так называемых общественных скандалах — от суда феминисток его, как мы уже говорили, не спасет ничего (вполне заслуженно), зато от довольно бредовых обвинений в гомофобии за шуточки по теме на время удалось отбиться. Для этого, правда, потребовался целый Элтон Джон, с которым Эминем дружит еще с 2000-х, — Джон помогал ему, когда тот лечился от наркотической зависимости. Не упустим возможности сказать, что на свадьбу Джону и его партнеру Дэвиду Фернишу рэпер подарил два кольца с бриллиантами — эректильных, разумеется.
Старомодность Эминема по части прямого высказывания (и таких же шуток), повторим, смущать никого не должна. Как недавно выяснилось, он до сих пор один из немногих людей в Америке, который способен разговаривать с действительно большой и разной аудиторией. Его выступление на Супербоуле, в конце которого он, единственный белый исполнитель на сцене, опустился на одно колено в знак поддержки BLM, — тому подтверждение. Жест, удививший многих, на самом деле вполне в его духе. Чего еще ожидать от человека, который в своих клипах высмеивал не какого-нибудь Буша, а одного из идеологов войны в Ираке Дика Чейни (он тогда был вице-президентом) и истерию в американских СМИ, одержимых поимкой Бен Ладена? Он никогда не участвовал в политических кампаниях, он вообще максимально скрытная поп-звезда, но политика всегда присутствовала в его творчестве. И здесь он опять был одним из первых. Это сейчас поп-звезде нельзя без нее, а он начинал, когда бал правила Бритни Спирс и бойзбенды.
Нынешний президент США Джо Байден, в качестве последнего средства и с разрешения рэпера, которое никто до этого не получал, включил Lose Yourself из «Восьмой мили» в свой предвыборный ролик. За день до выборов Эминем опубликовал в своих соцсетях обращение с цитатой из песни: «У вас есть один шанс #Голосуйте». И это именно тот случай, когда недооценивать силу искусства не стоит. Кто знает, возможно, Демократической партии, да и всем остальным, чего греха таить, в нынешней ситуации стоит снова повнимательнее послушать человека, который когда-то вышел на сцену со словами: «Да, возможно, у меня с головой и, правда, не все в порядке. Но это ничуть не хуже, чем то, что творится в спальне ваших предков».
