Апология «темной академии»

ФОТО:
АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ

98 миллионов постов с хештегом #darcacademia в тиктоке — солидное доказательство популярности жанра, к которому относятся и «Тайная история» Донны Тартт, и сериал «Как избежать наказания за убийство», и относительно свежие романы «Пардес» и «Словно мы злодеи». Побочный эффект успеха — множащиеся, но не стоящие упоминания упражнения в жанре и растущий по отношению к нему снобизм. На защиту «темной академии» встает Галина Юзефович, задавшаяся целью объяснить, что твидовыми костюмами и готичными интерьерами дело тут не ограничивается.

С 2020 года, с пандемии, растет популярность тренда во всяких визуальных соцсеточках типа пинтерест, тумблер, инстаграм. Похоже, что на фоне общей тревожности этот тренд на ретро и «герметичность» становится разновидностью comfort reading и вообще comfort всего, как всякий ромфант и простенький детектив. В последние годы тренд на упрощение «темной академии» усиливается, и это усиливает снобизм по отношению к нему. Типа это все исключительно про внешнюю атрибутику, а по сути тупой примитив. Этого добра — совсем уж мусора в твиде и очках — правда много, ну и вот мне бы хотелось показать, что вообще-то оно не все так и не обязано быть так.

«Существует ли такая вещь, как “трагический изъян” — зловещая темная трещина, пролегающая через всю жизнь, — вне литературы? Когда-то я полагал, что нет. Теперь же уверен, что существует. И в моем случае это, видимо, болезненная и неудержимая тяга ко всему, что исполнено внешнего блеска и великолепия». Так начинается роман Донны Тартт «Тайная история», своего рода библия dark academia, «темной академии» — глобального визуального и культурного тренда, охватывающего пространство от литературы до тиктока и от популярных сериалов до подборок в тумблере или пинтересте.

Принято считать, что «темная академия» легко сводится к четкому и, говоря начистоту, нехитрому канону. Канон в ней действительно присутствует, и при желании его правда можно свести к сумме обязательных компонентов. Однако, если мы говорим о лучших проявлениях жанра, в числе этих компонентов всегда найдется некий секретный ингредиент — ценный, редкий и не поддающийся ни простому анализу, ни подделке. Собственно, именно он и придает бесхитростному на первый взгляд набору формальных признаков специфическое внутреннее свечение, обеспечивающее жанру долгую жизнь и устойчивую популярность.

Донна Тартт, «Тайная история», 2022

***
«по-настоящему выдающееся произведение в жанре “темной академии” должно стоять на крепком интеллектуальном фундаменте, и никакой неоготике, никакому плющу и библиотечной пыли не под силу его заменить»

***

Говоря о «внешнем блеске и великолепии», главный герой Тартт Ричард Пейпен прежде всего имеет в виду ясный набор манящих его визуальных образов. Красный кирпич и зеленый плющ, мягкий твид и черный чай, перьевые ручки и потертые кожаные портфели, очки в тонкой оправе и струи дождя, бьющие в окна неоготической библиотеки, — словом, все, что первым приходит в голову при упоминании старого престижного университета и его обитателей. Именно такой университет или, реже, частная школа становится местом действия всех книг, сериалов и фильмов в жанре «темная академия». А их герои — это всегда закрытая группа студентов-гуманитариев, умников и эстетов.

Ричард маниакально одержим университетской элитой — пятеркой эксцентричных аристократов, изучающих древние языки под руководством мудрого и немного таинственного наставника, и стремится во что бы то ни стало стать одним из них. Беда в том, что в их блистательной компании он — заурядный выходец из заурядной семьи — не более чем самозванец. Для того чтобы быть принятым в их круг на равных, он должен максимально мимикрировать, присвоить и усвоить их словечки, их манеру одеваться, их образ мысли и привычки. Однако чем глубже наш робкий парвеню погружается в сияющий мир духовной близости и интеллектуальных восторгов, тем яснее он видит, что обратная сторона элитарности — это отверженность, а горделивая замкнутость, закупоренность элитарного сообщества способствует развитию внутри него неприятных анаэробных процессов...

«Тайная история» Донны Тартт задала в этом смысле четкий паттерн, успешно продуцирующийся с тех пор в схожих книгах и фильмах. Главный герой «темной академии» социально или культурно всегда немного недотягивает до своих изысканных товарищей, он в лучшем случае «добрая душа» и «крепкий середнячок» на фоне гениев, звезд и анфан террибль. Однако недостаток блеска в нем часто компенсируется большей человечностью и большим душевным здоровьем. Отсутствие декадентской утонченности означает помимо прочего отсутствие внутренней червоточины.

Таков Арье — герой недавнего романа Дэвида Хоупена «Пардес». Тихий мальчик из бедной ортодоксальной еврейской семьи, после переезда в солнечную Флориду из сонного Бруклина он оказывается в новой школе — тоже еврейской и тоже религиозной, но несравненно более свободной, бурлящей и прогрессивной, чем прежняя его ешива. Волей случая он становится сначала частью самого престижного школьного сообщества, а после — свидетелем и соучастником разыгрывающейся в нем жуткой драмы.

Дэвид Хоупен «Пардес», 2023

***
«Интеллектуальная перегрузка становится электрическим разрядом, приводящим к катастрофе внутри замкнутого перегретого юношеского мирка»

***

«Как избежать наказания за убийство», 2014-2020

Таков Уэс из сериала «Как избежать наказания за убийство», скромный и добросердечный парень из «листа ожидания» — как в прямом, так и в переносном смысле слова. Лишь чудом попадает он в пятерку избранных студентов-юристов, которым предстоит практиковаться под руководством харизматичной Аннализы Китинг, одной из самых ярких звезд на небосклоне американского права. На первый взгляд Уэс в подметки не годится своим восхитительным товарищам-соперникам, но именно он служит для зрителя своеобразной точкой входа в пространство сериала. Именно с ним у нас возникает самая сильная эмоциональная связь.

Таков, в конце концов, Оливер — главный герой нашумевшего романа американской писательницы М. Л. Рио «Словно мы злодеи». Ключевая драма здесь разворачивается в элитарном (и, конечно же, чертовски живописном) театральном колледже, а все персонажи — студенты-старшекурсники, бредящие Шекспиром. Самый посредственный актер, самый добрый и скромный в компании взбалмошных «артистических натур», именно Оливер в конечном счете спасает друзей после произошедшей трагедии.

«обратная сторона элитарности — это отверженность, а горделивая замкнутость, закупоренность элитарного сообщества способствует развитию внутри него неприятных анаэробных процессов»

М.Л. Рио, «Словно мы злодеи», 2023

Вообще трагедия — такой же обязательный элемент «темной академии», как плющ, твид и социальный разрыв между главным героем и его окружением. Персонажи, типичные для этого жанра, всегда очень молоды. В тесном мирке их замкнутого сообщества дикая гормональная энергия копится, не находя себе выхода, и в какой-то момент взрыв становится неизбежным. Кто-то из героев обречен стать убийцей, быть убитым, совершить самоубийство, а если повезет, то просто ослепнуть (именно это происходит с одним из героев «Пардеса» Хоупена) или сойти с ума. Это драматическое событие (часто автор выносит его в начало в виде флешфорварда) запускает сюжетную механику, в которой всегда найдется место и триллеру, и психологической драме, и эротическому томлению.

Однако, возвращаясь к тому непреодолимому влечению «ко всему, что исполнено внешнего блеска и великолепия», с которого мы начали нынешний разговор, следует признать, что речь в данном случае идет не только и не столько о материальном, осязаемом. Важнейшим ингредиентом ауры, которая окутывает его новых друзей, для Ричарда становится вызывающе непрактичная область знаний, ими избранная.

«Гарри Поттер и философский камень», 2001

Именно сугубая неприменимость за пределами кампуса всего того, чем занимаются герои «темной академии», очерчивает их символическим кругом, отсекая от других людей и наделяя особым статусом. Позволить себе изучать что-то такое, чем никогда не заработаешь на жизнь, что даже толком не обсудишь с чужаками — вот она, истинная вершина роскоши. Труднодоступная, максимально эзотеричная гуманитарная наука в «темной академии» становится прямым аналогом оккультных искусств — того, на чем держится смежная индустрия книг и фильмов о школах магии от «Гарри Поттера» до подростковых фанфиков.

«Гарри Поттер и философский камень», 2001

Надо отметить, что странные дисциплины, которыми бредят герои, еще и преподаются им максимально странным образом. В «Тайной истории» наставник героев Джулиан Морроу буквально принудительно изолирует учеников от остальных студентов и профессоров, а его метод преподавания больше похож на вольные сократические беседы, чем на нормальный учебный процесс. Более того, чем бессмысленнее и бесплоднее занятие ученика, тем больший энтузиазм оно вызывает у учителя: так, Генри, самый талантливый из всех студентов Джулиана, по его совету посвящает наиболее продуктивные утренние часы переводу поэмы Милтона «Потерянный рай» на древнегреческий язык.

***
«Красный кирпич и зеленый плющ, мягкий твид и черный чай, перьевые ручки и потертые кожаные портфели, очки в тонкой оправе и струи дождя, бьющие в окна неоготической библиотеки»

***

Герои «Словно мы злодеи» М. Л. Рио искусственно заперты в пространстве шекспировской драмы — студентам-актерам буквально запрещено заниматься чем-то другим. Более того, они даже живут отдельно от других соучеников, что еще усиливает их зацикленность и на Шекспире, и друг на друге. Да и с героями «Пардеса» жизнь обходится не лучше — директор школы, где они учатся, собирает их для продолжительных бесед о тонкостях толкования Торы, нагружая юные мозги вопросами соотношения традиционного иудаизма с нормативной этикой и прочими зубодробительно сложными вещами.

Интеллектуальная перегрузка становится электрическим разрядом, приводящим к катастрофе внутри замкнутого перегретого юношеского мирка. Утомительные, опьяняюще эзотеричные и заведомо не слишком продуктивные штудии служат катализатором тех самых гормонально-анаэробных процессов, о которых уже шла речь выше — на воздух взлетят и талмудисты, и классики, и шекспироведы.

«Морис», 1987

***
«Позволить себе изучать что-то такое, чем никогда не заработаешь на жизнь, что даже толком не обсудишь с чужаками — вот она, истинная вершина роскоши»

***

Но для того, чтобы вся эта «химия» сработала должным образом, автору недостаточно просто впроброс упомянуть, что его герои заняты чем-то сложным, умным и непрактичным. Важно, чтобы он сам был знаком с предметом не понаслышке, чтобы он тоже в свое время им переболел, как болеют корью или ветрянкой, — только тогда интеллектуальная подоплека романа из статичного задника станет, по сути, полноценным участником действия. Донна Тартт изучала латынь и древнегреческий в престижном Беннингтонском колледже в Вермонте, безумная система преподавания в котором изрядно напоминала ту, которую применяет Джулиан Морроу в «Тайной истории». Дэвид Хоупен вырос в ортодоксальной семье, сам ходил в ешиву и готовился к карьере раввина. М. Л. Рио посвятила Шекспиру свою магистерскую диссертацию в лондонском Королевском колледже. Весь этот духовный, ментальный опыт нельзя имитировать — по-настоящему выдающееся произведение в жанре «темной академии» должно стоять на крепком интеллектуальном фундаменте, и никакой неоготике, никакому плющу и библиотечной пыли не под силу его заменить.

Сегодня акции «темной академии» котируются, мягко скажем, не слишком высоко — многие видят в ней лишь внешний декор, сводя все особенности жанра к эстетической составляющей и противопоставляя ее куда более содержательному и весомому «университетскому роману». Иные критики снисходительно отмечают гормональную природу коллизий, неизменно лежащих в основании «темной академии», списывая ее преувеличенный драматизм исключительно на юный возраст героев и в силу этого автоматически относя любые формы бытования жанра к сфере подростковой культуры.

«Убей своих любимых», 2013

***
«Вообще трагедия — такой же обязательный элемент “темной академии”, как плющ, твид и социальный разрыв между главным героем и его окружением»

***

Всякую вещь, обладающую очень выразительной визуальной атрибутикой и прозрачной структурой, сравнительно просто подделать — именно это порождает множество однотипных продуктов, рядящихся в твид и старое кружево «темной академии». Конечно, это портит ее репутацию, изрядно девальвируя и идею, и художественный прием. Впрочем, то же самое можно сказать практически о любом жанре — если детективом (по крайней мере формально) являются и «Имя розы» Умберто Эко, и романы Дарьи Донцовой, можем ли мы говорить, что сам детективный жанр примитивен и тривиален? А если нет, то почему же мы готовы иронически кривить губу при словосочетании «темная академия»?..

Наличие многочисленных подделок не обесценивает оригинал, а темное, волнующее, поистине магическое пламя, пылающее в глубине лучших образцов этого жанра, без усилия окупает выхолощенные потуги его имитировать. Для того, чтобы спертую атмосферу закрытого клуба пробила настоящая ослепительная молния, а не дешевый фейерверк, герои должны надышаться каким-то мощным, абсолютно неподдельным интеллектуальным дурманом и, более того, передать свою одурманенность читателю. Большой мастер — такой, как Донна Тартт, М. Л. Рио и некоторые другие, — умеет добиться нужного эффекта, не выходя при этом за комфортные для читателя жанровые рамки. Именно этот секретный ингредиент ищут в «темной академии» ее поклонники и ценители — ищут и находят, причем куда чаще, чем принято думать.