Как живет Музей моды при Оксане Федоровой
В Москве уже 12 лет существует Музей моды — о котором мало кто знает. В 2017-м его передали в руки бывшей мисс Вселенная и телеведущей Оксаны Федоровой, пообещавшей «улучшить модный имидж Москвы и закрепить за ней статус мировой столицы моды». Впрочем, имидж самого музея по-прежнему оставляет желать лучшего: его команда ставит музей в один ряд с нью-йоркским Музеем Института технологии моды и парижским Музеем Гальера, но ни одной выставки сопоставимого уровня в нем пока не прошло, а об их открытиях в основном сообщает телеканал «Культура». По просьбе The Blueprint журналистки Татьяна Столяр и Маша Комарова сходили в музей, поговорили с его руководством — и остались в недоумении.
Что происходит в Музее моды?
Московский музей моды занимает четырехэтажный подъезд Гостиного Двора, куда год назад перебрался из первого подъезда: именно там в 2015 году открылся его выставочный зал с постоянной экспозицией. Посетителей встречает пустынный холл с хрустальной люстрой и уходящей ввысь широкой лестницей. Но наверх никого не пускают. «Постоянной экспозиции у нас сейчас нет, гардероба тоже», — констатируют удивленные нашему приходу смотрительница и кассирша. Осмотреть можно только выставку #BUTFLY, расположенную в том же зале, что и кассы. Ее название — сокращение от английского «бабочка»: «#BUTFLY — просто более оригинальное название, у него нет какой-то серьезной подоплеки», — объясняет руководительница выставочной программы Музея моды Полина Уханова.
Выставку составляют работы не слишком известных российских и европейских художников, от Натальи Берег, пять лет назад шумно запускавшей свой собственный beauty-кейтеринг, до польского живописца Бартоша Фрачека, проехавшего со своими выставками от Астаны до Нанкина. Все произведения, будь то обмотанные нитками рамы, пластиковые «руки Господа» или крылья Малефисенты из веток, объединены темой трансформации. Как говорит Уханова — «от состояния гнева через страх, через боль к свободе».
Работы, вошедшие в выставку #BUTFLY
Один из главных экспонатов выставки — манекен, на который накинут черный бархат и сантиметровая лента. Булавками приколоты бумажки со сводками о стандартах красоты разных эпох. Например, «Средневековье — худощавое телосложение, тонкие запястья, бледная кожа». Уханова говорит, что на протяжении всей истории человечества женщины вынуждены были подстраиваться под модные стандарты. На эту тему на выставке есть и еще она инсталляция — «зеркальные кубы», посвященные, по словам куратора, «переходному этапу 55+». «В наше время благодаря развитию здравоохранения, социально-экономических программ женщины имеют возможность все-таки не так депрессивно и гораздо более оптимистично, позитивно относиться к этому переходному этапу», — считает Уханова. Директор музея Оксана Федорова добавляет, что это специальный проект музея: «Я думаю, выставка будет интересна всем, кто интересуется современным искусством и стремится получить новый опыт».
Музей моды существует с 2007 года, но в прессе о нем стали активно писать только в 2017 году, когда Департамент культуры города Москвы неожиданно назначил его новым директором отставного майора МВД, бывшую мисс Вселенная 2002, а также дизайнера, благотворительницу и ведущую программы «Спокойной ночи, малыши!» Оксану Федорову. В кулуарах шептались об административно-силовом ресурсе Оксаны, но сама она в интервью лишь предполагала, что ее кандидатуру предложил Кибовскому ее старый знакомый — организатор Московской недели моды Александр Шумский. (На просьбу The Blueprint о комментарии Департамент культуры на момент публикации материала не ответил.) О раскрученности музея в дофедоровскую эпоху красноречивее всего говорит тот факт, что даже сама Оксана не знала о его существовании, пока ей не предложили директорское кресло.
С тех пор, по ее мнению, ситуация изменилась. «У музея самая широкая аудитория, — утверждает Оксана Федорова, — это и профессионалы из мира моды, и просто любители, ценители прекрасного, которым интересно узнать больше об истории моды, известных дизайнерах, русской моде. Музей активно участвует в проекте „Московское долголетие“, мы устраиваем показы, встречи, мастер-классы. Поскольку этот год выпал на переезд в новые помещения и перевоз фондов, мы были заняты этим. Но работа активно продолжалась. В прошлом году наш музей посетило около 20 тысяч человек».
Оксана Федорова на открытии выставки «Русский балет — мода навсегда»
Правда, во время визита The Blueprint в музей других посетителей в нем не было. В рейтинге развлечений Москвы на Tripadvisor Музей моды занимает 2426-е место из 2939. На сайте afisha.ru о музее нет ни одного отзыва, в его инстаграме всего 5347 подписчиков (для сравнения, у «Гаража», открывшегося годом позже, в 2008-м, их 186 тысяч), а большинство положительных отзывов в «Яндексе», «Гугле» и трипэдвайзоре касается выставки к 80-летию Славы Зайцева, прошедшей весной 2018 года, или низких цен на входные билеты. Оксана Федорова согласна, что музею необходимо работать с потенциальной аудиторией через СМИ — «и профильную прессу, и общественные издания для широкой аудитории». По ее словам, пресс-служба музея делает для этого все возможное: работает с соцсетями, отправляет рассылку профильным журналистам, старается приглашать на музейные события «все дружественные издания, телеканалы, радио — чтобы о выставках и работе музея узнали как можно больше людей».
Пока получается не слишком хорошо. Так, об открытии выставки #BUTFLY писало агентство Regnum и официальный сайт мэра Москвы mos.ru в обзоре событий недели, а из глянца — только российский сайт Grazia. The Blueprint поговорил с журналистами ведущих модных изданий, включая сотрудников Vogue, Glamour, Cosmopolitan, Esquire и Tatler, — и, по их словам, никто из них не получал приглашения на мероприятия музея. Журналистка и автор телеграм-канала Good mornig, Karl! Катя Федорова рассказывает, что о существовании музея и вовсе узнала курьезным образом. «Первый раз я услышала о нем в 2016 году, когда пиарщики Chanel прислали в редакцию журнала Interview, где я тогда работала, пресс-релиз со словами: «Chanel не имеет отношения к выставке I love Chanel, проходящей в Музее моды», — вспоминает Катя.
Кто формирует политику музея?
О чем именно московский Музей моды и кому он на самом деле нужен, не до конца понимает даже его руководство. Предшественник Оксаны Федоровой Игорь Корнилов, одновременно руководивший музеем живописца Тропинина, сетовал, что первые восемь лет музей существовал номинально — даже без выставочных площадей. Миссию музея он называл «локальной»: «Показать историю моды в контексте художественной жизни России на примере Москвы». Придя ему на смену, Оксана Федорова посчитала, что музею необходима модернизация — но тогда, в 2017 году, в интервью главреду журнала SNC Наталии Архангельской сообщила: концепция только формируется. Так же Федорова отвечает и в 2019 году на вопрос The Blueprint о том, когда в Музее моды откроется основная экспозиция и что в ней будет.
За содержательную часть в Музее моды официально отвечает Полина Уханова, ранее работавшая у Игоря Корнилова в Музее Тропинина. В интервью онлайн-изданию «Понедельник» она называла себя единственным в России специалистом по семиотике моды (этой темой, в частности, занимается кафедра семиотики и общей теории искусства факультета искусств МГУ, в числе специалистов которой Ухановой нет).
«Мы государственный музей, и у нас есть определенная программа, которую мы каким-то образом должны соблюдать, — объясняет Полина Уханова The Blueprint. — Существует такое понятие, как государственное задание Российской Федерации. Например, если у нас Год театра, то было бы странно не сделать выставку, посвященную так или иначе театру или балету».
Действительно, 20 ноября в музее стартовала выставка «Русский балет — мода навсегда», разместившаяся в двух залах и в основном составленная из архивов Андриса Лиепы и народного артиста Татарстана Айдара Ахметова. Правда, открылась она почему-то почти под занавес Года театра, о котором было известно еще весной 2018-го, а ее куратором стал «эксперт по антиквариату», основатель «авторского дизайн-бюро художественного интерьера» и обозреватель журнала Elite Interior Юрий Мальцев.
Уханова уточняет, что определенная свобода в выборе тем у музея все же есть. Так, выставка #BUTFLY является частью параллельной программы Восьмой Московской международной биеннале современного искусства, с идеей которой к музею пришла живущая в Майами куратор и поэтесса Дарья Русакова. О репутационных проблемах биеннале — оказавшейся накануне открытия в эпицентре художественного и финансового скандала — в музее, кажется, не слышали. Полина Уханова объясняет появление выставки тем, что «на данный момент в российском пространстве нет ничего круче Московской международной биеннале» и что за проект, включенный в ее программу, точно не стыдно: «Мы ориентируемся на то, что имеет какой-то международный резонанс и включено в какую-то международную программу современного искусства».
Так ли это? Куратор галереи «Ходынка» и некоммерческого фонда поддержки современного искусства Cosmoscow, лауреат главной государственной премии современного искусства «Инновация» 2017 в номинации «Куратор года» Александр Буренков говорит, что не комментирует проекты, которые не видел лично, — но в данном случае достаточно взгляда на фотоотчет и пресс-релиз. «Имена художников неизвестны, а текст изобилует псевдоискусствоведческим словоблудием: «инверсионными арт-объектами», «концептуальным эклектизмом», «3D-видеоартом, — говорит Буренков. — Кто все эти художники, участвующие в выставке Музея моды, и по какому принципу все они оказались в одном месте?» По его оценке, эти работы больше напоминают смотры работ любителей рукоделия и аутсайдер-арт-художников, вяжущих картины на эзотерические темы и изображающих трансформации человеческого духа с помощью потоков космической энергии. «Московская биеннале, полностью дискредитировавшая себя как культурный проект, к сожалению, к событиям параллельной программы не предъявила тоже совершенно никаких критериев отбора», — резюмирует Буренков.
Может быть, не успевая угнаться за временем, музей хотя бы выполняет образовательную функцию? Ведь, как объясняет историк моды и шеф-редактор журнала «Теория моды» Людмила Алябьева, многие музеи моды связаны со школами дизайна. «Возьмите FIT или даже Музей моды в Антверпене, — приводит пример Алябьева. — С одной стороны, была Королевская академия моды, с другой — музей». Действительно, у московского музея такие амбиции тоже есть. Так, весной 2019 года здесь прошел очередной всероссийский конкурс «Молодой кутюрье 2019»: школьники и студенты боролись за возможность выставить свои работы в стенах музея, а также соревновались за главный приз, о котором организаторы рассказывали так: «Сюрприз! Финалисты получат в качестве приза манекены. Ведь у каждого крутого дизайнера должен быть манекен-муза». Музами дизайнеров нередко были манекенщики и манекенщицы, стоит ли удивляться музе-манекену?
«В рамках этого конкурса начинающие модельеры получают возможность представить свои коллекции и образы, рассказать о своем творчестве, найти единомышленников, — рассказывает Оксана Федорова. — Для активного развития нашей моде необходимо формирование устойчивой системы взаимодействия изготовителей и поставщиков тканей, дизайн-бюро и системы сбыта, чтобы модная одежда российских дизайнеров была конкурентоспособной и по цене, и по качеству». Об этих проблемах российской моды говорят не первый год; как именно участие в конкурсе поможет финалистам их решить, пока непонятно. Зато далеко искать единомышленников не пришлось: все призовые места на «Молодом кутюрье 2019» заняли студенты факультета дизайна Института экономики и культуры.
Уже состоявшихся современных российских дизайнеров, по словам Ухановой, Музей моды тоже не игнорирует — и стремится пополнять фонд их вещами. Правда, назвать их имена руководитель выставочного отдела не берется, поясняя, что это не входит в ее компетенцию: «У нас есть фондовый отдел. Я не уверена, что я могу говорить об этом в настоящий момент, до того, как это внесено в государственный каталог».
Как живут другие музеи моды?
Как правило — сильно лучше, хотя единого рецепта успеха не существует. Куратор и доцент кафедры семиотики и общей теории искусства МГУ Ксения Трушина считает, что музеям важно показывать моду как явление культуры, а не как предметы декоративно-прикладного искусства. Идеальным примером она называет музей при Институте моды и технологий в Нью-Йорке тех времен, когда его возглавляли Харольд Кода и Ричард Мартин. «Их политика заключалась в том, чтобы показывать важные для истории вещи и объяснять, как они влияли на общественное сознание, а не зацикливаться на известных именах и «моде как искусстве», — объясняет Трушина.
Экспозиция музея Института технологии моды
По мнению большинства экспертов, определяющей фигурой все-таки является глава музея. «Чаще всего директора музеев моды — это ее исследователи, — напоминает Людмила Алябьева. — Например, главный куратор и директор Музея костюма при нью-йоркском FIT — Валери Стил. Она главный теоретик моды всех времен и народов. В Музее моды в Антверпене директор Каат Дебо — тоже исследовательница, сделавшая одну из первых выставок о Мартине Маржеле. Недавно в Музей Гальера пришла Мирен Арзаллуз, которая много лет работала в Музее Баленсиаги и взращена в этой среде. Выставка моды — это не про то, как надеть платья на манекены. Это концептуальная работа, которая требует множества специальных знаний».
О том, как сделать выдающуюся выставку, The Blueprint рассказывает бывшая российская супермодель и коллекционер моды Татьяна Сорокко, живущая в Сан-Франциско. Вещи из ее собрания одалживали многие американские музеи, включая The Met: «Мне нравятся выставки, в которых мода соединяется с искусством, — говорит Сорокко. — Например, Dior: From Paris to the World в Денверском музее совместила искусство из местной коллекции с работами Диора, которые были им вдохновлены или сделаны под его влиянием». Она вспоминает и выставку Жан-Поля Готье Pain Couture («Хлебный кутюр»), которая прошла 15 лет назад в Фонде Cartier в Париже. «Вся его одежда была испечена из хлеба. На три месяца, пока работала экспозиция, в этом районе на Левом берегу все булочные, кроме булочной на нижнем этаже музея, были закрыты. Когда ты заходил, то все здание пахло свежеиспеченным хлебом. Этот же фонд делал выставку Issey Miyake, Making Things. Одежду дизайнера разложили, сверху бросили петарды и подожгли. Получился перформанс, а после его завершения одежду можно было купить».
Выставка Pain Couture by Jean Paul Gaultier в фонде Cartier, 2004
Фото:Стефано Пандини.
Выставка Dior: From Paris to the World в Денверском художественном музее, 2018
Выставка Issey Miyake, Making Things в фонде Cartier, 1998
Выставка Dior: From Paris to the World в Денверском художественном музее, 2018
Справедливости ради надо сказать, что все эти музеи — от лондонского V&A и нью-йоркских FIT и Met до Музея моды в Бате и Института костюма Киото — находятся в разных весовых категориях с московским: в их распоряжении порой десятки тысяч единиц хранения и связи с лучшими домами моды, которые делятся своими архивами для выставок. В коллекции Московского музея моды же около двух тысяч экспонатов, в числе которых Оксана Федорова выделяет кутюрные наряды работы Чарльза Уорта и платье Redfern XIX века.
Выставка Issey Miyake, Making Things в фонде Cartier, 1998
А вот постоянных экспозиций действительно мало и в мировых музеях. Вскоре, например, ее должны представить в парижском Гальера, закрытом на реконструкцию до конца 2019 года (в музее обещают для этого в два раза увеличить выставочное пространство). «Большинство мировых музеев моды чаще делают временные выставки из-за специфических особенностей экспонирования костюма, — объясняет Ксения Трушина. — Текстиль очень чувствителен к свету и влажности, поэтому ни один музейщик не даст без перерыва выставлять по-настоящему ценную вещь дольше, чем на несколько месяцев». Впрочем, Ксения считает, что с учетом современных технологий про моду в выставочном формате можно рассказать вообще без использования предметов одежды — и все равно получится интересно.
С ней согласна и Людмила Алябьева: «Делать классные выставки можно, и не обладая невероятными экспонатами. Если у тебя есть классная история, которую ты можешь рассказать, то не важно, чем ты ограничен». Она приводит в пример выставку в Красноярске на ярмарке книжной культуры, которую курировала. «Мы сделали выставку про одежду и про людей: речь шла не о вещах модных дизайнеров: платья были без громких имен, — рассказывает Алябьева. — Это были вещи, которые люди сами шили, вязали или покупали. Идея выставки была в том, что, рассказывая историю вещей, люди рассказывали и о своей жизни, и о жизни своей страны».
Выставка Pink: The History of a Punk, Pretty, Powerful Color в Музее Института технологии моды, 2018
Выставка The Corset: Fashioning the Body в Музее Института технологии моды, 2000
Есть ли выход?
Музеи моды — болезненная тема и для нашего города, и для России в целом, считает Алябьева. Она говорит, что разговоры о необходимости музея моды велись давно, но и теперь, когда он наконец появился, «все складывается довольно сложно». «На Западе люди поняли, что моду надо собирать и сохранять на таком же уровне, как и современное искусство, — добавляет Татьяна Сорокко. Она напоминает, что Метрополитен-музей организовал Институт костюма и начал системно собирать моду в 1946 году, и сейчас западные музеи понимают, что мода для современного человека может быть столь же интересна, как и искусство. По словам Сорокко, модные выставки-блокбастеры сейчас в Америке собирают не меньше, а то и больше посетителей, чем ретроспективы Пикассо или Джексона Поллока: «Выставку Маккуина в МЕТ посетило 650 тысяч человек!» С ней согласна и Людмила Алябьева. «Модные выставки сейчас очень востребованы, они привели в музей тех людей, кто, может быть, обычно туда не ходит. Это вполне такая общекультурная история — не только для студентов-дизайнеров, это история про всех нас».
Все эксперты соглашаются, что России необходим музей моды с хорошей, регулярно пополняемой коллекцией и правильной стратегией ее продвижения. Да, добавляют они, достойные собрания есть у Эрмитажа, Русского музея и Кремля, но это в первую очередь исторический костюм (хотя Эрмитаж успешно работает в пополнении коллекции современной моды). «Мода существует всегда, в любых исторических обстоятельствах, это и интересно показывать. И конечно, выводить на первый план свою национальную уникальность, а у нас есть чем гордиться. Русские оказали существенное влияние на моду, особенно в ХХ веке», — говорит Трушина. Не менее важно видеть — и показывать — моду как часть не только прошлого, но и настоящего. Как говорил в интервью журналу Contributor директор Музея Гальера и один из самых востребованных кураторов моды Оливье Сайяр, коллекционирование моды — всегда про современность. Да, чтобы осмыслить моду, нужно отступить на шаг, выдержать дистанцию, но в то же время не упустить сам момент ее создания.
