Отрывок из эссе «Драгонеты» Маши Гавриловой

В издательстве No Kidding Press выходят «Ужасы жизни» Маши Гавриловой — первая книга писательницы, художницы и феминистки, а также — героини The Blueprint 100, которую некоторые могут знать как кураторку фестиваля женского письма «Слезы авторки». Публикуем отрывок из книги, в которой мотивы детской страшилки, волшебной сказки и настоящего боди-хоррора вплетаются в истории из повседневной жизни.

Настоящая дружба похожа на дракона. Дружба — это магия, миф, жестокость, предательство.

Что мы вообще знаем о драконах? Мой младший брат родился в год дракона. В детстве мы трогательно заботились друг о друге. Он угощал меня вкусной едой, учил кататься на коньках, помогал социализироваться. Однажды я сказала гадости взрослым паренькам, а они побили брата, потому что девочек не били. Брат был совсем крошка, но даже не упрекнул меня. Я знаю, что дракон — идеальный друг.

пара слов

Не все со мной согласны. В некоторых языках дракон означает «дьявол». Я узнала об этом из сериала «Страшные сказки» с Евой Грин. Дракон в нем не летает и выглядит как обычный симпатичный мужчина. Из-за него сериал кончается так плохо, что я в слезах думаю о жестокости драконов еще месяц. Драконы бывают жуткими разрушителями.

Чего мы не знаем о драконах? Многого. Раньше на картах писали «Здесь живут драконы», если было неизвестно, что находится в этой местности. Или если эта местность была опасной. В общем, драконы были символом неприятной неопределенности. От драконов жди беды. А с другой стороны, от чего не жди?

О драконах ходят разные слухи: одни говорят, что они могут существовать только в симбиозе с человеком; другие говорят, что драконы разумны, но враждебны людям; третьи утверждают, что драконы — милые монструозные питомцы. Мне нет дела до чужих мнений. Я знаю одно — жизнь без драконов невозможна.

Как-то раз меня похитил дракон. Я шла-шла, он навстречу, и всё. Похитил. Похищение было непростым. Мы долго летели в небе, меня укачало, тело затекло. Я, конечно, не обрадовалась. Зачем он похитил меня? Зачем драконам вообще похищать девиц и тех, кого они считают девицами? — Чтобы съесть или жениться. Вряд ли найдутся другие мотивации. Но моему дракону-похитителю было нужно другое. В его домике мы прилично поужинали, и он устроил собеседование: чего я хочу от жизни, кем себя вижу, куда стремлюсь. Ничего; никем; никуда. Чем дальше вопросы, тем мне становилось хуже. Приходилось доверять дракону и говорить только неприкрытую правду, он ведь и правда мог съесть меня. Собеседование прошло успешно, так он сказал, и предложил пожить у него, чтобы лучше познакомиться. Я подумала, что жить с драконами мне еще не приходилось, и согласилась.

похищение 

Жили мы с драконом душа в душу. Он был кормильцем и заботливым семьянином. Я никем не была, потому что привыкала к новой жизни в пещере. Поначалу у меня был вопрос к дракону: зачем похищение, если можно было просто поговорить. Дракон объяснял — есть обычай похищать, зачем нарушать его. Со временем я свыклась с этой идеей. Похищение добавляло нашему знакомству пикантности.

Меня всё устраивало в новой жизни. Даже больше — дракон был заинтересован во мне как в человеке, как в личности. Мы много разговаривали: я рассказывала, как люди живут в домах, что едят и как отмечают праздники. Каждый день я принимала ванну внимания, бережно опрокинутую на меня. О себе дракон говорил мало, зато задавал много вопросов. За несколько дней я услышала к себе больше вопросов, чем за всю предыдущую жизнь. Только за это я быстро полюбила дракона всей душой, всем сердцем.

В один из доверительных разговоров он признался, что у него есть сокровищница, и предложил показать ее. Она находилась в той же пещере, где мы жили. Я достаточно хорошо изучила пещеру и никогда бы не подумала, что в ней остались укромные уголки, но вот дракон вновь удивил меня. Он нажал на камень в потолке, и одна из стен пещеры открылась. Оказалось, я не видела и половины всего. Сокровищница впечатляла. Везде стояло искусство: посуда, украшения, бытовые предметы. Я смотрела на золотое золото с напылением золота и не могла сдержать смеха. Дракон смущался; его ранили мои шутки, чешуя от них начинала тускнеть. Его вообще трудно было рассмешить и легко задеть. Я старалась быть сдержанной с ним.

Дни шли один за другим, меня всё устраивало в новой жизни. Как-то раз дракон вызвал меня на серьезный разговор и предложил работать в его сокровищнице смотрительницей. Я и расстроилась, и обрадовалась. Рабочие отношения с драконом меня напрягли. Я начала подозревать, что похищение затевалось ради одного — приобрести смотрительницу сокровищ. Дракон улещивал меня, мол, только мне он доверяет, только я хорошо ориентируюсь в пещере, только я умна и талантлива. Аргументов было много, а я одна. Я согласилась.

Работа в сокровищнице была легкой и занимательной. Казалось, что я самая богатая женщина на земле. Дракон позволял мне всё трогать и даже использовать. Я расчесывала волосы золотым гребнем, закалывала золотой заколкой, ела из золотых тарелок, носила золотые украшения. Только никто не видел этого богатства, кроме дракона, а дракон никакого интереса не проявлял. Кажется, ему было наплевать на мою внешность. Или даже вообще на меня.

Холодность дракона проявлялась незаметно — мне не в чем было упрекнуть его. Только вот как раньше уже не было. Дракон часто улетал по делам и возвращался с новыми золотыми вещами. Мы вместе расставляли их, немного обсуждали, ужинали, а потом он снова улетал.

Дракон был щедрым на золотые подарки, но в другом оказался скупым. Ему вдруг стало жаль времени на меня. Мы редко виделись и мало общались. Я скупой не была и жила от встречи до встречи с драконом. Работа в сокровищнице постепенно отодвигалась на второй план. Я засыпала спокойно в дни, когда у нас складывался диалог. В остальное время я не могла уснуть и всё думала, что же я сделала не так. Днями в сокровищнице я разрабатывала разные стратегии, как мне добиться интереса дракона. Сперва я пыталась поговорить прямо и попросить дракона не оставлять меня одну надолго. Он сказал: «Да, конечно», — и ничего не поменялось. Я зашла с другой стороны — притворилась больной. Дракон принес лекарства и улетел на пять дней. Сказал, что не хочет заразиться. Я подумала: «Его можно понять». И действительно заболела.

Когда я поправилась, а он вернулся после карантина, я начала действовать решительно. Обычно он улетал сразу после ужина. За ужином я не стала доедать, встала и перегородила выход. Он мягко спросил, что я делаю. Я начала кричать, что устала быть одна. Он стал успокаивать меня, нежно погладил по голове и просидел до ночи. Эта стратегия сработала один раз. На следующий день он не доел ужин и убежал без прощания. Я опустила руки.

Печаль охватывала меня всё сильнее; захотелось домой. Дракон заметил, как я поменялась. Его это, кажется, обрадовало или, по крайней мере, вернуло интерес. Он стал чаще разговаривать со мной, иногда приносил подарки. Это не помогало. Тогда он пошел на крайние меры — показал мне тайную сокровищницу. Она оказалась такой же по размеру, как и основная. Только вся она была заставлена статуями людей из золота. В основном печальными молодыми девушками, но были и дети, и мужчины. Казалось, они застыли на мгновение. Дракону и вправду удалось впечатлить меня.

Теперь я ухаживала еще и за статуями. Мыла их, чистила, натирала. Я даже разговаривала с ними, и больше мне не было так одиноко. Дракону нравилось, что я перестала быть навязчивой, но точно я не знала. Только замечала, что он стал бодрее. Мне казалось, он издевается надо мной. И однажды я подошла к нему и сказала: «Отпусти меня домой. Я больше не могу». Он удивился и согласился. Стало легче.

Мы отправились в сокровищницу, чтобы я собрала вещи и взяла с собой сувениры. Я шла первой, дракон — за мной. Вдруг я почувствовала, как что-то жгучее и обволакивающее течет по моему телу.

Жидкое золото капает мне на руки, жидкое золото капает мне на волосы. Слезы текут налево, слезы текут направо. Золото еще можно стряхнуть, еще можно спастись, но это лишнее. Дракон обманул меня. Не золото, а его предательство сковало меня. Я не стала ничего говорить, только печально посмотрела. Золото застыло, и я стала самой заплаканной статуей в его коллекции.