Как
ваби-саби проник в нашу жизнь
ТЕКСТ: ВАСИЛИСА КИРИЛОЧКИНА
иллюстрации: сергей калабин
О японской философии ваби-саби в мире говорят уже несколько лет: The Guardian видит ее отголоски в развалах вроде бы традиционных европейских блошиных рынков, в Мадриде открывается ресторан, оформленный в этом ключе, а в Сиднее — выставка искусства в духе ваби-саби. В марте 2019-го в издательстве «Бомбора» вышел и русский перевод бестеллера япониста и коуча Бет Кемптон «Wabi Sabi. Японские секреты истинного счастья в неидеальном мире». При этом большинство сходится на том, что быстро объяснить суть ваби-саби невозможно. Мы попробовали.
«Подвинься, хюгге, лагом, люкке и сихарули — теперь мир сходит с ума по ваби-саби». Примерно такими словами начинается каждая вторая статья про «японский феномен увядающей красоты». Нашему ускоряющемуся миру постоянно нужны новые ориентиры, и в этом смысле любая оформленная философия жизни может быть очень к месту. Как хюгге спасал нас от стресса и страха быть «обычным» в 2017-м, так ваби-саби может пригодиться сегодня. Но в отличие от других модных течений японская философия не предлагает делать что-то конкретное — пить чай с плюшками, носить флис или проводить вечера в книжных клубах. Пожалуй, из всех lifestyle-трендов этот — самый поэтичный и невесомый. И это удачно вписывается в антиконсюмеристскую повестку 2019-го.
По запросу wabi sabi interior «Гугл» выдает почти 10 миллионов результатов. Западные интерьерные медиа предлагают за десять (восемь, пять) простых шагов превратить ваш дом в оплот японского культурного феномена. По иронии ни один японец не сможет точно сказать, что значит ваби-саби — академического определения просто не существует. Знание о ваби-саби записано у японца на подкорке, оно так же мимолетно и эфемерно, как сам феномен. Трактовать его не нужно, понимать — не обязательно. Главное — чувствовать.
Ваби японцы ассоциируют с простотой и тишиной. Саби исконно означало «холодный», «увядший». Сегодня ваби-саби чаще всего трактуют как скромную, непритязательную красоту. Не безусловную и абсолютную, а очень личную, тихую, даже скрытую. Она может прятаться в небрежных швах на одежде, редких жухлых листочках на кроне цветущего дерева, в трещинах на скамье и сколах на чашке.
Именно с посуды началась история ваби-саби. В XIV веке вынужденная аскеза большинства простых японцев начала приобретать романтические очертания — бедность и изоляция стали восприниматься как возможность для духовного обогащения. У простоты появилась своя поэтика, которую одним из первых уловил мастер чайных церемоний Мурат Сюко. Вместо дорогого и элегантного фарфора он стал использовать чашки местных ремесленников, а через сто лет его идею подхватил другой великий мастер Сэн-но Рикю.
Рикю возвел простоту чайной церемонии в культ. Правда, после смерти мастера эта простота осталась сугубо мнимой, внешней, сама же церемония свелась к жесткому набору правил и ограничений. Но духовная подоплека, концентрация на моменте, деликатность движений и внешняя аскетичность атрибутики — все эти традиционные приметы японского чаепития зародились именно при Рикю.
На протяжении веков ваби-саби множилась и консервировалась в японской культуре, пока в страну не пришли европейцы. Первым хоть как-то систематизировать феномен попытался американский теоретик архитектуры и дизайна, основатель и главный редактор авангардного арт-журнала WET Леонард Корен. В начале 1980-х он переехал в Японию и в 1994 году опубликовал книгу «Ваби-саби. Японская философия для художников, дизайнеров и писателей» (вышла в России в 2018 году в издательстве «Манн, Иванов и Фербер»). В ней он противопоставил ваби-саби европейскому модерну и выделил три главных истины японской философии красоты: ничто не вечно, все несовершенно, все не завершено.
Необратимость
Все вещи временны. Непоколебимая покорность перед лицом смерти заложена в ДНК японцев. Дом, который ты построил своими руками, разрушит цунами. Прекрасные лепестки цветущей сакуры унесет ветер. Традиции уйдут в забвение, жизнь закончится, нашу планету сожжет Солнце. Фатальность ваби-саби вовсе не отрицает радости момента, а находит в нем смысл. Если все, что у меня сейчас есть, — это жалкая лачуга, я буду наслаждаться теплом, которое она мне дарит. Неизбежность вскрывает саму суть красоты ваби-саби — ее стоит видеть во всем, тогда вся твоя жизнь, быт, повседневность будут наполнены этой красотой.
Взгляну кругом — и нет уже цветов,
Не видно даже алых листьев клена,
Лишь в бухтах —
Бедные рыбачьи шалаши…
О, сумерки осенние у моря!
Фудзивара-но Теика
Ваби-саби — это, если хотите, дзен вещей. Если все временно, значит, все бессмысленно. И это дает абсолютную свободу наделять собственными смыслами любую вещь. Обычная табуретка может стать сокровищем, если на ней сидело три поколения семьи. Старая чашка — занять центральное место на полке, хозяйственная сумка — превратиться в тренд.
На самом деле каждый европеец и вообще любой человек на земле знает, что такое ваби-саби, и хотя бы раз в жизни чувствовал его присутствие. Вот что говорит об этом Александр Раевский, историк-японист, переводчик и доцент факультета психологии МГУ: «Когда мы видим что-то трогательно неидеальное — увядающий цветок, старое пальто с потертостями или покосившийся домишко, — нам становится тепло, уютно, может быть, немного грустно, слегка тоскливо. Это очень богатая, но в целом приятная гамма чувств. У нас в языке нет такого слова, чтобы ее выразить, а у японцев есть — ваби-саби».
Несовер
шенст
во
В этом кроется интересный психологический феномен. Хотя мы живем в бесконечной погоне за идеалом, наш взгляд цепляют именно неточности и недостатки. Ваби-саби доводит идею притягательности несовершенства до абсолюта, воспевает его, ставит во главу угла. Интерьер в стиле ваби-саби весь построен на асимметрии: у кровати надо поставить две разные лампы, вокруг стола — табурет, три стула и скамейку. Пусть вещи будут старыми, из натуральных материалов, ручной работы — чтобы у каждой обнаружился свой маленький уникальный изъян. «С ваби-саби само пространство диктует стилистику, — объясняет основатель дизайн-бюро El Born Илья Гульянц. — В целом наполнять его стоит по минимуму с акцентом на рустикальные (грубые, «деревенские») предметы — с естественной текстурой и природными, землистыми оттенками. Главные материалы — дерево, камень, бетон. И основные цвета в интерьере получаются соответствующие — зеленые, серые, бежевые и коричневые».
Незавершенность
Есть ли хоть у чего-то в мире начало и конец? Если вы приверженец философии ваби-саби, то нет. «Путь растения завершен, когда на нем появляются цветы? Или семена? Или когда семена прорастают? Или когда растение сбрасывают в компост? В культуре ваби-саби самое понятие завершенности считается лишенным смысла», — пишет Леонард Корен в своей книге.
Взять, например, кинцуги — японское искусство реставрации керамических изделий с помощью лака, смешанного с золотым или серебряным порошком. В России есть единственный мастер кинцуги Константин Корка (скоро их будет больше, потому что у Корки уже есть несколько учеников). Он начал изучать это ремесло пять лет назад, когда хотел починить любимый кувшинчик для чайной церемонии. Теперь он буквально дает новую жизнь самым разным вещам: «Любое повреждение неотделимо от истории объекта, но она не должна на нем заканчиваться. Изъяны не обязательно скрывать, можно, наоборот, выставлять их напоказ. Если покрыть их драгоценными металлами, они приобретут ценность, станут центральным элементом композиции этого предмета».
Кинцуги — олицетворение принципа незавершенности. Можем ли мы сказать, что новая чашка — завершенный предмет, если через какое-то время она может разбиться и возродиться уже с «золотыми швами»? Нет. Поэтому в мире ваби-саби нет статичности и финала. Нельзя дойти до предела, постичь что-то до конца, зафиксироваться в одной точке.
Ваби-саби — это умение наслаждаться необремененностью жизни, шагать по земле налегке, во всем видеть красоту, радоваться мгновению и, как пишет Корен, «находить хрупкий баланс между удовольствием от обладания вещами и радостью свободы от вещей». Эта философия как-то даже слишком хорошо вписывается в современный поведенческий тренд с набирающим обороты экодвижением, курсом на минимализм, естественность и slow life. Возможно, сейчас самое время запрыгнуть на этот поезд осознанности и привнести немного «тихой красоты» в нашу жизнь.
Ваби-саби учит наслаждаться тем, что есть, вместо того, что может быть. В этом кроется секрет популярности японского феномена в современном мире с его безграничными возможностями, бесконечным выбором и новыми коллекциями модных брендов, которые теперь выходят не два, а шесть раз в год. Чтобы в буквальном смысле поймать дзен, можно посмотреть на компании, бренды, людей и индустрии, которые уже практикуют ваби-саби — осознанно или не очень.
Где искать ваби-саби
Лен и хлопок Jil Sander
Кажется, крупицы ваби-саби проникли в ДНК модного бренда немки Жиль Зандер еще в момент его рождения, хотя и произошло это за много тысяч километров от Японии. В своей первой же коллекции дизайнер, которую сейчас весь мир знает как Королеву меньшего (Queen of Less), сделала ставку на минимализм. Ее вещи напоминали чистые полотна, которые тем не менее цепляли взгляд своей простотой и неотшлифованностью (именно это слово теоретик Корен предложил в качестве наиболее точной расшифровки термина «ваби-саби»).
«Тихая красота» живет в коллекциях Jil Sander и сегодня, когда их создают Люси и Люк Мейер. Рекламную кампанию сезона весна–лето 2019 они сняли в Японии — но не в бурлящем Токио, а в антураже рыбацких деревень и непричесанных пригородов, на фоне белоснежных чайных домиков, в потрепанных номерах реканов. В общем, полное ваби-саби.
Интерьеры Акселя Вервордта
Бельгиец Вервордт — один из главных популяризаторов ваби-саби в западном дизайне. Его интерьеры называют метафизическими, сам же декоратор предпочитает термин «полнота пустоты». С восточной культурой он познакомился в 1970-х во время долгих путешествий по Азии, тогда же Вервордт начал свои знаменитые эксперименты с эклектикой. В его интерьерах барочные аксессуары соседствуют с деревенской мебелью, а произведения современного искусства висят на кривых стенах.
Фирменный стиль дизайнера — это однотонная мебель, пустые стены, неровные поверхности, грубые деревянные массивы, рассеянный свет, абстракции и антиквариат. Все это можно найти в одном из самых знаменитых проектов Вервордта — пентхаусе отеля Роберта Де Ниро The Greenwich Hotel на Манхэттене.
Дом над лесом, Анна Щетинина, Архстояние 2008
Арт-объекты в Никола-Ленивце
Конечно, далеко не все искусство в знаменитой арт-деревне можно отнести к ваби-саби, но многие объекты. Например, блиндаж Алексея Козыря, построенный еще в 2006-м, — словно вросшее в ландшафт небольшое деревянное строение, из которого открывается потрясающий вид. «Нам не хотелось делать что-то, что бы о себе заявляло», — объяснял архитектор, — наоборот, хотелось создать вещь, которая и без нас могла бы там быть». Свой блиндаж Козырь считает гармоничным, но «никаким».
Идеально вписывается в концепт увядающей, неприметной красоты «Дом над лесом» Анны Щетининой или «Сарай Сараев», в котором время остановилось или не существовало вовсе. И конечно, работы Александра Бродского. Например, «Вилла ПО-2» из типовых бетонных блоков, которые в контексте природы приобретают особую красоту. Или знаменитая неприметная кровать за редким заборчиком, в которую можно лечь только один раз и навсегда.
#RealBeauty
Первую массовую рекламу «реальной красоты» несколько лет назад запустил бренд Dove, а сегодня инклюзивность и естественность стали новым черным — даже аптечный гигант CVS завесил свои прилавки рекламой косметики без фотошопа. Бодипозитивизм, борьба с эйджизмом, отказ от погони за недостижимым идеалом и вечной молодостью, привлечение реальных женщин к участию в рекламных кампаниях, популярность хештегов #безфотошопа и #iwokeuplikethis — все эти позитивные приметы современной индустрии красоты вписываются в контекст ваби-саби: мы все несовершенны, и это прекрасно.
Подписывайтесь на наш канал в YouTube, будет интересно.
