Тянуть золотые жилы

«В начале ничего не будет просто. Все до слез», — написала основательница Letters and Stones Наталия Архангельская, подводя итоги первого полугодия в ювелирном бизнесе. Ее боль публично разделили в том числе многоопытные коллеги вроде основателя Anima Михаила Барышникова. Повышение цен на золото и цветные камни, усиление государственного надзора и рост налогов, из-за которых ювелиры предсказывали повальное закрытие предприятий, — быть ювелиром в России 2025 кажется уделом безрассудных романтиков. Вместе с Ниной Спиридоновой («Ъ») мы попытались понять, как обстоят дела с ювелирным бизнесом на самом деле. Спойлер: неприятные предсказания сбылись, но есть и проблески успеха, и отдельные бриллианты.

Безумству храбрых

«Выживают только сумасшедшие, — емко описывает актуальную ситуацию в ювелирной индустрии Владимир Маркин, основатель Markin Fine Jewellery. Его бренд существует с 2010 года, а сам Владимир в ювелирном деле с 1997-го. — Это фанатики ну или те, у кого есть параллельный бизнес, который кормит. Я, скорее, сумасшедший: мой путь и способ — упорство». Во втором из озвученных Маркиным лагерей — Наталия Архангельская. Запуск ее бренда Letters and Stones стал одним из самых заметных в 2024 году. «Мне хотелось запустить свой бренд, и я была готова к сложностям и к тому, что не разбогатею на этом, — говорит Наталия. — Была готова делать его для удовольствия с ожиданием, что буду в небольшой, не принципиальной для меня прибыли. Так и получилось: бренд приносит симпатичные деньги, не жалуюсь, но они остаются на счету ООО. Я живу на средства от другого своего бизнеса — Telegram-канала “Антиглянец”». А вот ее ожиданию «делать ювелирный бренд для удовольствия», очевидно, пришлось столкнуться с суровой реальностью. «Это можно делать только по любви», — заключает Архангельская.

Скепсис Наташи и иронию Владимира подтверждает выпущенное год назад исследование индустрии, которое провели основатель 10.GRAN Иван Тенгран и иследователь-консультант Ира Неймлес. Согласно ему — а точнее, официальным данным, которыми оно оперирует, — за 2023 год закрылось 20% ювелирных предприятий. Меж тем озвученная государством статистика — правда, уже за прошлый год — куда более оптимистична. В самом свежем сборнике «Социально-экономическое положение России» за период с января по ноябрь 2024 года приводятся данные, согласно которым ювелирное производство в целом показывает рост на 142,1% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Так все-таки больной скорее жив или мертв? И если жив, то почем ему эта жизнь обходится?

Золотое дно

рост стоимости золота 

нобярь 2024

Пока рубль падает, золото растет: базовый драгоценный металл на Лондонской бирже демонстрирует абсолютный ценовой максимум. С января по ноябрь 2024 года золото подорожало на 42% — до 8511 рублей за грамм (в январе 2025-го цена и вовсе колеблется в районе 8650 рублей), — а за последние десять лет — почти вшестеро. Цены на бриллианты просели, как и цены на лабораторные камни, но в пересчете на российские рубли это снижение несущественно. А вот стоимость популярных натуральных камней, цветных прежде всего, возросла. И как подчеркивает основатель бренда Сluev Илья Клюев, «значительно». Для России — во многом потому, что затруднился и подорожал импорт (многие цветные драгоценные камни у нас просто не добывают): удлинились и усложнились логистические цепочки, по словам Лизы Борзуновой, основательницы бренда Liza Borzaya, расходы на логистику в ее компании увеличились вдвое. Ситуацию усложняет и то, что огромная часть банков в странах, традиционно экспортирующих драгоценные и полудрагоценные камни, отказывается принимать платежи от российских банков (Сluev теперь проводит платежи через Киргизию). Но хуже всего дела обстоят с пошлинами на ввоз, говорит основательница Mendelevich Надежда Менделевич. «Государство не дает ювелирам специальные условия, в итоге все изначально хорошие по меркам ювелирного дела камни на территории РФ для финального клиента начинают стоить в три раза дороже, чем, например, в Дубае». Почти два года назад ее компания свела к минимуму работу с рубинами и синими сапфирами.

октябрь 2024

сентябрь
2024

август
2024

июль 2024

июнь 2024

май 2024

апрель 2024

март 2024

февраль 2024

январь 2024

2011

Государство не дает ювелирам специальные условия, в итоге все изначально хорошие по меркам ювелирного дела камни на территории РФ для финального клиента начинают стоить в три раза дороже, чем, например, в Дубае

Надежда Менделевич, основательница Mendelevich 

«Синие сапфиры, колумбийские изумруды, турмалины параиба — просто какое-то сумасшествие, — подтверждает Клюев, который теперь предпочитает возить камни через Армению; так выгоднее. — То, что я когда-то продавал по 5000 долларов за карат, теперь стоит 50 000. Недавно один клиент купил 10-каратную параибу за 500 000 долларов, а раньше такая стоила не более 120 000 долларов». Основатель Chamovskikh Александр Чамовских отмечает, что «рубины, особенно крупные — весом от пяти каратов, необлагороженные, высоких характеристик, сертифицированные в уважаемой лаборатории, — за последние два-три года выросли в цене на 40%». Причем ювелир склонен связывать удорожание камней не с политической обстановкой, а с ростом спроса и падением предложения: мол, просто исчерпываются природные месторождения.

Что же касается оборудования и расходных материалов, то здесь, по словам Чамовских, говорить о подорожании не приходится — по крайней мере, в его компании, где по этой части хорошо налажен параллельный импорт. «Дружественные офисы приобретают комплектующие и расходники и перепродают нам — даже не дороже, но немного дольше. Раньше все лежало на складах в Москве или Питере, а сейчас в Азии. Кроме того, мы научились закупать впрок на год, а еще внимательно смотрим на производителей российского оборудования. С канадских станков с числовым программным управлением перешли на российские “Стрижи” из Перми. 3D-принтер купили в Воронеже и вполне довольны, а раньше использовали американские. Лазеры использовали итальянские и сейчас на них работаем, но присматриваемся к произведенным в Петербурге».

Пробы некуда ставить

Впрочем, закупить сырье и произвести украшение — лишь присказка. Сказка впереди, и имя ей контроль. Еще в марте 2018 года в ювелирной отрасли начали внедрять систему со страшным названием ГИИС ДМДК, обязательной же она стала в феврале 2021-го и, как в унисон говорят спикеры, значительно усложнила работу. Система эта обязывает ювелиров регистрировать каждое изделие: сначала драгметаллы и камни, необходимые для его изготовления (в том числе фиксировать страну их происхождения и состав), а потом сам факт создания украшения. «Помню, когда только начали внедрять ГИИС в наш новый дивный мир, чиновники обещали, что ювелирам не придется брать новых сотрудников, что вся отчетность будет элементарной, — говорит основательница бренда Dzhanelli Jewelllery Диана Джанелли. — Но все оказалось не так». В итоге для работы с системой пришлось приобретать специальное программное обеспечение и нанять отдельного специалиста, а то и нескольких. Впрочем, изначально найти таких было невозможно. «Обучающих программ не было, — продолжает Джанелли. — А в Федеральной пробирной палате по телефону отвечали, что ничем не могут помочь. В результате в 2022 году мы вынужденно остановили производство на несколько месяцев, на три месяца зависла поставка в ЦУМ. А это много. Сейчас у меня в команде три штатных человека занимаются только ГИИС ДМДК: я им плачу зарплату, хотя они ничего не производят».

Отдельный этап на пути к витрине ювелирного — визит в Федеральную пробирную палату, точнее, в одно из ее межрегиональных управлений. В эти МРУ ювелиры сдают свои изделия, а потом, отстояв очередь и при наличии правильно заполненных документов, получают их обратно с государственным пробирным клеймом (пробой), подтверждающим состав металла. Таких управлений по всей стране всего девять, так что длину очередей сюда можно только представить. Особенно тяжело в них встроиться новичкам: «‎Молодые бренды записывают только на пятницу или понедельник, — говорит Наталия Архангельская. — И еще: вы не пройдете Пробирную палату с первого раза. Прежде чем у вас примут изделие, необходимы
две-три ходки. Процесс доказывания “пути золота” — где купили,
что сделали, сколько осталось — усложненный, громоздкий, ни один ювелир с ним не справляется сам».

что нужно пережить, чтобы Завести сегодня свое ювелирное предприятие:

Лицензированных компаний, которые могут подтвердить происхождение материалов и состав украшения, как и возможности у ювелиров пробировать его самостоятельно, нет. «В остальном мире ювелиры сами ставят пробу на свои изделия и отвечают за это своей репутацией», — подчеркивает основательница Jemae Мария Ефимова. Владимир Маркин вспоминает, что «раньше хватало простого ходатайства Союза художников» о том, что ювелир может работать с драгметаллами и драгоценными камнями. «И мне не нужно было отчитываться ни перед кем — просто приносил в Пробирку изделия и получал обратно с пробой. Контроль, конечно, должен быть, но сейчас с ним явно перебор». С коллегами соглашается и Дина Насырова, директор ювелирного бренда Ilgiz F с 1997 по 2023 год. В качестве более совершенной системы она приводит пример государств, которые контролируют не столько каждое конкретное украшение, сколько ювелиров, которые должны получать лицензию и могут ее лишиться. «Если пробирный надзор обнаружит изделие итальянского ювелира с несоответствием пробы, его лишат лицензии на всю оставшуюся жизнь — он больше никогда не сможет работать и продавать свои изделия. Вот вам и гарантия, — говорит Дина. — Современные ювелирные дизайнеры особенно дорожат репутацией, самое важное для них — полное доверие клиента. И, кстати, по моему опыту, покупатели никогда не спрашивают ни пробу, ни маркировку».

Код доступа 

Обязательная маркировка — а именно уникальный идентификационный номер (УИН) из 16 цифр и Datamatrix-код — еще одна причина очередей в Пробирной палате. Здесь этот УИН присваивают, а затем прозводитель печатает его на бирке, которая неразрывно скрепляется с изделием — именно их продавцы стремятся спрятать, чтобы не портить вид на витрине. Кстати, если ювелирный произ-
водитель решит реализовать ювелирное изделие через маркетплейс (онлайн-продажу ювелирных изделий в России легализовали в 2019 году), например, через Ozon, УИН тоже понадобится.

Вопрос обострился, когда ювелиров обязали маркировать непосредственно сами изделия: с сентября 2024 года — те,
что выполнены из драгметаллов и камней, ввезенных из стран — не членов ЕАЭС, и с сентября 2025-го — все. Системы пробирования и бирок государству оказалось недостаточно: «‎[Теперь] изделия отрасли уже подвергаются тройному контролю», — не без возмущения констатировала руководитель РОО «Содействие малому бизнесу» Янина Тихонова-Гришина. Кроме того, опрошенные ювелиры говорят, что это не только замедляет процесс работы, но еще и влияет на внешний вид украшений: зачастую маркировка, которую ставят дополнительно к пробе, портит украшение, «ведь Пробирная палата не заинтересована в бережном отношении к ювелирному предмету».

Основательница бренда Liza Borzaya Лиза Борзунова добавляет: «Чтобы проверить состав сплава, сотрудники Пробирной палаты стачивают фрагмент металла с готового украшения, и им все равно, где они это сделают, часто в самом неожиданном месте. Иногда приходится упрашивать человека из Палаты брать пробу на менее заметном месте, буквально за шоколадку. Так что мы никогда финально не полируем украшение до отправки в Пробирную палату — потом придется делать это заново». «После Пробирной палаты нужно ехать к полировщику, но что значит ехать? — вопрошает основательница Letters and Stones. — По закону золото не перевозят такси и курьеры, только специализированные. У меня это делает ассистент на машине».

Безумству храбрых

Зачастую маркировка, которую ставят дополнительно к пробе, портит украшение, «ведь Пробирная палата не заинтере-сована в бережном отношении к ювелирному предмету»

Янина Тихонова-Гришина, руководитель РОО «Содействие малому бизнесу»

Формально маркировка осуществляется за счет государства, правда, и тут есть подвох: приобретать программное обеспечение и оборудование для считывания и печати кодов ювелирам приходится самостоятельно. Словом, неудивительно, что большинство небольших компаний по производству украшений считают обязательную маркировку очередной подножкой малому бизнесу.

«Ювелирная отрасль далеко не первая, где вводится маркировка, — объясняет логику чиновников директор розничной сети Sokolov Максим Чижов. — Это общий тренд государственной регуляторной политики, направленной на повышение прозрачности рынков и защиту прав потребителя. Да, для бизнеса, в том числе крупного, это дополнительные издержки. Есть проблемы и недоработки в работе самой системы, ее настройках и внедрении. Но в конечном итоге
это становится конкурентным преимуществом — гарантией подлинности, легальности и клиентоориентированности
как для производителя, так и для продавца».

«Значительный перекос в сторону надзора во многом вредит эффективности ведения бизнеса, — не соглашается глава Гильдии ювелиров России Владимир Збойков. — В отчетности Минфина нет ни одного показателя развития ювелирной отрасли. Ведомство следит только за тем, чтобы каждый участник
рынка ничего не украл и заплатил налоги».

Елизавета Борзунова, креативный директор бренда Liza Borzaya

Без упрощений

Напомним, что в январе 2023 года всех участников рынка перевели на основную систему налогообложения (ОСНО) (ровно через год право на упрощенную систему (УСН) вернули ювелирам, работающим исключительно с серебром). Крупный бизнес постоянно работал по такой схеме, а вот для малого налоговое бремя резко возросло. Так, если раньше на УСН он платил 6% по варианту «доходы минус расходы» или 15% по варианту «доходы», то ОСНО устроена следующим образом: предприятие платит 20% налог на прибыль, 20% НДС плюс 2,2% на недвижимость, земельный участок и транспорт. Словом, платить налоги теперь приходится и при производстве, и при реализации продукции — а заодно гораздо больше сил и средств тратить на бухгалтерское сопровождение своей деятельности. В результате опрошенным нами ювелирным компаниям пришлось взять в штат дополнительного бухгалтера, имеющего опыт работы с ОСНО. Как подчеркивает Наталия Архангельская, такой специалист обходится дороже: «от 50 000 рублей в месяц,
хотя обычно ведение бухгалтерии для ИП, работающего по упрощенной системе налогообложения, стоит копейки».

«Налоги увеличились колоссально! — подводит итог нововведения Владимир Маркин. — В общей сложности мы отдаем 35–40% выручки. И это при том, что себестоимость вещей сейчас очень высокая». Основательница бренда Joser Дарья Белякова и совладелица ювелирного мультибрендового бутика Milou Дина Сагидуллина говорят примерно о 30% росте налоговых отчислений: «Я боялась, что будет хуже, — уточняет Дина. — С другой стороны, и эти 30% могли бы пойти в прибыль и на развитие бизнеса. Но вообще я предпочитаю относиться к этому философски: если мы платим большие отчисления, значит, показали хорошую выручку». Иван Тенгран говорит, что в 10.GRAN налоги составляют 15–17% от общего оборота — и это результат «грамотной оптимизации», на которую у бренда ушло примерно полгода: «Сейчас показатель налогов варьируется в зависимости от того, сколько мы потратили на производство, подрядчиков и сотрудников».

Депутат Госдумы Владислав Резник, который предложил соответствующий законопроект, пояснял: «Общий объем дополнительных поступлений НДС в связи с отменой возможности применения специальных налоговых режимов в ювелирной отрасли оценивается в 20–30 миллиардов рублей». Однако по факту через год после того, как закон вступил в силу, ювелиры (индивидуальные предприниматели, перешедшие на ОСНО) внесли в бюджет всего лишь на 7 миллиардов рублей больше прежнего.

Платить налоги теперь приходится и при производстве, и при реализации продукции — а заодно гораздо больше сил и средств тратить на бухгал-терское сопровождение своей деятельности

Цена вопроса

рост себестоимости украшений российских брендов

100%

Основательница Joser Дарья Белякова констатирует: «Безусловно, увеличение налоговой нагрузки на компанию отразилось на ценообразовании»; как сильно — не уточняет, однако подчеркивает, что повлияли на это и колебания курса доллара, и удорожание сырья. Лиза Борзунова отмечает рост себестоимости украшений Liza Borzaya минимум на 20%, основательница ювелирной марки Nude Jewelry Оксана Милковская фиксирует 50%, а Мария Ефимова, Jemae, говорит аж о 80%.

Как быть с конечными ценами для клиентов, каждая компания решает по-своему. Когда закон об отмене УСН только был принят, Михаил Барышников предсказывал повышение цен на украшения «минимум на 56%»: мол, таким образом компании компенсируют возросшие расходы. На запрос The Blueprint о текущем положении дел основатель Anima Jewels не ответил, но мы сравнили актуальные цены в онлайн-бутике со скриншотом, датированным началом октября 2023 года, — они одинаковы: кольцо «Герон» с цитрином стоит 87 500 рублей, то же кольцо с изумрудного цвета ониксом — 82 000 рублей.

Пожертвовать прибылью ради сохранения цены решили в Epic Jewellery: «Просто взять и поднять цены на весь ассортимент —
это значит потерять клиентов, — уверена основательница компании Анна Минакова. — Так что мы будем уменьшать маржинальность». Сознательно снизили процент прибыли и в Mendelevich, «чтобы клиент почти не чувствовал на себе налоговую нагрузку. Ценник вырос на 35%»: самое дешевое кольцо бренда сегодня обойдется в 300 000 рублей (из белого золота, с турмалином и бриллиантами), самое дорогое — в 638 000 рублей (из белого и желтого золота, тоже с турмалином и бриллиантами, но крупнее).

90%

80%

70%

60%

50%

40%

30%

20%

10%

Liza Borzaya

Nude Jewelry

Jemae

Удерживать цены до последнего стараются и в Dzhanelli Jewelllery: «Я понимаю, что теперь зарабатываю намного меньше, но считаю нечестным и неправильным по отношению к клиентам поднимать цены», — говорит Диана Джанелли. Впрочем, добавляет, что хоть на старые украшения цены и не поднимали, на новые все же придется: «Себестоимость выросла вдвое точно». Похожим образом обстоят дела и в Avgvst: «Мы не поднимали цены с 2023 года, но планируем вынужденное повышение на некоторые позиции», — рассказывает директор бренда Наталья Сычева. Увеличить цены на избранные украшения пришлось и Liza Borzaya: теперь свою самую популярную коллекцию «Бумажные самолетики» марка предлагает на 15% дороже: скажем, стоимость серег из белого золота и бриллиантов варьируется от 330 000 до 1 500 000 рублей (в зависимости от размера). «К сожалению, это необходимо, — заключает
Иван Тенгран, чей бренд тоже “старается максимально сдерживать цены”, однако стабильно пересматривает их раз в год. — Производства вынуждены поднимать стоимость работы из-за роста цен на сырье, увеличения сроков и усложнения логистики его поставки. Однако мы всегда повышаем цены плавно: какие-то вовсе оставляем без повышения, некоторые — только на 7%, цены на редкие и тяжелые украшения — на 15%». На украшения Chamovskikh отпускная цена увеличилась на 30%: теперь цены на кольца бренда варьируются от 82 150 (тонкое кольцо из белого золота с бриллиантами) до 72 540 000 рублей (крупное, из белого золота, с бриллиантами и внушительным рубином).

варьирование стоимости объектов коллекции «Бумажные самолетики» марки Liza Borzaya

Я понимаю, что теперь зарабатываю намного меньше, но считаю нечестным и неправильным по отношению к клиентам поднимать цены

Диана Джанелли, основательница Dzhanelli Jewelllery

Переписать ценники пришлось и ретейлерам — как небольшим, так и крупным. «Мы не устанавливаем цену на украшение, ее формируют дизайнеры исходя из себестоимости, — говорит владелица Milou Дина Сагидуллина, подчеркивая, что примерно половина из представленных в Milou брендов повысили цены на остаточные коллекции и все без исключения — на новые. — Мне было психологически сложно продавать то же самое дороже. К счастью, у нас редко бывают повторы (буквально три-четыре дизайнера из нашей подборки на тот момент работали партиями), так что просто постепенно изменился весь ассортимент». Основатель Poison Drop Андрей Мигунов, где ценники тоже заметно выросли, рассказывает, что «самый большой рост цен случился у международных брендов»: после начала СВО сети удалось сохранить отношения с 90% западных партнеров; сегодня на них приходится 60% продаж, но «накладные расходы для импорта выросли в два раза и продолжают расти». Цены российских брендов, представленных в Poison Drop, выросли на 30–60%.

Есть кто живой? 

«Основательница Avgvst Наталья Брянцева уверена, кто бы ни пролоббировал отмену УСН, он тем самым убил 1200 ювелирных магазинов и расчистил 45% рынка», — писал The Blueprint, как только закон приняли. Сбылось? Статистика говорит, что действительно адаптироваться к новым условиям смогли далеко не все игроки рынка. С момента издания ФЗ число субъектов малых и средних предпринимателей (МСП) ювелирной сферы сократилось на 26,5% — с 11 268 до 8278 (то есть закрылось почти 3000 предприятий). В том числе в розничной торговле — на 25,1% (с 5936 до 4445); в оптовой торговле — на 36,9% (с 1636 до 1033); в производстве — на 24,2% (с 3696 до 2800). Однако это не всегда значит полное прекращение деятельности. «Люди приспосабливаются по-разному, — говорит Владимир Маркин. — кто-то уходит в подполье, кто-то закрывает ИП, многие отказываются от работы с драгметаллами и драгоценными камнями и, например, переходят на титан, убирают из ОКВЭД [Общероссийский классификатор видов экономической деятельности] все ювелирные специальности. А иначе выжить невозможно».

Рабочий и легальный способ выжить озвучивает Александр Чамовских: оказаться под крылом более крупной компании. К слову, кажется, именно такой сценарий предвидела Наталья Брянцева, когда говорила, что новые налоги потянут только большие розничные сети вроде Sokolov. Впрочем, «приютить» несколько небольших, до десяти человек, ИП удалось и бренду Chamovskikh: «Мы полностью выкупили их оборудование и остатки, теперь люди работают на нас. Мне думается, что в большей степени с рынка ушла розничная торговля. Ведь еще 10 лет назад, например, у Sokolov не было своей розницы, а сейчас это огромная быстрорастущая сеть. Я уверен, что кто-то формально ушел с рынка, но на самом деле купил франшизу Sokolov и теперь работает под их прикрытием. Это же снимает большую часть головной боли с товарной матрицей, оборудованием, бухучетом, налогообложением, ГИИСом. Ты продолжаешь вести свой бизнес, но под надежной крышей». По словам Максима Чижова, франчайзинговое направление Sokolov развивает с 2018 года: сейчас из 990 торговых точек компании 230 открыты по франшизе. «Инвестиции в открытие франшизы составляют от 7 до 60 миллионов рублей в зависимости от формата (массмаркет, премиальный Sokolov, демократичный Diamant), а средняя окупаемость франшизы составляет три года, при этом оборот в месяц может варьироваться от 1,5 до 15 миллионов рублей в зависимости от формата и локации».

ювелирных магазинов убито

В процессе работы над текстом мы получили информацию из Федеральной налоговой службы о том, что число МСП в ювелирной сфере перестало сокращаться. Наоборот, даже увеличилось (на 1,5% — за третий квартал 2024 года). Объяснение этому глава Гильдии ювелиров России Владимир Збойков видит в том, что малые предприятия, давно работающие на ювелирном рынке, зацепились за возможность работать с серебром по патенту и АУСН (автоматизированной упрощенной системе налогообложения), которую ввели с 1 января 2025 года. Это позволяет вести отдельную отчетность по серебру и золоту, так что можно добавить в ассортимент серебряные украшения, чтобы строить на них выручку. «С другой стороны, сообщения в СМИ о росте продаж ювелирных изделий приводят на рынок новых игроков, которые хотят себя попробовать», — добавляет глава Гильдии ювелиров России.

Я уверен, что кто-то формально ушел с рынка, но на самом деле купил франшизу Sokolov и теперь работает под их прикрытием

Александр Чамовских, основатель Chamovskikh

Свято место 

Вдохновляющими выглядят и успехи отдельных брендов. «Дом растет, в штате уже больше 40 сотрудников. Руками работают втрое больше людей, чем полтора года назад. Обороты выросли в 2,5–3 раза» — так описывает текущую ситуацию в своем бренде Лиза Борзунова. В конце 2023 года бутик Liza Borzaya открылся в «Берлинском доме» на Петровке в Москве, некогда Мекке швейцарского часового люкса, а теперь квартале российских ювелиров: осенью 2024-го тут же обосновался бренд Parure Atelier Дмитрия Мокринского и Василия Фролова. Первый бутик — тоже на Петровке — появился у бренда Bendes Константина Кытина. Новое пространство в центре Москвы, на Спиридоновке, обживают Dzhanelli Jewellery. По словам Борзуновой, открыть здесь бутики получилось только благодаря уходу международных брендов, поскольку «у них договоры аренды были подписаны на 20 лет вперед, уходить никто не собирался. А Петровка и Столешников переулок вообще не рассматривали российские бренды в качестве арендаторов».

Новое пространство, где есть возможность развернуться, сказалось на ассортименте Liza Borzaya: из ювелирного ателье марка превращается в компанию с тиражами и производственными планами. «Раньше было одно топовое изделие, а теперь надо выстраивать ассортиментную пирамиду с коммерческими коллекциями, которые будут кормить компанию». После ухода западных брендов, говорит Борзунова, на рынке образовался вакуум, ведь в отличие от ассортимента модных брендов ювелирная продукция не числится в списке товаров, разрешенных Минпромторгом к параллельному импорту; а потребитель никуда не делся. «Сейчас идет сложный процесс импортозамещения, хотя я не люблю это слово. Клиенты сами переориентируются: приходит много людей, которые где-то прочли про русских ювелиров и хотят своими глазами увидеть и познакомиться. Вообще отношение людей к русским ювелирам сильно изменилось».

Приходит много людей, которые где-то прочли про русских ювелиров и хотят своими глазами увидеть
и познакомиться. Вообще отношение людей к русским ювелирам сильно изменилось

елизавета Борзунова, основательница Liza Borzaya

От формата закрытого ювелирного клуба для узкого круга клиентов отошел и Илья Клюев — теперь под вывеской с его именем работает флагманский магазин на Петровке. «Раньше в год мы делали от силы 200 уникальных драгоценностей по заказу стоимостью от 30 000 долларов [2,9 миллиона рублей], теперь же дополняем ассортимент украшениями с ценником от 350 000 до 1,5 миллиона рублей, — говорит основатель Cluev; он считает, что в соотношении “цена — качество” его марка выигрывает, например, у Van Cleef & Arpels. — За ближайшие три года нам необходимо нарастить оборот примерно вдвое, а значит, привлечь внимание новой группы людей, с которой мы никогда даже не стремились познакомиться. Но к масштабированию бизнеса мы готовы».

Ювелир из Екатеринбурга Александр Чамовских считает, что российские бренды стали заметнее и, как следствие, сильнее. Продажи его бренда за последние два года выросли в три раза, в этом году он открывает в Екатеринбурге флагманский магазин площадью 700 кв. м. «Ювелирная отрасль России ничем не уступает топ-10 мировых брендов. У нас хорошая ювелирная база, достойное профессиональное образование (в Екатеринбурге четыре учебных заведения) плюс художественное своеобразие, поскольку мы находимся на Урале, на границе Европы и Азии. Уровень обработки металла и закрепки не уступает мировым стандартам», — говорит Чамовских. У его земляков — бренда Avgvst — дела тоже идут неплохо: в 2024 году открылся собственный корнер в Poison Drop, целый месяц проработал поп-ап-бутик в Париже. «За два последних года объем производства Avgvst вырос в три раза, — говорит Наталья Сычева. — Мы положительно оцениваем динамику развития бренда. На фоне растущего спроса на наши украшения мы работаем над оптимизацией внутренних процессов и масштабированием».

Масштабируется и бизнес Ивана Тенграна: «Мы активно растем, — говорит основатель 10.GRAN, у которого в 2024 году появился свой флагман на Цветном бульваре. — По ключевым показателям — каждый год в два раза. Как раз благодаря тому, что многие зарубежные бренды ушли, наши классно адаптировались: повысили уровень визуальной коммуникации, улучшили качество продукта и свои сервисы, начали больше инвестировать в продуманный дизайн, открыли красивые пространства. Конечному клиенту стало проще сделать выбор в пользу локальных брендов».

Довольны динамикой развития и крупные игроки, как производители, так и ретейлеры. Так, например, объемы собственного производства Sokolov в 2023 году увеличились на 34%, ожидается, что в отчетности за 2024 год (она будет готова в середине февраля 2025-го) эта цифра вырастет еще на 14%. В Poison Drop приводят следующие оптимистичные данные: «В 2023 году бизнес вырос на 80%, в 2024-м темпы немного замедлились, но мы все равно ожидаем рост на 55–60%, — говорит основатель сети Андрей Мигунов. — Значительно вырос и спрос. В 2023 году количество чеков увеличилось в 2,3 раза, а выручка — в 2,4 раза. В 2024 году выручка выросла еще на 50%, а количество чеков — на 20%».

«Отрасль не умерла!» — заключает глава Гильдии ювелиров России Владимир Збойков как бы в противовес всем пессимистичным прогнозам и итогам прошлых лет. Впрочем, глядя на драгоценные корнишоны, икру и шампанское, как в ассортименте Letters and Stones Наталии Архангельской, понятно: поводы отпраздновать ювелиры найдут в любой ситуации.