Вилка в мире супа
ФОТО:
GETTY IMAGES, АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ
«Великое ожидание закончилось». Спустя пятнадцать лет после распада группы Oasis объявила о воссоединении. Летом 2025 года коллектив отправится в турне по пяти городам: Кардиффу, Манчестеру, Лондону, Эдинбургу и Дублину. Также запланирован мировой тур. Полная конфликтов, истерик и рок-н-ролла, слава Oasis вполне соответствует духу переломных 90-х, которые она воспела. Тогда братья Галлахер были всамделишными королями, и многочисленные столкновения с конкурентами, включая их главного соперника — группу Blur, — этот статус только подчеркивали. Но насколько маскулинный голос Oasis соответствует нашему травмированному времени? Для того чтобы ответить на этот вопрос, Иван Чекалов залез в головы к манчестерским бунтарям и рассказал их историю.
«Он как человек с вилкой в мире супа» — так однажды Ноэл Галлахер охарактеризовал своего брата Лиама. Емкое определение подходит и для состояния, в котором находились Oasis в XXI веке. Документальный фильм Oasis: Supersonic заканчивается 1996 годом: выступление в Небуорт-хаусе на 250 тысяч зрителей (о нем, к слову, существует отдельная картина); успех не просто очевиден, он выходит из берегов, когда океан людей в унисон скандирует Wonderwall, Shampagne Supernova и Don’t Look Back in Anger.
Oasis «D’You Know What I Mean?», 1997
После этого коллектив просуществует тринадцать лет. Братья Галлахер больше не заглянут на эту вершину — новое время призовет молодых героев, а старых скинет за борт: у группы выйдет еще пять альбомов, но фанатов гораздо сильнее будут занимать дебоши Лиама, внезапные исчезновения Ноэла и пьяные выходки обоих. Давно назревавший распад группы в 2009-м должен был бы изменить ситуацию, но не тут-то было — хотя оба и обзавелись собственными музыкальными проектами, ни релизы Noel Gallagher’s High Flying Birds, ни пластинки Beady Eye никого не интересовали так, как оскорбительные твиты Лиама и фит Ноэла с бывшим бэнд-лидером Blur Деймоном Албарном на диске Gorillaz. В супе лондонского грайма, инди-рока и всепобеждающего r’n’b старомодные, написанные в 4/4 песни братьев Галлахер оказались пыльными вилками из бабушкиного серванта.
Нынешний реюнион наводит на нехорошие мысли. Зачем группе, рассорившейся в пух и прах, вместе играть? Уж не мешки ли с деньгами соблазнили вчерашних анархистов? Не подглядели ли манчестерские пацаны стратегию ABBA (шведский квартет, напомним, пару лет назад «воссоединился»... в виде «виртуальных АББАтаров»)? Впрочем, ведь и о братском конфликте, активно раздувавшемся СМИ последние три десятилетия, многие говорят, что он искусственный. Да и, ежели все действительно так, почему публика с большим энтузиазмом встретила новость об объединении?
Всего за три года до Небуорт-хауса участники Oasis еле-еле сводили концы с концами. «Вся моя жизнь до подписания контракта, — рассказывал Лиам Галлахер, — состояла из того, что я получал пособие, обналичивал его, покупал пластинки, травку, возвращался домой и вымазывался в этом, пропитывался целиком». Братья родились в Манчестере: Лиам — младший, Ноэл — средний (старший — Пол — сторонится семейных музыкальных дрязг). Отец запоем пил, бил жену и детей. Спустя много лет, после концерта в Дублине, братья встретят отца в пабе — Ноэлу придется удерживать Лиама, чтобы тот ему не вломил. История стара как мир: неблагополучная семья с севера Англии, два парня — один (Лиам) позер и франт, лезущий в каждую драку, другой (Ноэл) замкнут в себе, но тоже с девиантными наклонностями (из школы исключили, в тринадцать получил испытательный срок за ограбление). Чем вам не The Beatles?
Ноэл начал лабать на гитаре, когда увидел по телевизору выступление The Smiths. Затем примкнул к культовой группе Incpiral Carpets в качестве то ли техника-звуковика, то ли обыкновенного мальчика на побегушках, посетил с ними Америку, Аргентину и Японию. Лиама роль второго плана не устраивала категорически. В 1991 году школьный товарищ Пол «Гигси» Макгиган пригласил его в группу The Rain; Лиам стал вокалистом и настоял на переименовании коллектива в Oasis. В том же 1991-м к группе присоединился и Ноэл, ставший ядром всей команды (погоняло носил соответствующее: «шеф») — он писал стихи и музыку; то и другое под громаднейшим влиянием от ранних, еще не испивших яда психоделии, битлов. В 1993-м группу заметил лейбл Creation Records, собаку съевший на альтернативе вроде The Jesus and Mary Chain, My Bloody Valentine и Primal Scream. Так закалялась сталь: сначала блестящий первый диск Oasis Definittely Maybe, ставший самым продаваемым дебютом Великобритании, потом второй — одна из главных рок-пластинок всех времен (What’s the Story) Morning Glory?.
The Smiths - This Charming Man (Live on Top of The Pops '83)
Галлахерам повезло. Середина девяностых в Великобритании была временем экономического, политического и культурного подъема; временем лейбориста Тони Блэра, прервавшего двадцатилетнее правление консерваторов («Железной леди» с ее приемником Джоном Мейджором) и термина Cool Britania; «молодых британских художников» и Александра Маккуина. Как и везде в мире, в Британии происходила инвентаризация ключевых государствообразующих ценностей. Выяснилось, что Соединенному Королевству больше всего подходят концепт свободы и бунтарский дух. В последний раз тут ими пахло три десятилетия назад, в эпоху «британского вторжения» и «свингующего Лондона». Ergo, нужен новый свинг.
Александр Маккуин
Культура совершила полный оборот. «У нас есть The Kinks и The Beatles дома», — заявили англичане на рубеже веков (при живых-то братьях Дэвис и трех битлах), предъявив миру брит-поп. Много гитар, простые мелодии, тексты о социальной несправедливости и любви, обращение к опыту шестидесятых объединяли такие разные коллективы, как Oasis, Suede, Pulp и Blur. Последние казались полной противоположностью группы Галлахеров — богемные мальчики с юга больше вдохновлялись Питом Таунсендом из The Who или The Rolling Stones, чем The Beatles. А в быту так называемому рок-н-ролльному образу жизни они предпочитали моральный кодекс кота Леопольда. Что далеко ходить — вся «битва брит-попа» началась, как ни странно, с комплимента. Выступая на The BRIT Awards в 1995-м, Албарн — главный в Blur — заявил, что «...награды надо бы разделить с Oasis», а гитарист Грэм Коксон добавил: «Любовь и уважение к ним». Однако классовая ненависть Oasis не дозволяла сотрудничать с южными буржуями. 14 августа 1995 года одновременно вышли синглы двух групп: Country House Blur и Roll With It Oasis. Blur победили со счетом 274 000 против 216 000 проданных копий. Впрочем, чуть позже новый альбом Blur The Great Escape столкнулся нос к носу с (What’s the Story) Morning Glory?, и противопоставить гимнам уровня Wonderwall и Don’t Look Back in Anger южным буржуям оказалось нечего. На The BRIT Awards 1996 года Oasis уже откровенно насмехались над соперниками. Через полгода случится финальный аккорд брит-попа, грандиозный концерт Oasis в Небуорт-хаусе на четверть миллиона зрителей. Затем популярность жанра пошла на спад.
В 1997-м Blur выпустили одноименный альбом, нацеленный не на английского, а на американского слушателя. Албарн продолжил экспериментировать — еще до распада Blur он собрал электронный коллектив Gorillaz, потом — супергруппу The Good, the Bad & the Queen, несколько раз возрождал свой основной проект... но это совсем другая история. А Oasis как были главными хулиганами британской сцены, так ими и остались — только после Небуорт-хауса это выражалось преимущественно не в музыке, а в скандалах и эксцентричных высказываниях о наркотиках. В 2009 году Ноэла достали каждодневные драки с братом, его неадекватное поведение на сцене и за кулисами, и он ушел из коллектива, заявив, что не может работать с Лиамом «ни дня больше». Группа распалась.
Blur
Очевидно, что Oasis — герои момента. Но какого? Потребность в братьях, натурально пацанах с района, которые этот самый район представят на стрелке, футбольных фанатах (оба с детства болеют за «Ман Сити») и сквернословах весьма напоминает помешанность российских 90-х на Даниле Багрове. Желание отстоять национальную идентичность привело английскую, как и отечественную культуру прежде всего к собственному прошлому (нас — к оттепели, их — тоже к опыту шестидесятых), а затем к улице, ее законам и правилам. Все, что «от сохи», казалось более органичным, чем надуманное, вроде как искусственное. Существуют и прямые музыкальные совпадения. Например, практически брит-поповая группа «Сплин» или эстет Илья Лагутенко из «Мумий Тролля», воспевший сексуальную свободу на манер Джарвиса Кокера из Pulp.
Проблема в том, что «свингующий Лондон», мини-юбка Мэри Куант, кинороли Майкла Кейна и «Фотоувеличение» Микеланджело Антониони родились естественным путем, как результат желания «молчаливого поколения» и беби-бумеров заявить о себе, а культурная революция девяностых была спазмом нуждавшегося в обновлении капитализма. Система использовала все свои ресурсы, чтобы подогревать интерес к Oasis, эксплуатировала их неуравновешенность по полной (интернет распирают таймлайны братской распри), но люди тем не менее вскоре утомились от вездесущего «пацанизма», консерватизма 2.0. Два первых десятилетия XXI века уже предпочитали стейку прожарки Raw гаспачо — вроде и цвет тот же, а отношения с едой поздоровее. В мире бережной внимательности к себе, хипстеров и йоги Oasis были обречены на забвение. Лишь публикации в желтой прессе напоминали новому городскому жителю о том, что еще пару лет назад он носил вместо жилетки горячо любимую Лиамом парку и раздавал панковские «факи» направо и налево.
Что ж, снова прошло тридцать лет. История, может, и не циклична, но определенно обладает тенденцией к повторяемости: по всему миру идет подъем национальных настроений, в парламентах европейских стран все ощутимее влияние правых сил, вновь проявился запрос на прямое высказывание (посмотрим, кто победит на американских выборах). Лучшего момента для реюниона дисфункционального дуэта из Манчестера не придумаешь.
Воссоединение Oasis могло случиться по любой причине: помирились братья (почему нет?), вправду деньги кончились (Ноэл приобретал коллекционные автомобили и бассейны — ни плавать, ни водить он, конечно же, не научился). Какой бы резон ни двигал братьями Галлахер, очень характерно, что реюнион произошел именно сейчас. И ничего хорошего это за собой не несет. Одержимость «пацанизмом» тянет культуру назад и тематически, и музыкально, и рефлексивно. Все большему числу людей кажется, что войны способны решать проблемы. Насилие эстетизируется. Непрекращающийся обмен любезностями Галлахеров (Лиам о Ноэле: «Я скорее съем собственное дерьмо, чем снова окажусь в группе с ним», Ноэл о Лиаме: «Я могу читать его и могу, черт возьми, играть в него, как в вышедшую из употребления аркадную игру») с такой перспективы выглядит чуть ли не отстаиванием традиционных ценностей.
Но войны не способны решать проблемы. Насилие — это некрасиво. Если брат поносит брата, то для этого нет ровным счетом ни одного достойного оправдания. Oasis были прекрасной вилкой, но лучше уж ей любоваться из-за стекла.
