Не просто модели недели 

ФОТО:
LAUNCHMETRICS SPOTLIGHT, АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ

Сезон осень-зима 2024/2025 выдался богатым не только на дизайнерские дебюты, но и на выходы российских моделей. Для кого-то — как для Иларии Назаровой и Пелагеи Нецветаевой-Долгалевой — шоу в Милане и Париже стали первыми, для кого-то — как для Марии Скоковой — очередным подтверждением давно теплых отношений с большим брендом. Алене Важениной удалось поймать всех трех подопечных агентства Avant и расспросить о мелочах жизни и вечном.

1

Мария Скокова 

Юбилейное шоу Николя Жескьера, прошедшее в рамках сезона Fall 2024, — для петербурженки Марии Скоковой стало 26-м по счету для Louis Vuitton. 23-летняя модель эксклюзивно сотрудничает с домом почти девять лет — два из них полноценно живет в Париже и ежедневно ходит в LV «как офисный сотрудник»: участвует во всевозможных съемках, примерках и встречах чуть ли не всех существующих отделов сразу. До многолетнего контракта с французским брендом Мария успела эксклюзивно пройтись для Prada, в России же начинала с Moscow Fashion Week — модельные данные Маши заметили в соцсетях, когда та оставила комментарий в фан-паблике актера Тома Хиддлстона. В свободное время девушка рисует (любит Ван Гога, Шиле, Эрика Тора Сандберга), читает Шекспира и Фрэнка Герберта, вяжет шарфы и выбирает для креативного директора LV идеальную водку.

— Как думаешь, чем ты так крепко зацепила Николя?

— Я много думала об этом. Мне кажется, что просто так идеально сложилась жизнь. Что я своевременно попала в какую-то нишу, что мы просто поймали с ним одну волну. В нашу первую встречу — мне было лет 14-15 — я просто упала с каблуков, мы начали смеяться, нам просто было весело. А потом я стала, по сути, расти в этом доме, развиваться вместе с ним.

— А чем Николя зацепил тебя?

— Я была на кастингах многих дизайнеров — не буду называть имена, — но такое персональное отношение к моделям есть только у него. Он не просто запомнит твое имя, но какие-то твои приколы, увлечения. Ему действительно интересно говорить с тобой как с человеком. Ты приходишь в офис, а он: «Привет, Маша! Как прошли твои выходные? Я видел, что ты ездила туда-то». То есть он следит за своими моделями, как за близкими людьми. В то время как многие дизайнеры поддерживают с моделями чисто рабочие отношения.

— Говоря о человечном отношении к моделям, ты как-то рассказывала, что сильно тряслась перед своим первым заграничным показом, Prada, и Миучча лично подошла тебя успокоить и подбодрить.

— Да, было очень страшно! С Миуччей мне бы тоже хотелось еще посотрудничать. Очень нравится то, что она делает. Prada и Miu Miu никогда не выходят из моды, даже опережают ее. И эти бренды везде уважают. То есть если ты придешь на шоу Louis Vuitton в Prada, все отнесутся к этому уважительно. И мне очень нравится эстетика Prada. Вот недавно у меня опять появилась новая сумка. И еще обожаю moto boots Miu Miu.

— А еще ты говорила, что у тебя сильно завышены требования к одежде из-за работ, собственно, Николя Жескьера.

— Да, мне кажется, что многие дизайнеры, работая с женской одеждой, просто максимизируют женскую фигуру, понимаешь? То есть делают упор на сексуальность, на округлые формы и так далее. Все становится каким-то карикатурным. А у Николя одежда не соотносится с гендером, у него нет стереотипов. Он просто работает с теми формами, которые кажутся ему интересными. Последняя коллекция Fall 2024 была, по сути, ретроспективой всех его предыдущих линий — неудивительно, что многие сочли ее самой-самой крутой. До этого самым памятным показом для меня был Cruise 2018, который прошел в Киото.

— То есть твой гардероб сейчас состоит из Louis Vuitton, Prada, Miu Miu...

— И Celine. Обожаю тоже. Это, очевидно, не суперкреативный дизайн. Но мне очень нравится история, которую Эди Слиман продает. Он же еще и фотограф — долгое время снимал в Лондоне рок-исполнителей, это его очень сильно вдохновляет. И его синематографичные кампейны всегда подсвечивают индивидуальность моделей. Мне всегда нравится, когда люди хотят от моделей чего-то большего, чем просто чтобы они стояли позировали. В его шикарных фотографиях всегда есть харизма.

— Ты же тоже изучала фотографию, когда училась в Британке? [Британская высшая школа дизайна в Москве]

— Да, там было все — и фотография, и дизайн... И тогда мне был интересен именно дизайн, а до этого я очень долго занималась фотографией в школе. Из Британки после года учебы пришлось уйти, потому что было очень много работы. Что, конечно же, глупо говорить, потому что, кто хочет, тот всегда сможет [найти возможность учиться]. Но совмещать правда было сложно — нужно было готовить всякие проекты, оставаться после занятий. На самом деле многие профессионалы в фотографии, в дизайне не заканчивали университетов. Тот же Николя — он учился всему сам и на стажировках.

— А еще между кастингами ты открыла в себе художественный талант. Какое место в твоей жизни сейчас занимает рисунок?

— Я думаю, что второе. Сейчас я больше рисую на iPad, и у меня закралась идея сделать небольшую книгу с зарисовками — о будущем, потому что мне нравится стиль фэнтези. Это связано не только с тем, что я толкиенистка. В последнее время меня увлекает «Дюна». Я прочла уже две книги, а теперь читаю «Дети Дюны» — шикарная книга. Но на первом месте у меня сейчас вязание. В основном я вяжу шарфы в духе 1990-х.

— Показывала ли ты их Николя, как когда-то свои рисунки?

— Ему, кстати, очень сильно понравилось, что я вяжу. Как-то мы готовили новую коллекцию, и был день, когда я как раз сидела над шарфом. Он подошел, начал трогать, такой: «У, круто!» А потом в этой коллекции появились шарфы — тоже большие такие, очень длинные, но намного толще, чем мои. Они [дизайнерская команда LV] вдохновляются буквально всем, причем зачастую, мне кажется, неосознанно. Я иногда могу увидеть в коллекции какие-то вещи, которые, допустим, я когда-то носила на протяжении долгого времени. Может быть, я просто надумываю, но иногда замечаю такие пересечения. К юбилейному шоу я связала подарки правой руке Николя Флорану и стилисту бренда Мари-Амели Сове. Только не самому Николя — я знаю, что он шарфы не носит.

— Ему связала носки? 

— Он, как я поняла, очень любит саке и водку. Так что я подарила ему водку, которую контрабандой привезла из России с помощью папы. По-моему, называется “Царская”, там золотые всякие пайетки плавают. Мне хотелось что-то шикарное. Думаю, что он оценил. Я кропотливо все упаковала и украсила японскими атрибутами. 

2

Илария Назарова

Москвичке Иларии Назаровой — 17 лет. До того как стать моделью, она метала копье, состояла в юношеском олимпийском резерве по легкой атлетике и слушала "Пошлую Молли«‎. На кастинги в Европу начала ездить четыре сезона назад (одновременно с этим снималась для российских брендов Kalmanovich и Limé) — дебютным же для нее стал осень-зима 2024/2025. Илария сделала сразу три миланских показа: Tom Ford, куда ее утвердил лично Пьерджорджо Дель Моро (после шоу легендарный кастинг-директор наградил ее «Браво!»), Sportmax и Dolce & Gabbana. Теперь девушка готовится сдавать ЕГЭ (английский и обществознание), а через год-другой думает получить образование в моде: хочет стать стилистом. Университет выберет непременно в Милане или Париже, чтобы, во-первых, «диплом котировался в мире», а во-вторых, чтобы быть поближе к модельным кастингам, местным ароматным булочным, лучшим винтажкам, а иногда и модным вечеринкам с безалкогольным шампанским.

— У вас с Tom Ford случился прямо супермэтч — кажется, он тебе близок по духу. До участия в показе ты интересовалась брендом? 

— По эстетике он мне очень близок, правда, и я очень довольна, что мой подиумный дебют случился именно с ним. И Питер Хокинс [новый креативный директор дома] тоже очень милый парень. Забавная история — по прилете в Милан я очень серьезно заболела ОРВИ. Мне было очень плохо, но я сказала, что умру, но пройдусь! Я долго этого ждала, ведь до этого были сезоны, когда я не делала ни одного шоу. Приходила в агентство, рыдала, были периоды депрессий. Поэтому температурой под 40 меня было не сломить — на показе я была очень горячая! 

— Учитывая, что дальше был Dolce & Gabbana — смоки, алые губы, сетчатая вуаль — сезон у тебя вышел горячим во всех смыслах. А тебе вообще важно, чтобы ты совпадала с брендом эстетически и идеологически? 

— Это сложный вопрос. Мне интересно пообщаться и поработать со всеми дизайнерами, узнать их видение. Но если это бренд полностью закэнселен, и у него плохая репутация, то, наверное, не стоит — в первую очередь, для своего собственного имиджа. Хотя я не сторонник всех этих «отмен»‎, которые сейчас происходят. Насколько я помню, Dolce & Gabbana же тоже кэнсилили. 

— К слову, о культуре отмены. Чувствуешь ли ты, что к российским моделям в Европе сейчас относятся как-то настороженно? 

— Нет, такого вообще нет. Может быть, было сразу после начала [СВО] — я слышала от других моделей, что да, бренды побаивались брать кого-то из России. Но сейчас все окей. При этом, когда я приезжала на кастинги в начале 2023 года, мне советовали скрывать свою национальность и говорить, что я из Америки. Я не послушалась и считаю, что это бред. Если бренд не хочет брать русских, это как раз-таки одна из причин, почему я не захочу работать с ним сама. Не любить человека просто из-за его национальности — это какой-то пережиток прошлого, какое-то средневековье. 

— Я посталкерила тебя в инстаграме — в журналистике это называется «подготовиться к интервью»‎ — и заметила, что еще недавно ты была русой, даже с рыжиной, длинноволосой. Как ты решилась стать брюнеткой с вулфкатом?

— Мне посоветовала Оля Дунина, visual-директор Limé. Моя модельная карьера вообще началась с Limé — бренд стал моим первым постоянным клиентом. Так вот, после того, как я постриглась и покрасилась — это было в сентябре 2023, Денис Мосияш [стилист парикмахерской «Культура»] сделал мне такую рваную, гранжевую немножко историю — у меня сразу стало много работы. До этого как-то не особо шло. Мне даже в агентстве в Париже сказали, что я очень поменялась — не только внешне. И вот новый сезон залетел. Кажется, сейчас модели, у которых просто длинные волосы и нет каких-то интересных причесок или оттенков, не особо востребованы.

— Да, а еще я вижу, что крупные модные дома — например, Prada — стали активно звать моделей с татуировками, причем очень характерными, заметными. Про твою карьеру — мне, кстати, показалось, — ты очень рано начала заниматься моделингом, потому что нашла видео на ютьюбе, где ты 9-летняя, в футболочке с единорогом, проходишь какой-то кастинг.

— Это был кастинг в рекламу шоколадной пасты! И это была моя инициатива. Маленькая, я хотела быть актрисой. Меня отдали в какую-то школу актерского мастерства. И я даже успела сняться для «Карусели» в паре детских проектов. Я думаю, кстати, что моделинг — это тоже во многом про актерское мастерство. Просто ты либо запечатляешь эмоцию в моменте, для фотографии, либо отыгрываешь ее какое-то продолжительное время для видео. Но в любом случае ты играешь.

— С шоколадной пастой отношения в итоге не сложились?

— Почему-то нет. Хотя, постойте, с шоколадной пастой у меня как раз отношения прекрасные!

— То есть миф, что все модели как одна на жестких диетах, это все-таки миф?

— К сожалению, не совсем. Я была очень удивлена, когда приехала в модельные апартаменты в Милан и увидела, как девочки питаются. Два листика себе на тарелку кладут, и это их ужин. Я поесть люблю и их не понимаю. Но, наверное, у каждой третьей модели прослеживается РПП. Это действительно очень большая проблема. Я бы хотела ее как-то решать, помогать девочкам с этого соскочить. Пыталась объяснить одной, что есть по две горошины — вредно, что можно быть в отличной форме, питаясь правильно. Но это очень сложно — у них у всех же какой-то блок стоит.

— Я замечаю, вы вообще там все поддерживаете друг друга. Тогда развенчай другой миф: дружба в модной индустрии таки существует?

— Честно, мне кажется, нет. Я думаю, что модная индустрия — она вся про лицемерие. На кастингах все улыбаются во все зубы, спрашивают «Hi, how are you?», говорят «Nice to meet you» — а потом сливают. Конечно, иногда мы, модели, поддерживаем друг друга, но глобально в fashion-индустрии, мне кажется, дружбы нет. Это все связи ради связей. Но я веселюсь. Это же психология. Ты пытаешься найти правильный подход к людям, правильно улыбнуться какому-нибудь кастинг-директору, правильно посмотреть ему в глаза. Это все очень интересно.

— То есть ты продолжаешь свою актерскую карьеру, я поняла тебя. Не одиноко при таком раскладе?

— Чувства одиночества нет, у меня за границей всегда есть какие-то знакомые. Хотя весь последний сезон я просидела дома, пыталась вылечиться, не успела посмотреть Милан. А так, если я здорова, сильна, я всегда иду гулять, потому что мне очень нравится эстетика Европы. Когда ты гуляешь по этим улочкам и пахнет булочными. Еще я шмотница, люблю погулять по магазинам одежды, купить себе что-нибудь. Из последних моих покупок — брелок Vivienne Westwood в форме члена за 200 евро. Но обычно я одеваюсь в винтажных магазинах. Откопать классную одежду в винтажке — это не просто прийти в магазин, где тебе все разложено красиво. Есть в этом какой-то азарт. Нужно перерыть кучу мусора, чтобы найти алмаз. Потом носишь его и думаешь: «Боже, как же круто!»

3

Пелагея Нецветаева-Долгалева

О Пелагее Нецветаевой-Долгалевой мы рассказывали в числе участников списка The Blueprint 100. Выпускница Московской государственной академии хореографии, артистка балета Большого театра (там ее знают как Полину) и настоящая находка Avant, сделавшая сразу три парижских показа осень-зима 2024/2025: Valentino (где девушка закрыла шоу), а также Chanel и Miu Miu.

— Сегодня четверг, а значит, ты прежде всего балерина, а потом уже модель. Как сейчас выглядит твой рабочий день в театре?

— Сегодня я только прилетела с гастролей — вчера танцевала в Уфе. Сразу же на класс, потом на репетицию, потом на следующую репетицию. Сейчас у меня перерыв, а вечером я иду смотреть спектакль — балет «Зимняя сказка», — потому что он уходит из России. Я считаю, иногда становиться зрителем просто необходимо — особенно в первые годы пребывания в театре. Артисту нужна насмотренность. Видно, когда человек на сцене насмотренный, а когда — нет. Поэтому да, я люблю ходить на спектакли и смотреть, вдохновляться, иногда, может быть, подмечать какие-то ошибки, чтобы в будущем не совершать их самой.

— Насыщенно! И при этом свой единственный выходной ты теперь посвящаешь моделингу. Сейчас, когда недели моды закончились, много работы по этой части?

— Пока на самом деле нет. Но я думаю, это затишье перед бурей. Кажется, после недель моды мои агенты решили дать мне немножко выдохнуть — в любом случае для меня это была большая нагрузка. Несколько выходных я летала туда-обратно [имеется в виду в Милан, Париж и обратно, в Москву]. После показов Miu Miu и Chanel [которые проходили в один день] я сразу же улетала домой, потому что у меня, опять же на следующий день, был спектакль и репетиции.

— Ну то есть иногда ты все-таки отдыхаешь. Я просто прочитала твое интервью в журнале «Балет», и ты там звучишь как суперзаядлый трудоголик. Сделала вывод, что work life balance — не твоя история.

— На самом деле так и есть, потому что, если я не репетирую в театре — хотя обычно я целый день репетирую в театре, как и было сейчас, — я либо иду дальше заниматься сама, отрабатываю что-то, либо еду домой и шью на машинке юбочки.

— Как думаешь, такую работоспособность тебе в академии привили? Все-таки тебя не просто так называют одной из лучших выпускниц.

— На самом деле, я думаю, это все мои родители, потому что мой папа — чемпион мира по скалолазанию. Наверное, это он во мне воспитал такой боевой дух — он всегда говорил, что балету, как и спорту, нужно просто посвящать жизнь, нельзя отдыхать, иначе сразу все сбивается. И я считаю, что результаты только так и достигаются: нужно работать-работать. Ну и, естественно, моя мама, балерина Большого театра [теперь театральный художник по костюмам. — Прим. ред.], тоже прекрасно все это знает и с детства мне прививает.

— Агенту «Аванта»‎ Лилии, которая к тебе подошла в Большом, ты представила маму как своего руководителя. Это правда так?

— Когда ты выпускаешься из академии, к тебе приковано очень много внимания. Мне уже тогда предлагали просто кучу съемок. И мама сказала: «Ты можешь попасть куда-то не в те руки, поэтому всегда говори, что у тебя есть свой менеджер, и пусть они связываются с ним». Ну, собственно говоря, ко мне подошел какой-то незнакомый человек, что-то мне предложил, я его перенаправила. Теперь я уже отправляю всех к Лиле. Но если это что-то балетное, то да, по-прежнему — к маме. Говорю: «Менеджер, извините». Мама очень рада [моему новому увлечению]. У меня вообще огромная семья. И они все смотрели прямые трансляции показов, ждали их. Потом все плакали, отправляли мне видеореакции. Папа вообще в восторге — из всех шоу ему больше всего понравилось Miu Miu. А маме Valentino.

— Расскажи про Valentino. Подиумный дебют — сразу закрывающий образ и такой чувственный, с прозрачной накидкой. Как это было?

— В тот день я станцевала спектакль, села на самолет, потом пересела на мотоцикл, доехала до агентства Valentino. Там меня посмотрели и сказали: «Через три часа у тебя шоу»! Сразу же надели на меня платье. Прозрачное — но я не из тех людей, которые чего-то боятся и стесняются, потому что всегда работаю на публику. Есть же балеты, где люди танцуют абсолютно без верха. Конечно, я понимала, что все мое руководство, весь театр это увидит. Но жизнь одна. Я захотела провести эту неделю так, сделала это и ни о чем пожалела.

— А с Пьерпаоло Пиччоли ты успела пообщаться?

— Мы немножечко пообщались, когда ехали в такси на шоу. Он спросил, хотела бы я танцевать в Гранд-опера. Я сказала, что нет. Это безусловно просто прекрасный театр, и танцевать там — мечта многих. Так же, как и танцевать здесь, в Большом театре. Но там абсолютно другая техника. Там уклон на мелкие движения, очень быстрые. Больше для маленьких, юрких балерин. А я очень высокая. И к тому же у нас больше уклон на широкие движения. Так что я думаю, я бы не справилась в Гранд-опера.

— Какой из показов тебе больше всего понравился самой?

— На показе Chanel я просто была, мне кажется, в каком-то забытьи. Попасть на это шоу, вообще надеть эту одежду, эти украшения, взять в руки эту сумку — было моей мечтой. Шанель же очень тесно связана с балетом — я очень много книг читала об этом. Она работала с Дягилевым, шила костюмы для артистов балета, для балета «Голубой экспресс», например. Ну и еще это просто тот стиль одежды, которого я стараюсь придерживаться в жизни.

— Ты же тоже в какой-то степени дизайнер — я про твои юбочки. Кто тебя научил шить, мама?

— У мамы своя мастерская, да, она шьет костюмы. Я часто наблюдала, как она шьет, рисует эскизы, помогала ей. В один момент сказала, что тоже хочу машинку, и попросила принести мне из мастерской. И вот сейчас, помимо того что шью юбочки для себя и для своих коллег, общаюсь с девушкой-дизайнером, которая написала мне в инстаграме. У нее есть небольшая задумка для совместной работы — в общем, намечается что-то интересное.

— После выпуска ты говорила, что хотела бы получить высшее образование.

— Да, и сейчас учусь на педагога в своей же академии. Просто на высшем. Но, конечно, не всегда получается. На самом деле я задумываюсь о том, чтобы потом пойти на какой-нибудь дизайнерский факультет. Просто там нужно очень много времени и труда, а у меня пока что нет ни времени, ни сил дополнительных.

— О чем ты сейчас мечтаешь?

— Со мной за этот год уже столько всего произошло — я считаю, что и этого была не достойна. Просить что-то еще — это уже сверх.