Стиль в фильме «Мартин Иден»
В российский прокат вышел фильм «Мартин Иден» — вольная интерпретация одноименного романа Джека Лондона, снятая итальянским режиссером Пьетро Марчелло. Автор телеграм-канала One Oscar for Leo Дина Ключарева оценила этот фильм не только как кинокритик, но и как человек, заинтересованный в моде.
Место действия истории Пьетро Марчелло переместил из американского Окленда начала XX века в послевоенный Неаполь, а на роль главного героя позвал актера Луку Маринелли, сыгравшего второстепенных персонажей в «Великой красоте» Паоло Соррентино и «Бессмертной гвардии» с Шарлиз Терон. В 2019 году работу Маринелли в «Мартине Идене» отметили призом Венецианского кинофестиваля: плечистый итальянец с профилем древнеримского бога и статью Владимира Маяковского идеально вжился в своего персонажа. Из простого работяги он превращается в известного и почитаемого писателя и в конце концов разочаровывается в буржуазно-интеллигентской среде, куда он когда-то так мечтал попасть. Трансформация героя происходит не только на идейном уровне, но и на внешнем: перейдя из одного социального круга в другой, Иден и символически, и вполне буквально меняет голубые воротнички на белые.
Над обликом персонажей фильма работал Андреа Каваллетто, ученик легендарного художника по костюмам Пьетро Този, регулярного коллаборатора таких итальянских мастеров кинематографа, как Висконти, Пазолини, Де Сика и Дзеффирелли. Каваллетто выпала не самая простая задача: Марчелло намеренно отказался помещать события фильма в какую-то определенную декаду XX века, и в кадре то и дело возникают артефакты из разных десятилетий — от пишущей машинки 1950-х до цветных телевизоров, за кадром звучат европоп и итало-диско, а энергичная смена сцен напоминает картины французской новой волны. «Пьетро не поставил временных ориентиров для происходящего в фильме, но у нас есть два четко разделенных мира: буржуазный, в котором живут Элена Орсини и ее родные, основанный на стереотипных образах и обстановке, характерных для конца XIX — начала XX века, и мир Мартина Идена и его социального круга, тяготеющий к массовой эстетике 1970–1980-х», — рассказывает художник в разговоре с The Blueprint.
История начинается с того, что Мартин Иден, простой моряк, просыпается на лодке от звуков потасовки на улице и вызволяет молодого гуляку Артуро Орсини из рук маргинала-грабителя. В благодарность Артуро приглашает своего спасителя в гости, где Иден знакомится со всеми членами аристократического семейства Орсини. Главный бриллиант в нем — Элена, юная сестра Артуро, элегантная и эрудированная девушка, под чары которой Иден, разумеется, попадает с первой же секунды. Элена цитирует Бодлера, а Мартин, завороженный окружающей роскошью, собирает кусочком хлеба соус с тарелки — контраст не может быть ярче.
Подчеркивает его и внешний вид героев. Элена — воплощение изящества и благопристойности, скромная и романтичная тургеневская девушка. Каваллетто не случайно вдохновлялся картинами Валентина Серова, часто писавшего барышень в светлых блузках под горло, предпочтение которым отдает и Элена. Основа ее стиля — блузы и платья из шелка и атласа с кокетками ручной работы, высокие воротники с рюшами или бантом. «Готовясь к съемкам, я вспомнил, как в конце 1970-х представители европейской моды — Вальтер Альбини, Ив Сен-Лоран, Осси Кларк — стали тяготеть к винтажным вещам, элементам стиля родом из конца XIX века, 1920–1930-х. Поэтому для Элены я в основном использовал наряды конца 1970-х — начала 1980-х, силуэты которых напоминали те, что были в моде в начале XX века. А вот для женщин из бедных кругов я выбрал дешевые платья, популярные в 1970-е, ограничив тем самым верхнюю временную планку. И был счастлив, когда Кармен Поммелла и Аутилия Раньери [исполняют роли соседки и сестры Мартина соответственно. — Прим. The Blueprint.], великолепные театральные артистки из Неаполя, глядя в зеркало в процессе примерки своих костюмов, обе заявили: „Я выгляжу как моя мать!“ И тогда я понял, что попал в цель — в 1970-е их матери были как раз в возрасте их героинь», — объясняет Каваллетто.
Мартин олицетворяет типичного представителя пролетариата: короткий мятый пиджак, серая федора, невзрачные фуфайки и застиранные голубые рубашки так и кричат о его низком происхождении. Цвета нарядов Элены — коричневый, синий — перекликаются с цветами одежды Мартина, как будто у них и правда есть что-то общее, но оттенки всегда выглядят «дороже», благороднее: ее насыщенный коньячный против его примитивного землисто-бурого, ее лазурно-голубой против его тусклого серо-синего. «В начале истории я подбирал для Идена образы из простых недорогих вещей, отсылающие к итальянскому неореализму, например, к „Похитителям велосипедов“ Де Сики. А синий костюм, в котором Мартин приходит на день рождения Элены, напоминает о 1970-х», — описывает художник процесс создания гардероба главного героя.
Несмотря на отсутствие у Мартина хороших манер, Элене хватает проницательности разглядеть за грубоватым фасадом рубахи-парня живой ум и любознательность. Она советует ему заняться самообразованием, и амбициозный Мартин, твердо вознамерившись примкнуть к миру своей возлюбленной, с головой погружается в чтение памятников мировой литературы. Он начинает писать рассказы о подобных себе простых людях, лишенных привилегий, для которых болезни, нищета и смерть — норма жизни, и один за другим рассылать их в литературные журналы и издательства, однако те раз за разом отвечают ему отказами. Мария, одинокая мать с двумя детьми, у которой Мартин снимает комнату, болеет за него всей душой и радуется за него, как за родного, когда однажды Идену приходит радостная весть о том, что его рассказ берут для публикации. Когда мечта Мартина начинает исполняться, его отношения с Эленой парадоксальным образом ухудшаются: рафинированной девушке не до душе, что в его произведениях «слишком много смерти, слишком много боли». Отдушиной для Идена становится дружба с пожилым социалистом и философом Руссом Бриссенденом, который, в отличие от Элены, не критикует затрагиваемые им «низкие» темы.
Чем больше узнает Мартин и чем выше его успехи на литературном поприще, тем сильнее он разочаровывается в том, к чему когда-то стремился. Он становится приверженцем социального дарвинизма (фразу «выживает сильнейший» придумал один из его идеологов Герберт Спенсер). Лицемерие высшего света, который отказывался воспринимать Мартина всерьез, пока он неустанным трудом не сколотил себе имя, а теперь восхищается теми же его произведениями, которые когда-то с брезгливостью отвергал, вызывает у него горечь и вгоняет в экзистенциальный кризис. Под его глазами залегают глубокие тени, во рту проглядывают гнилые зубы — черная тоска, съедающая его изнутри, буквально пробивается наружу. Достигнув желаемого, Мартин выцветает, теряет краски наполнявшей его прежде жизни. Теперь он носит парчовые халаты цвета ночного неба, рубашки-косоворотки хитрого кроя (еще один привет Маяковскому) и белые костюмы — привилегию богатых, которым не нужно заботиться о том, чтобы не испортить случайным пятном светлую вещь. Его белые одежды — не то свидетельство того, что Иден наконец-то достиг своей цели и стал ровней семье Орсини, не то символический саван, окутывающий его тело, которое ждет трагический конец.
Элена, которая приходит к нему с предложением своего сердца в траурно-черном костюме, вторя одному из ключевых образов Анны Квадри из «Конформиста» Бертолуччи, больше не нужна Мартину. Как не нужна и Маргарита — его верная, всегда доступная подруга, такая же некогда простолюдинка. Ее Каваллетто на контрасте с благородной Эленой одевает в кирпичные оттенки, к финалу фильма добавляя к ним небесно-голубой кардиган — символ того, что, поддерживая Мартина, она приблизилась к статусу Элены, но так и не смогла полноценно занять ее место. Но любовь уже не волнует Идена: он переживает мощное выгорание и, пройдя долгий и трудный путь к своей мечте, не испытывает удовлетворения и теряет смысл жизни. Такое состояние в психологии называется «синдромом Мартина Идена» именно в честь героя романа-первоисточника.
Полуавтобиографический для Джека Лондона «Мартин Иден» оказался знаковой историей и для режиссера-самоучки Марчелло. Это первая игровая лента в его карьере документалиста (его фильм «Пасть волка» о заключенном, который влюбляется в трансгендерную женщину, получил два приза на «Берлинале» 2010). Но даже в художественном кино Марчелло умудряется найти место для фрагментов из архивных уличных съемок разных лет. Они размывают и без того неопределенные временные рамки истории, но в то же время насыщают фильм колоритной атмосферой жизни на задворках неаполитанского социума. Именно будни бедноты становятся главным источником вдохновения для Мартина Идена — писателя (так же было и с самим Лондоном), и эти документальные врезки в художественном фильме подчеркивают пропасть, которая отделяет Идена — некогда лаццарони (представителя низшего класса в Неаполе. — Прим. The Blueprint), черпающего вдохновение в своих корнях, — от почитателей его таланта — состоятельных интеллектуалов, зачарованных диковинными для них суровыми реалиями, с которыми они сталкиваются лишь на страницах его книг.
