МОДА • ИНДУСТРИЯ

Как мода взаимодействует с современными технологиями

Текст: ИРА БЕЛАЯ

5 мая Институт костюма при Метрополитен-музее откроет очередную mustsee-выставку «Manus x Machina: Fashion in an Age of Technology», повествующую о взаимодействии моды и технологий на протяжении более чем 100 лет. В преддверии открытия мы решили устроить своеобразное превью и рассказать, как складывались эти долгие отношения и чего нам ждать от этого союза в ближайшем будущем.

М

          ог ли потомственный ткач Жозеф Мари Жаккар, подаривший в 1808 году миру               первый автоматический ткацкий станок, представить, что спустя две сотни лет его изобретение станет отправной точкой для выставки одного из самых известных музеев — Метрополитен? Эндрю Болтон, главный куратор всех выставок Института костюма
при Метрополитене, и «Manus x Machina: Fashion in an Age of Technology» в частности, так и говорит:

“

Если оглянуться на прошлое, вспомнить изобретение жаккардового плетения или швейной машины,
мы поймем, что мода всегда шла рука об руку
с последними технологиями.

”

Старт этому дала, конечно, промышленная революция — тот же Жаккар ратовал
за машинный труд, поэтому решил создать станок, который мог бы самостоятельно изготавливать ткани со сложным рисунком (в то время их все еще делали вручную),
а не только однотонные. Или взять швейную машинку — от ранних попыток Томаса Сэйнта в конце XVIII века механизировать пошив одежды до усовершенствований Айзека Меррита Зингера, чье доброе имя стало практически нарицательным (сам он, кстати, никогда не утверждал, что придумал швейную машинку — так, довел до ума уже существующие модели, почти что Стив Джобс позапрошлого века). Уже тогда было понятно: будущее индустрии одежды за массовым производством.

Ив Сен-Лоран

Со смекалистыми дельцами вроде Зингера вряд ли согласился бы Чарльз Фредерик Уорт, который к моменту популяризации швейных машин уже успел обзавестись собственным модным Домом и снискать славу первого кутюрье в современном понимании слова.
По идее сама суть haute couture противоречила техническим инновациям того времени, призванным увеличить объемы выпускаемой одежды за счет упрощения манипуляций. Для фабрик преимущество было очевидно: теперь на создание, скажем, платья у швеи уходил всего один час, а не десять, как раньше. Но для кутюрного модного Дома показателем качества и престижа считалась ручная работа, что, впрочем, не изменилось и по сей день — в среднем на пошив одной вещи haute couture уходит от 100
до 700 часов, и работают десятки вышивальщиц, кружевниц, золотошвеек и прочих узкопрофильных ремесленников. Тут впору вспомнить легендарное «мондриановское» платье Ива Сен-Лорана, рисунок на котором многие принимают за обычную печать
по ткани. Как бы не так! Разноцветные панели на деле оказываются хитро сшитыми между собой кусочками материи, причем исполнение настолько искусное, что догадаться о «подвохе» практически невозможно. Собственно, именно эту дихотомию ручного/машинного и ставят во главу угла организаторы выставки «Manus x Machina: Fashion
in an Age of Technology» — фокус не на всяких прогрессивных, но пока не нашедших широкого применения идеях вроде виртуальных примерочных, а на том, как высокая мода выстраивала доверительные отношения с новшествами прогресса.

По идее сама суть haute couture противоречила техническим инновациям того времени, призванным увеличить объемы выпускаемой одежды за счет упрощения манипуляций.

Примеров того, как кутюрье не моргнув глазом обращались к обеим практикам, предостаточно. Например, одно из кутюрных платьев Yves Saint Laurent 1969 года, обещанное к показу на грядущей выставке, целиком состоит из перьев — и ведь
не подумаешь, что сшито оно было преимущественно на машинке. А что насчет коллекций Эльзы Скиапарелли, где платья из натурального шелка или жакеты из сатина соседствовали с ожерельями из родоида, а сделанные вручную керамические пуговицы
в виде цирковых лошадок — с промышленными застежками-молниями?
Итальянка на добрые 30 лет предвосхитила увлечение модных дизайнеров всякими неконвенциональными материалами, зато стала свидетельницей расцвета синтетических тканей. Прежде всего нейлона — первую в истории полностью искусственно созданную материю, разработанную химиком компании DuPont Уоллесом Карозерсом. В 1940-е именно нейлону был уготован путь к славе в модной индустрии: как раз разгорелась Вторая мировая война, все ткани пускали на производство военной формы и амуниции,
и нейлон стал отличной заменой шелку. Следом пришли два новых достижения текстильной индустрии: акрил, имитирующий натуральную шерсть, и полиэстер — легкий материал, внешне похожий на шелк. Так, к окончанию Второй мировой 15% всех тканей, предназначенных для коммерческого использования, были выращены в лабораториях. Спустя два десятка лет на смену патронам традиционного haute couture – Диору, Баленсиаге, Фату, Бальману — пришло поколение новых молодых дизайнеров: смелых, дерзких и готовых к неожиданным выпадам. Что случилось с французским кутюром
в последующие годы, мы все знаем. 

Вдохновленные идеей покорения космоса, дизайнеры во главе с Андре Куррежем, Пьером Карденом и Пако Рабанном культивировали идею моды будущего и экспериментировали с последними разработками ученых, в то время выглядящими крайне футуристично. Тренчкот из ткани, предназначенной для производства парашютов? Нет проблем. Плащ, появляющийся буквально из воздуха с помощью специального спрея, распыляемого на манекен? Такую штуку предложил в 1968 году Пьер Карден — это знаменитая модель Giffo. Прозрачное виниловое платье от Бетси Джонсон, знаменитое платье из соединенных между собой металлических пластин
от Пако Рабанна, нью-йоркский бутик Paraphernalia с выставленными в витринах мини-юбками и туфлями из пластика: в ход шли любые новинки, изначально предназначенные для армейской или спортивной униформы, скафандров — словом, для чего угодно, только не для повседневной одежды. Впрочем, увлечение футуризмом сошло на нет так же стремительно, как и возникло: к концу 1960-х в моду вернулась естественность,
а дизайнеры, которые не смогли отказаться от пластиковых шляп и костюмов в духе «Пятого элемента», остались за бортом современности. Это был тот самый случай, когда технические новинки использовались, что называется, шутки ради и не несли, по сути, никакого практического смысла (на ум приходят очки Google Glass на показе Diane Von Furstenberg весна-лето 2013 или платье Сhalayan, меняющее форму под потоком воды,
из текущего сезона). И на поверку оказались не более чем художественным жестом, мимолетным трендом.

Вдохновленные идеей покорения космоса, дизайнеры во главе с Андре Куррежем, Пьером Карденом
и Пако Рабанном культивировали идею моды будущего
и экспериментировали с последними разработками ученых, в то время выглядящими крайне футуристично. 

К концу XX века, когда мир уверенно встал на рельсы постиндустриальной технической революции, модные бренды с лету подхватывали любые прогрессивные новшества: кто
не успел, тот опоздал. Разрабатываемая с конца 1980-х цифровая печать обещала стать выгодной альтернативой традиционной шелкографии и открыла дорогу «моде принтов», которая станет массовым трендом благодаря последнему прижизненному показу Александра Маккуина Plato’s Atlantis и найдет преемников в лице Мэри Катранзу, Питера Пилотто и десятка других. В 1996 году Ив Сен-Лоран и Пьер Берже положили начало отношениям модной индустрии и интернета, организовав первый в истории онлайн-показ. А дизайнеры-романтики новой волны вроде того же Маккуина и Хуссейна Чалаяна вовсю экспериментировали с хай-тек-материалами: платья из стекловолокна, хлопок, покрытый тефлоном для увеличения износостойкости, вещи, которые способны светиться в темноте, или имитирующие окружающую среду «хамелеоны» (вспомните плащ-невидимку от Viktor & Rolf в коллекции 2002 года). Возможно, эти эксперименты напоминали те, что проводили за 40 лет до этого футуристы от моды, предлагая эффектные, но не очень пригодные для обычной жизни вещи, — но лишь отчасти.
Потому что прогресс текстильной промышленности нового миллениума позволил дизайнерам делать нечто гораздо более весомое, чем туфли из пластика или бумажные платья. Например, выстригать мех настолько близко к основе, что в обращении он становился так же прост, как любая другая ткань (одними из первых эти технологии стали использовать Fendi). Или путем тончайшей автоматической лазерной резки превращать кожу в подобие кружева — такое проделывал дуэт Proenza Schouler для своей коллекции осень-зима 2013/2014.

Прогресс текстильной промышленности нового миллениума позволил дизайнерам делать нечто гораздо более весомое, чем туфли из пластика или бумажные платья. 

Принято говорить, что последние лет 10 в области fashion-дизайна не происходит никаких серьезных потрясений — мол, что-либо стóящее вы видели в последний раз
в 1990-е. Это правда лишь отчасти. Да, нам не приходится быть свидетелями создания хоть сколько-нибудь нового кроя или стиля, но все принципиальные изменения приходятся теперь на плоскость работы с тканями: обработки, внедрения дополнительных полезных функций и прочего. Известный любитель опальных цитат Карл Лагерфельд
как-то сказал: все, что может дать современная мода, — это инновационные материалы.
И будто в качестве доказательства в кутюрной коллекции Chanel осень-зима 2015/2016 показал классический твидовый жакет, частично созданный с помощью 3D-принтера — технологии, на которую сейчас делают большие ставки. Примеров использования технологии, придуманной в 1983 году Чаком Халлом, в моде предостаточно: от коллекций датчанки Айрис ван Эрпен, которая вообще была первопроходцем в этом деле, до платья, в котором Дита фон Тиз появилась на одном из мероприятий в нью-йоркском Ace Hotel,
и выпускной коллекции Данит Пелег, бывшей студентки тель-авивской Школы моды Shenkar. Перспективы 3D-печати на поле моды рисуются более чем радужные: Forbes уверяет, что в 2016 году индустрия 3D-принтинга будет оцениваться в 3,1 миллиарда долларов, а к 2020 году — в 5,2 миллиарда. Проблема в одном: пока что попытки
создать с помощью такой технологии полноценную вещь оканчиваются либо чем-то, напоминающим костюмы для сиквела «Чужого», либо платьями из сетки. На сегодня самая простая и очевидная для применения лазерной стереолитографии область — аксессуары или фурнитура: это небольшие объекты, достаточно простые в производстве, которые к тому же не обязаны быть эргономичными. С более сложными задачами успешнее других справляются разве что спортивные гиганты (конечно, кому еще первыми адаптировать к своим нуждам достижения технического прогресса!).
За примерами далеко ходить не надо: тут вам и кроссовки Nike Vapor Laser Talon
весом всего 150 граммов с «напечатанной» подошвой, и беговые бутсы New Balance, разработанные вместе с компанией 3D Systems, с подошвой из специального эластомера DuraForm® Flex TPU, и Futurecraft 3D от adidas, которые должны создаваться по снятым с вас меркам практически на ваших глазах.

Но в первую очередь в центре внимания модной индустрии сейчас «умные ткани», словно сошедшие со страниц научпоп-романа. Например, итальянская компания Grado Zero Espace разработала особую нить Cypressus LS, на 38% состоящую из волокон кипариса: соединив ее пополам с обычной хлопковой нитью, ученые получили ткань
с антибактериальными, релаксирующими и дезодорирующими свойствами, которая
не подвержена плесени. А благодаря специальному сплаву Nitinol, на 48% состоящего
из титана, Grado Zero Espace создали ткань Oricalco с эффектом памяти: рукава сшитой
из нее рубашки автоматически укорачиваются при повышении температуры воздуха. Молодой лондонский дизайнер Лорен Боукер занимается разработкой сенсорных тканей, которые угадывают настроение человека и в зависимости от этого меняют свой цвет: скажем, синий означает любопытство, желтый — счастье, красный — волнение. У Боукер большие планы: «В будущем такая технология может быть полезна при лечении депрессии или просто чтобы помогать отслеживать ваше эмоциональное состояние». Назначенные меньше года назад на пост креативных директоров Дома Courreges с полувековой историей Арно Вайлан и Себестьен Мейер и вовсе доказывают, что при определении одежды характеристика «умная» не противоречит «модной». В последней коллекции марки осень-зима 2016/2017 появились пальто, оснащенные системой подогрева, наподобие той, которую используют для автомобильных сидений, причем ничто в них
не выдает «технологичный» подтекст. Такие разработки не умножают на ноль возможности традиционных техник шитья или тканей, но словно наделяют их суперсилой. Ткани с ароматическими микрокапсулами, которые смогут заменить духи и дезодорант; одежда, которая избавит нас от необходимости пользоваться косметикой (вспомните джинсы Wrangler и Guess, увлажняющие кожу); термо- и светочувствительные краски, меняющие цвет без нашего участия; текстиль, защищающий от ультрафиолетового излучения, или кожа, выращенная в лаборатории из клеток животных, — одежда постепенно перестает служить лишь эстетическим целям, работая на улучшение качества нашей жизни. Это неудивительно: среда, в которой мы живем, становится все более агрессивной, и чувство защищенности и безопасности — определяющей ценностью.

Словом, выставка «Manus x Machina: Fashion in an Age of Technology» пришлась
ко времени: пока одни сетуют, что современные технологии погубили моду и кутюр
в частности, кураторы Метрополитен-музея показывают: говоря начистоту, модная индустрия никогда не шла поперек прогресса, потому что умение меняться — залог движения вперед. Так же как более ста лет назад швейная машинка вывела индустрию производства одежды на качественно новый уровень, последние инновации обещают
не только облегчить процесс создания вещей, но и перевести саму эту категорию
в плоскость чего-то большего, чем просто сшитые между собой куски материи.
Как говорила в интервью порталу Business of Fashion Аманда Паркес из компании Manufacture New York, занимающейся интеграцией современных технологий в моду: 

“

Одежда должна стать нашим партнером, который
будет помогать в повседневной жизни. Наша задача — понять, как мы можем использовать их (технологии) под нужды нашего тела, чтобы облегчить жизнь, общение или просто лучше понимать самих себя.

”

 В конце концов даже в коллекциях haute couture наравне с мастерицами с полувековым стажем теперь работают 3D-принтеры. А платье Dior, плиссировку на котором
по-прежнему делают с помощью допотопной деревянной конструкции, выполнено
из синтетической ткани, потому что она лучше держит форму.