специальный проект

Инструменты, которые помогут превратить театральный спектакль в произведение современного искусства

Текст: Александра Генералова 

Редактор: Зоя Молчанова

В XVIII и XIX веках всевозможные спецэффекты обеспечивали театру сложные механизмы. В XX веке театр по большей части от них отказался. Ему все реже нужно было изображать на сцене грозу или землетрясение. В конце ХХ века новые медиа не просто заменили собой прежние громоздкие установки, но и позволили многим режиссерам избавиться разом от декораций, сцены, а иногда даже от актеров. На роль сценографов порой стали приглашать звезд видеоарта, а сами спектакли начали все больше напоминать инсталляции, сделанные как в реальном, так и виртуальном мире.

Вместе с Пушкинским музеем и Mastercard подготовили инструкцию, которая поможет создать спектакль — произведение современного искусства (а вдруг вы решитесь на свою диджитал-постановку?), и проиллюстрировали самыми удачными примерами. Итак, ваши действия:

«33 оборота в минуту», Раби Мруэ и Лина Санех

Мы живы, пока наши социальные сети и гаджеты не заблокированы, потому что они расскажут о нас лучше, чем мы сами. Дискуссия на страничке в фейсбуке и войсы в мессенджере — готовая документальная пьеса.

Сюжет такой: во время «арабской весны» (волна протестов и восстаний в начале 2011 года в арабском мире. — Прим. The Blueprint) молодой человек заканчивает жизнь самоубийством и снимает это на камеру, чтобы не запутывать полицию и близких. В прощальном письме он утверждает, что суицид не имеет ничего общего с политической обстановкой. На сцене во время спектакля «33 оборота в минуту» расставлены телевизор, компьютер, телефон, благодаря которым зритель видит, как общество реагирует на смерть персонажа. На мониторе вылезают фейсбучные уведомления от левых и правых активистов — «Бог тебя покарает, вечно гореть тебе в аду», «еще одно буржуазное самоубийство», а автоответчик проигрывает сообщение от женщины, которая еще не знает о случившемся.

«Ночь в библиотеке», Робер Лепаж

«Ночь в библиотеке» существует в двух пространствах. Первое — читальный зал погруженной в полумрак библиотеки: между стволов берез за столами сидят зрители в наушниках и VR-очках.

В виртуальном пространстве разворачивается путешествие по десяти самым странным и впечатляющим книгохранилищам планеты. Поворот головы — и вы оказываетесь в самой большой монастырской библиотеке аббатства Адмон в Австрийских Альпах, куда для работы допускают только монахов. Еще поворот — и вы в 1992 году, стоите в Национальной университетской библиотеке Сараево и наблюдаете, как стеллажи охватывает пожар.

Спектакль, больше напоминающий инсталляцию, поставлен по книге Альберто Мангеля — писателя и бывшего директора Национальной библиотеки Аргентины. В 2017 году «Ночь в библиотеке» привозили в московский Мультимедиа Арт Музей: правда, берез не было, а аудиосопровождение к виртуальному туру записал актер Евгений Миронов.

«Ночь в библиотеке», Робер Лепаж

В начале девяностых, после падения Берлинской стены, в театр Volksbuhne приходит режиссер Франк Касторф, который начинает использовать видео так, как никто до него не использовал.

На сцену он запускает видеооператоров, и они по пятам следуют за актерами по огромной сцене, которую Касторф часто превращал в кинематографические павильоны с множеством комнат. Актеры существуют в двух ипостасях — театральных актеров на сцене и собственных видеодвойников, которых зрителю показывают крупным планом. Причем в фокусе камеры может оказаться не только лицо, но и ступни, или момент, когда герой вынимает у героини песчинку из глаза обломком зеркала.

Для постановки «Идиота» на сцене Volksbuhne выстроили целый город, а чтобы зритель мог наблюдать, что происходит в недоступных уголках, изображение с подвижных видеокамер транслировали на экраны. Из записей этого театрального реалити-шоу затем был смонтирован 278-минутный фильм.

Situation Rooms, Театр Rimini Protokoll

На спектакле Situation Rooms зритель 60 минут не расстается с iPad и наушниками. Участников должно быть строго 20 человек: если кто-то не пришел, его заменит волонтер. Получив девайс, каждый зритель входит в нужную дверь конструкции-короба и следует через лабиринт комнат строго по индивидуальному маршруту — инструкции появляются на экране. Обстановка внутри напоминает компьютерный шутер, а пространства — военный госпиталь, полигон, банк, связанный с продажей оружия, и даже секретное предприятие в Перми, где почему-то варят борщ. В наушниках зритель слышит рассказ людей, принимавших участие в реальных вооруженных конфликтах или их подготовке. Девайс диктует маршрут, действия и характер общения с другими зрителями: руководствуясь собственными желаниями, вы разрушите ход спектакля и его логику.

Опера «Тристан и Изольда», Питер Селларс, сценография Билла Виолы

Сценография — не самое подходящее слово для описания того, что Билл Виола сделал для оперы «Тристан и Изольда». Инсталляция не иллюстрирует сюжет средневековой легенды или происходящее на сцене, а скорее рифмуется с энергией музыки Вагнера. На темной пустой сцене без намека на декорации певцы исполняют свои партии, а на видео влюбленных поглощает вода, брызги от падающей фигуры разлетаются на фоне огненной стены, тело Изольды поднимается с морского дна в луче света. Любовь Тристана и Изольды была настолько глубокой, что не умещалась в их материальных телах, поэтому герои погибают и выходят за пределы собственной жизни. Инсталляция Виолы тоже выходит за пределы спектакля и работает сама по себе. Поэтому она не раз выставлялась отдельно: этим летом в Белом зале Пушкинского музея показывали «Вознесение Тристана» и «Огненную женщину».

«Встреча», Саймон Макберни

Обычно саунд-арт, как и видеоарт, в театре играет сопровождающую роль, но в спектакле «Встреча» звук — главный герой.

Все начинается как стендап, который ведет сам Макберни. Из декораций на сцене: пустые коробки и пластмассовый макет головы на железной стойке — это специальный бинауральный стереомикрофон. Все самое интересное начинается, когда «комик» просит зрителей надеть наушники: звучание становится объемным и переносит присутствующих в долину реки Амазонки. Сам Макберни пересказывает книгу румынского писателя Петру Попеску «Лучезарная Амазонка» и производит хитрые манипуляции с разными предметами. Благодаря бинауральным наушникам шорохи на сцене превращаются в звуки джунглей — создается впечатление реального столкновения с опасностями южноамериканской экспедиции. Приключенческий нарратив уходит на второй план, а зритель наслаждается звуковыми иллюзиями.

«Эвридика», Ромео Кастеллуччи 

На премьере оперы «Эвридика» в постановке Кастеллуччи кроме исполнительниц зрители наблюдали на экране за реальной женщиной Элс, лежащей в реабилитационном госпитале Инкендаал в Бельгии. Титры сообщали, что в настоящий момент Элс слушает аудио этого спектакля у себя в палате. Через полчаса начинается видеозапись из машины: оператор и муж Элс едут в госпиталь, идут по коридору, заходят в палату. В финале зрители видят, как рука супруга снимает с головы женщины наушники, через которые она слушала голос оперного Орфея. Парализованная Элс заперта в своем теле так же, как Эвридика заперта среди теней в царстве мертвых. Технические средства выступают тонкой нитью, которая связывает оперное действо и реальность одной конкретной семьи.

Как новые медиа вторгаются в современный театр? Что им здесь нужно? И как из этого слияния рождаются новые жанры? Об этом лекция театроведа и театрального критика Марины Давыдовой в рамках курса Академии Пушкинского и Mastercard.

Курс Академии Пушкинского и Mastercard «Медиаискусство. Практики и оптики» — это новый формат взаимодействия с аудиторией. Mastercard, как инновационная и технологическая компания, заинтересованная в развитии и популяризации новой культуры, обращает внимание на современные медиа и открывает зрителю мир будущего через искусство. В программе нет лектора и учебных материалов, зато есть ведущий, который направляет вас в потоке визуальных образов.

Курс делится на несколько эпизодов, которые раскрывают различные грани медиаискусства — от видеоарта и цифрового перформанса до сайнс-арта, нет-арта и интервенций медиа в современный театр.