Книга: «Кроссовки. Культурная биография спортивной обуви», Екатерина Кулиничева
Публикуем отрывок из самой ожидаемой fashion-книги сезона.
В последние несколько лет кроссовки стали таким же объектом желания, как лодочки от Manolo Blahnik или балетки от Salvatore Ferragamo. Осмыслить этот феномен попыталась (и вполне удачно!) журналист и историк спортивной моды Екатерина Кулиничева в новой книге «Кроссовки. Культурная биография спортивной обуви» (издательство «Новое литературное обозрение», серия «Библиотека журнала «Теория моды»).
На трехстах с лишним страницах Кулиничева не просто рассказывает историю восхождения спортивной обуви на модный олимп, но и объясняет, какие социальные, культурные и даже политические процессы заставили нас сменить лодочки и классические ботинки на Yeezy и All Star. Речь идет о кроссовках в кино и на ТВ; о кроссовках как атрибуте женской эмансипации и даже об увлеченных сникерхедах советской эпохи.
Публикуем один из отрывков — рассказ о том, как неоднозначно еще каких-то тридцать лет назад воспринимали женщин, которые решались предпочесть кроссовки шпилькам.
стр.171
Кроссовки и женский вопрос
«Женщины в кроссовках — новый феномен, который становится все более опасным» — так начинается колонка манхэттенского юриста Ричарда Голдштейна, опубликованная в The New York Times в октябре 1985 года под названием «Проблема, подкравшаяся к мужчинам» (A sneaking problem for men). Поводом для возмущения автора стали нью-йоркские женщины, носившие кроссовки по дороге на работу и непосредственно в офисе и сочетавшие их со строгой формальной одеждой, привычной для делового гардероба. Такие женщины, которые «следуют модному поветрию, тренду или прихоти в ущерб профессиональному образу», по мнению автора, оказывали «негативное влияние на производительность труда, не говоря уже об экономике», а также наносили урон всему феминистскому движению: «Мили протестных маршей с плакатами легко сводятся на нет несколькими шагами по офису, сделанными в деловом костюме и розовых кроссовках. Был бы тот гигантский «шаг» для всей женской половины человечества, сделанный Джеральдин А. Ферраро, таким впечатляющим, если бы он оставил после себя отпечаток кроссовка?» Автор отвергает и рациональные аргументы об изменившемся образе жизни, предлагая женщинам «рассказать об этом своим матерям», которые «ходили по тем же улицам» на каблуках — и ничего. Помимо знакомых аргументов о респектабельном взрослом костюме, двусмысленности удобной одежды и обуви, а также впечатления, производимого на других, в этом любопытном тексте применительно к женщинам возникает еще одна тема — апелляция к эстетике.
Кроссовки. Культурная биография спортивной обуви
Поводом к написанию колонки, по словам автора, стал случай в общественном транспорте. Это описание стоит того, чтобы привести его полностью: «В трех футах от меня сидела восхитительная женщина. Волосы, мягкие и длиной до плеч, с несколькими слегка выбившимися прядями, говорили об отработанной небрежности, наводящей на мысли о женственности, которая иначе была бы затушевана дорогой одеждой в мужском стиле. Ее фигура была подтянутой и атлетичной, ее ноги были подчеркнуты прозрачными чулками». Однако — и это вызвало возмущение рассказчика — на ногах у женщины были «пудрового оттенка кроссовки». Тип женщин, сочетавших хорошо скроенную строгую одежду с яркой спортивной обувью, автор называет «привлекательным во всех прочих отношениях», кроме последнего обстоятельства. Но почему этот образ показался адвокату таким провокационным? Почему вообще в женских кроссовках могут видеть проблему? Валери Стил однажды предположила, что женщина на каблуках вызывает у некоторых мужчин рефлекторную реакцию почти как у собаки Павлова. Хелен Перссон также указывает на то, что обувь играет важную роль в культурном конструировании понятия «сексуального». А Элизабет Семмельхак отмечает, что с женственностью и эротической привлекательностью во второй половине XX века ассоциировались не просто каблуки, а в первую очередь тонкие каблуки типа «стилетто».
Мнение Голдштейна наводит на мысль, что вид женщины в кроссовках может вызывать у мужчин аналогичную рефлекторную реакцию — но с противоположным знаком. Если каблуки, по общему представлению, меняют женскую походку, акцентируя грудь и ягодицы, то кроссовки с точки зрения техник тела не делают ничего подобного. Получается, что, просто поменяв обувь, женщина из источника визуального удовольствия как будто превращается в источник визуального раздражения. В своей колонке Голдштейн сетует, что еще совсем недавно «ужаса и огорчения, которые испытывали мужчины, было бы достаточно для того, чтобы направить ошибочный модный тренд обратно в сторону женственности. Но не сегодня, когда мужские представления об элегантном женском костюме слишком часто воспринимаются некоторыми женщинами как антифеминистские». Автор завершает свой текст довольно эмоционально: «Так вышло, что я стал адвокатом, и пожизненное наказание за это — вечно быть окруженным мужчинами и женщинами в серых фланелевых костюмах. В таком мире неформальность и немного цвета всегда приветствуются. Но, прошу вас, леди, не на ваших ногах».
Болезненную реакцию мужчин на подобные сарториальные эксперименты иногда объясняют социальными изменениями. В 1980-х годах в Америке увеличилось число работающих женщин, в том числе занятых в тех областях, которые ранее считались мужскими. По мнению Перссон, отчасти поэтому мужской формальный дресс-код в это время стал более традиционным и строгим — в частности, исчезли мужские каблуки и платформы 1970-х годов. Сама идея женщины, делающей мужскую карьеру, воспринималась как тревожащая. Поэтому деловые женщины 1980-х годов, как и суфражистки за много лет до этого, под влиянием вечного страха маскулинизации могли восприниматься как потенциально теряющие женственность и даже мужеподобные. Традиционный женский деловой гардероб того времени включал каблуки, которые напоминали о конвенциональной женственности, но при этом не должны были быть агрессивно-сексуальными. Поскольку практически любая спортивная униформа традиционно ассоциируется с «маскулинизацией», кроссовки деловых женщин, часто становившиеся поводом для критики со стороны мужчин, могли казаться столь же провокационным объектом, каким за много лет до этого были, например, брюки.
Впрочем, негативная реакция на кроссовки в формальных городских ситуациях встречалась не только у мужчин: недовольство новой практикой разделяли и многие женщины. В письме читательницы The New York Times описывается спровоцированный кроссовками спор с матерью, приехавшей погостить в Нью-Йорк из Бостона. «Необходимость перемещаться между домом и работой — пять миль туда и обратно — превратила меня в беду и наказание матерей, такой вид женщины, которая носит кроссовки днями напролет в центре Манхэттена», — констатирует автор, признаваясь, что променяла на спортивную обувь туфли с открытым носком, через который был виден накрашенный красным лаком ноготь. Очевидно, что эти два вида обуви воспринимались самой героиней совершенно по-разному, в том числе в контексте конструирования привлекательной версии себя. Показательным можно считать описание практики переобувания из кроссовок в модельную обувь, к которой автор прибегала в начале, когда доходила до своего офиса: «Две мои идентичности, спортивная и жизнерадостная я и кокетливая я, приходили одна на смену другой». Однако несмотря на это со временем она отказалась от переобувания, поддавшись «соблазну комфорта». Впрочем, это объяснение вызвало у ее матери предсказуемую реакцию: «Это не оправдание».