Blueprint

ADVENT

CALEN

DAR

T

Отрывок из «Модного восхождения» Билла Каннингема

В марте этого года в издательстве «Манн, Иванов и Фарбер» вышли мемуары Билла Каннингема — прекрасный подарок себе или другу, интересующемуся историей моды. Эта книга о том, как ребенок из консервативной семьи, пройдя войну, нищету и работу уборщиком, стал одним из самых авторитетных людей в мире моды, до конца не растеряв самоиронии. С разрешения издательства мы публикуем отрывок из книги — о том, какие опасности поджидали в 60-е модного корреспондента, решившего писать только правду.

Начав вести колонку в Women''s Wear Daily, я поклялся никогда не писать ни слова лжи о работе дизайнеров и их коллекциях. Единственными принципами, которыми я не был готов поступиться, были моя честность и прямота. Ночью я часто ворочался без сна от неприятного ощущения, что мои статьи, возможно, чересчур резки и противоречат общепринятому мнению, но я не мог позволить себе погрязнуть в притворстве, которым пропитаны девяносто процентов модной прессы. Вскоре Джон (Фэйрчайлд, издатель и главный редактор Women''s Wear Daily, основатель журнала W — прим. The Blueprint) начал просить меня писать иначе. Присыпать критику сахарной пудрой, скрывать свое истинное мнение. Но мне казалось, что в мире моды и так все хвалят петуха за то, что хвалит он кукушку, и пора взглянуть правде в глаза. Еще один принцип, которого я всегда придерживался в работе, — писать о хорошо одетых женщинах, потому что те разбирались в моде, а не потому, что занимали высокое положение в обществе. Я всегда выбирал героев своих репортажей за внешний вид и лишь потом узнавал, как их зовут. Моей работой была мода, а не изучение родословной. Стоит ли говорить, что уже через пару месяцев у меня появилась куча врагов? Зато мою колонку читали все.

 «Модное восхождения» Билл Каннингем

Какое-то время колонка пользовалась огромной популяностью. И неудивительно, ведь я начал работать как раз во время забастовки нью-йоркских газетчиков: кроме Women’s Wear Daily, читать было особенно нечего. Наверное, этим и объяснятся взлет популярности моей колонки. Уж точно меня полюбили не за литературную ценность моих рассказов: я даже не знал, что такое глагол. Многих моих друзей шокировал низкий, просторечный язык, на котором я изъяснялся. Я делал это намеренно. В прошлом я не раз читал репортажи о моде и ни черта не понимал, что в них написано. А у деловых людей все равно нет времени лезть в словарь и искать незнакомое слово, которое ввернул в репортаж зазнайка-автор. Мне казалось, что мои читатели — рабочий люд, многие из них наверняка обучались ремеслам, и я подумал, что разговаривать с ними нужно как в дружеской беседе за кухонным столом во время перерыва на кофе — чтобы не приходилось долго думать, что же автор имел в виду. Я ни разу не использовал слов, которые не знаю сам. Часто кто-то в редакции предлагал заменить мое слово более «ученым», но мне казалось, что лучше этого не делать.

Когда я впервые поехал в Париж как репортер ежедневных газет, я забыл сказать редакторам, что мое правописание оставляет желать лучшего: я пишу как слышу. Помимо колонки в Women’s Wear Daily, я должен был вести репортажи с показов для нескольких газет. Мало того что я всегда писал с ошибками, мне приходилось осваивать новую пишущую машинку, а печатал я, само собой, двумя пальцами. Короче говоря, редакторы чуть не рухнули в обморок, когда из Европы прибыли мои первые репортажи. Консервативные интеллектуалы из Chicago Tribune не верили своим глазам.



За время работы в Women’s Wear Daily мне особенно запомнился один случай с универмагом Bonwit Teller. Я писал репортаж о коллекции копий Пьера Кардена, которые Bonwit Teller заказал для отдела молодежной одежды. При этом заявлялось, что это копии последних моделей прямиком из парижской мастерской Кардена, но увидев коллекцию, я понял, что это переработка дизайна двух-трехлетней давности. Показ был так ужасен, что мне хотелось провалиться сквозь землю, а Карден, присутствовавший в зале, так расстроился из-за надругательства над своим талантом, что вышел из зала и сказал, что никогда больше не будет иметь дело с Bonwit Teller. А я написал довольно резкую статью о показе, и многие тогда решили, что реакция не заставит себя ждать.




Два дня спустя меня снова пригласили в Bonwit Teller — на этот раз осветить их коллекцию мехов. Должен сказать, меня слегка удивило, что после моей критической статьи они снова меня позвали. Положив приглашение в карман, я вошел в салон мехов на третьем этаже, где уже собрались несколько сотен покупателей и пресса в ожидании новых меховых шедевров. Я сел на один из серых диванов, где уже сидели другие журналисты. И тут ко мне подошел президент магазина мистер Смит и как схватит за воротник! Он отвесил мне пару оплеух, а третьим ударом наградил меня очень элегантным фингалом. Не успел я опомниться, как меня вышвырнули на улицу. Я не стал защищаться и бить его в ответ, решив, что представителю прессы этого делать не стоит. Поднявшись с тротуара на Пятьдесят шестой улице, я позвонил нашему издателю и пересказал ему эту драматичную историю. Джон велел обо всем забыть и добавил, что поделом мне — по его мнению, Смит имел полное право меня побить. Но другие ребята из Women’s Wear Daily были с ним не согласны. Редактор рубрики мехов сидела рядом со мной, видела, как все произошло, и обо всем подробно рассказала. Вся редакция собралась и потребовала у Фэйрчайлда, чтобы он разместил репортаж о случившемся в завтрашней газете — хотя бы для защиты остальных авторов.



Ведь Джон сам хотел, чтобы его репортеры свободно высказывали свое мнение о коллекциях. Когда же дошло до драки с кулаками, он пошел на попятную. В то время нью-йоркские газетчики бастовали, и случай вскоре забыли. А я написал, как мне кажется, идеальную колонку о произошедшем, но Джон ни в какую не соглашался ее напечатать. Вот что я написал:


Если вы любите неожиданности, вам в мир высокой моды! Никогда не угадаешь, что войдет в моду завтра. Мне всегда хотелось быть в курсе последних новостей. Во вторник вечером, на показе мехов в универмаге Bonwit Teller, достопочтенный президент универмага мистер Уильям Смит, излучая дружелюбие, подошел ко мне и потребовал, чтобы я убрался вон. Когда я показал ему приглашение — отнюдь не фальшивое, заметьте — он схватил меня за шкирку и вышвырнул из зала. Какой эффектный уход! Такого шоу не видели на Бродвее за весь сезон. Если вас пригласили на светское мероприятие, главное — изысканно и элегантно откланяться. К сожалению, мне так и не довелось увидеть мягких прекрасных мехов, ради которых меня пригласили. Вместо них я увидел кулак, которым мистер Смит три раза ударил в лицо. Кто бы мог подумать, что за всем этим атласом и кружевами скрывается такая сила!



Разумеется, мне стоит поблагодарить мистера Смита за то, что наградил меня столь модным аксессуаром. Если вы следуете рекомендациям отдела красоты Bonwit Teller, то должны знать, что фингалы сейчас на пике моды. А мне особенно повезло, ведь я получил свой от самого президента! Надеюсь, теперь представители модной богемы мне обзавидуются.


Меня всегда восхищала эта быстрая смена настроения в модной индустрии — сегодня мы мягкие, как перышко, а завтра твердые, как кирпич; сегодня щебечем «ах, дорогуша», а завтра обрушиваем на головы «дорогуш» всю злобу. И я не против, чтобы это было так, коль скоро индустрия моды по-прежнему будет производить оригинальную одежду и делать женщин красивыми.


С того инцидента от президента Смита не поступало вестей, и мне почему-то кажется, что ответного матча не будет, так как мы оба слишком заняты мыслями о том, насколько успешными будут продажи весной.


Я очень надеюсь, что в следующем сезоне Bonwit Teller закупит еще больше интересной одежды у Пьера Кардена, а миссис Смит останется такой же модницей, какой всегда была, и продолжит носить свой симпатичный плащик с подкладкой в цветочек. Модные показы должны вдохновлять женщин покупать сразу после шоу — это и есть хороший бизнес. Ну а я жду не дождусь нового приглашения на показ Bonwit Teller, как только у меня пройдет фингал.




Меня все уговаривали подать в суд на Bonwit Teller, но я решил, что так дела не делаются, и позвонил президенту Смиту через два часа после инцидента. Тот не согласился говорить со мной по телефону — видимо, юристы еще не посоветовали ему, как со мной быть. Я же хотел уладить дело цивилизованно, как и полагается порядочным людям.




Прошло два дня. Мистер Смит позвонил и сказал, что извиняться ему не за что и мы в расчете. Тогда я решил забыть о произошедшем, но примерно через год по Седьмой авеню поползли слухи, что Смит вовсе отрицает случившееся и якобы я все придумал. Многие поверили ему, так как в суд я не пошел. И вот, чтобы спасти лицо, ровно через год мы подали в суд, и дело уладили в суде без разбирательства: Bonwit Teller заплатили мне компенсацию за один фингал в размере трехсот долларов. Как видите, дело было не в деньгах; я просто не мог допустить, чтобы меня считали лжецом.





{"width":1200,"column_width":90,"columns_n":12,"gutter":10,"line":40}
false
767
1300
false
true
{"mode":"page","transition_type":"slide","transition_direction":"horizontal","transition_look":"belt","slides_form":{}}
{"css":".editor {font-family: tautz; font-size: 16px; font-weight: 400; line-height: 21px;}"}
true