Too much is never enough

ФОТО:
LAUNCHMETRICS SPOTLIGHT, GETTY IMAGES, АРХИВЫ ПРЕСС-СЛУЖБ

Испанская компания Sociedad Textil Lonia выкупила французский дом моды Christian Lacroix. Подробности сделки не разглашает, зато гордо заявляет, что на то их благословил сам Кристиан Лакруа. Теперь STL намерена вернуть его бренду былую славу: «Мы сделаем все возможное, чтобы талант создателя, его бесценный вклад в мир моды раскрылись [по-новой]». Основательница Telegram-канала Front Fashion и проекта Front Ольга Михайловская рассказывает, о каком именно вкладе идет речь и как вышло, что о нем стали забывать.

Легенда гласит, что, когда дед спросил четырехлетнего Кристиана Лакруа, кем он хочет стать, когда вырастет, тот ответил: Кристианом Диором. Как в голливудском сценарии, спустя 32 года Лакруа откроет собственный бренд Christian Lacroix благодаря Бернару Арно, на тот момент уже несколько лет владельцу дома Christian Dior.

Откуда четырехлетний мальчик, живущий в городке Арль на юге Франции, в 1955 году знал имя Кристиана Диора? В 2019 году в интервью журналу System 13 Лакруа рассказывал: его семья «из нуворишей», но с хорошим вкусом. В доме его деда и бабушки был чердак с сокровищами: книгами и журналами, среди которых можно было найти, например, модную прессу 1860 года. Почти одновременно с этой находкой Лакруа увидел трейлер фильма Висконти «Леопард» и обнаружил там такую же одежду, как и на страницах ретрожурнала. Прошлое так очаровало Кристиана, что на Рождество 1960 года тот попросил в подарок книгу по истории костюма (в итоге сам потратил на нее все карманные деньги). Лакруа вспоминал, что постоянно просил рассказывать ему историю семьи и то, что с ней происходило во время войны. Так его первой музой стала бабушкина сестра Мадлен, участница Сопротивления, спасавшая евреев от гестапо, а в мирной жизни до конца своих дней носившая платья Maggy Rouff и лакированные туфли на каблуках. Рассказал Лакруа и про мать, чья семья занималась кружевоплетением, и про деда с ее стороны: небогатый, он умудрялся быть настоящим денди — носил вещи исключительно на подкладке из зеленого шелка, ездил на велосипеде, который сам выкрасил в золотой цвет. Этот же дед возил мальчика (надо полагать, на том самом велосипеде) в цыганские кварталы Арля, а в конце жизни высылал Лакруа фотографии из госпиталя XVIII века и просил делать зарисовки этих интерьеров: старинной мебели и обоев. Ему нравилась манера внука рисовать.

Christian Lacroix Haute Couture осень-зима 2008

Christian Lacroix Haute Couture, весна-лето 1994

Из всех этих воспоминаний складывается портрет весьма эксцентричной и вполне эстетской семейки, в которой должен был вырасти мальчик с художественными наклонностями, устремленный не столько в будущее, как положено «правильному» подростку, сколько в прошлое. Так и получилось. После школы Кристиан отправился изучать историю искусств в Университете Монпелье, а через два года перебрался в Сорбонну учиться на музейного куратора: в итоге написал диссертацию, посвященную одежде во французской живописи XVIII века. Позже отголоски этой диссертации можно будет увидеть во всех его коллекциях, и во многом они определят облик 1980-х, которые принято связывать именно с именем Лакруа.

Кристиан Лакруа для Jean Patou

Устроиться музейным куратором в Париже Кристиану не удалось, зато довелось познакомиться с одним из главных персонажей мира моды того времени — пиарщиком и fashion-консультантом Жан-Жаком Пикаром. В 1987 году он станет сооснователем дома Christian Lacroix и будет заниматься его пиаром вплоть до 1999 года. Но для начала он находит для несостоявшегося куратора работу в Hermès: идеальное место для юноши, увлеченного искусством и историческим наследием во всех его проявлениях. После Hermès, в 1981 году, Лакруа очутился в Patou. И несмотря на то, что бренд не совсем соответствовал его интересам — был про дух молодости, спорт и путешествия образца 1920-х, — смог зарекомендовать себя не только как приверженец ярких красок и бескомпромиссного кутюрного мастерства, но и как адепт исторических отсылок. Все это точно попало в настроения 1980-х с их тягой к барочной роскоши, цвету и пышным формам, и как результат Бернар Арно выделил на собственный бренд Лакруа (по некоторым данным) 66 миллионов долларов.

Первая кутюрная коллекция Christian Lacroix 1987

Первая кутюрная коллекция Christian Lacroix 1987

Успех был колоссальный. Юбки-баллоны и кринолины, корсеты и пышные рукава, переливающиеся шелка и богатый бархат, драгоценные вышивки и кружева, цыганщина и испанщина, историзм и театральность — о Лакруа писали, что он вернул к жизни высокую моду в ее изначальном понимании, что его избыточность — это и есть дух времени и что по уровню дерзости он сравним разве что с Пикассо. Спустя год после открытия Анна Винтур выбрала его кутюрный топ с крестом для своей первой обложки американского Vogue (ноябрь 1988 года) — в смелом сочетании с джинсами, он мгновенно вошел в историю моды.

Christian Lacroix Haute Couture, осень-зима 1988

Vogue, ноябрь 1988

Christian Lacroix Haute Couture, осень-зима 1988

Christian Lacroix Haute Couture, весна-лето 1994

Сам Лакруа любил повторять, что его девиз too much is never enough. Впрочем, это было понятно и без слов: дизайнер всегда использовал самые дорогие ткани и материалы, самый дорогой ручной труд и никогда не шел на компромиссы. Для дебютной коллекции — той самой, где появились знаменитые юбки-баллоны (впрочем, дизайнер настаивает, что впервые показал их еще в Patou) — Кристиан Лакруа заказал шелковую тафту у мастеров на Комо: чтобы те выполнили ее по образцам XIX века. В коллекции 1994 года можно было увидеть свадебное платье — по сути парафраз наряда эпохи Людовика XIV: Франсуа Лесаж, у которого дизайнер заказывал вышивку для каждой коллекции, изобразил на нем Деву Марию как на рисунке XVII века. Легко Кристиан, впрочем, тоже умел работать. Например, белую юбку из коллекции 2001 года — она сопровождала похожий на камзол жакет с «оторванными» рукавами и бюстье с необработанными краями — дизайнер, как рассказывал сам, сделал в день шоу: просто накинул на модель кусок органзы. Позже этот наряд, уже в журнале, увидит Бьорк и потребует открыть бутик бренда в воскресенье, чтобы купить прототип.

Christian Lacroix Haute Couture, весна-лето 2001

Но несмотря на все внешние атрибуты успеха дом Christian Lacroix так и не стал прибыльным бизнесом. Помимо Бьорк клиентов, способных оценить этот дизайн и при этом позволить его себе, было немного. Можно было подумать, что Лакруа наступили на горло 1990-е с их минимализмом и гранжем, однако все последующие шаги говорили о том, что ему просто не везет: бизнес был выстроен как-то неверно. Ни линии прет-а-порте с джинсами, которые хвалила пресса, ни парфюмерия, исчезновение которой в итоге оплакивали, не смогли спасти ситуацию. Безрезультатно для компании Лакруа разработал и форму для Air France в 2004 году (хотя она безусловно вышла одной из самых элегантных в мире). Платье, в котором Ума Турман пришла на «Оскар» 2004, признали провальным: и хотя до этого он одевал на свадьбу мегазвезд вроде Кэтрин Зеты Джонс и Кристины Агилеры, все же Лакруа оказался недостаточно попсовым для Голливуда. В 2009 году его признали банкротом.

Бьорк / Обложка альбома Fossora, 2022

Свадебные платья Кристины Агилеры и Кэтрин Зеты Джонс

Ума Турман, «Оскар», 2004

Emilio Pucci, осень-зима 2004

Emilio Pucci, весна-лето 2004

Принцесса Диана, 1995

Говорят, все, кто готовил последнее шоу Кристиана — его, к слову, закрыла Влада Рослякова в свадебном платье, вдохновленном образом Анны Карениной, — ничего не получили за свою работу, да и саму коллекцию дизайнер уже делал на собственные деньги: в 2005 году Бернар Арно отказался от Christian Lacroix, продав его компании Falic Fashion Group, которая после банкротства и ухода Лакруа все-таки назначила другого креативного директора, Сашу Валькхоффа, бывшего правой рукой Кристиана 17 лет. При этом бизнесмен давал Лакруа шанс реализоваться — и когда в 2002 году понял, что дела в его именном доме идут не очень, пригласил дизайнера в недавно приобретенный, но затухший бренд Pucci. Как это ни странно, Лакруа оказался в нем очень уместен. Во-первых, он, конечно, мастерски работал с цветом и принтами, которые лежат в основе дома. А во-вторых, сильно облагородил его дизайн и подачу: стряхнул с него американский туристический налет, которым бренд тогда грешил. Лакруа сумел усмирить свою тягу к театральности и делал в Pucci абсолютно носимые вещи. Однако, когда Арно попрощался с Christian Lacroix, Лакруа пришлось распрощаться с Pucci. И это несмотря на его личную дружбу с наследницей маркиза Пуччи, его дочерью Лаудомией.

Эскиз / Schiaparelli Haute Couture, осень-зима 2013 

Christian Lacroix Haute Couture, весна-лето 2008

В 2013 у Лакруа был еще один заход на чужую территорию: в Schiaparelli. Здесь его избыточности, историзму и жажде цвета было где развернуться, и казалось, этот союз будет прочным. Но нет. Параллельно Лакруа оформил несколько отелей в Париже, каждый из которых делал похожим не то на сказочный домик, не то на мастерскую взбалмошного художника. Он так и не смирился с прозаической реальностью современной жизни и пытался придать ей театральности и гротеска, постоянно жонглируя историческими отсылками.

Отель rue Bellechasse

И именно в театр ему, конечно, была дорога — здесь он пробовался в 2006-м, успешно поработав над костюмами для балета «Драгоценности» Джорджа Баланчина, и сюда он направился после того, как его модный бизнес окончательно закрылся. В 2017-м Лакруа снова повстречался с наследием Баланчина — полностью оформил постановку «Сон в летнюю ночь» в парижской Опере Бастилии: сделал волшебный лес с зелеными и синими деревьями и гигантскими цветами, как в викторианских книгах. Основывался он на записях 1967 года, созданных под присмотром самого хореографа. Далеко отходить от заповедей классика было нельзя — все, вплоть до задействованных материалов, внимательно контролировал его фонд. Впрочем, Лакруа говорил, что ограничения его нисколько не пугают, скорее наоборот, он счастлив соответствовать историческим образцам. Да и к тому же Баланчин часто разрабатывал костюмы сам, так что точно понимал, какой материал более соответствует характеру конкретного танца.

«Сон в летнюю ночь», 2017

Одна из самых грандиозных театральных работ Лакруа — костюмы для «Пер Гюнта» в Комеди Франсез в 2012-м, оказавшиеся неожиданно модной одеждой; потом они даже стали выставочным проектом. Причем не только костюмы, но и эскизы к ним — не зря дед Кристиана так любил его рисунки; они были не менее выразительны, чем вещи. Однако сам Лакруа отмечал другую постановку — «Парижское веселье» в Американском Театре Балета в 2014-м. А точнее, выход на поклон с Михаилом Барышниковым — по словам кутюрье, это одно из самых сильных переживаний в его жизни.

Пер Гюнт для Comedie Française

Для меня же в его истории одним из самых захватывающих моментов стал выход на поклон вместе с Дрисом ван Нотеном — в финале показа Dries Van Noten весна-лето 2020. И хотя формально шоу назвали коллаборацией, конечно, в первую очередь это был оммаж Лакруа: большому мастеру, который хоть и не смог стать коммерчески успешным, но безусловно оставил несмываемый след в моде. И тот факт, что спустя десять лет после его ухода из индустрии другой большой мастер, вспоминая 1980-е, в первую очередь представляет Лакруа, говорит об этом красноречивее всего. 80-ые сегодня вспоминаются все чаще и чаще. Возможно, потому что интеллектуальный минимализм и тихая роскошь многим наскучили, а театральности и ярких красок хочется все больше. И здесь, видимо, самое время возродить дом Lacroix к новой жизни. Хочется надеяться, что она будет счастливой.

Dries Van Noten, весна-лето 2020