Икона стиля: Хеди Ламмар
ФОТО:
GETTY IMAGES
Ее называли самой красивой девушкой не то Европы, не то мира. Запрещали фильмы с ее участием из-за слишком горячих сцен, но считали «недостаточно знойной» из-за интеллекта в глазах. Рассказываем, что еще нужно знать о Хеди Ламарр — женщине, которая впервые изобразила оргазм на экране, сбежала от мужа-фашиста (к тому же «жуткого зануды»), переодевшись горничной, и изобрела технологию, позже пригодившуюся для Wi-Fi, GPS и Bluetooth.
Взгляните на кадр выше. Вы можете не знать имя, но образ вам наверняка знаком. Лана Дель Рей появилась в нем на премии «Грэмми» 2018. Эмили Блант повторила его на балу Met Gala 2021. Эмма Стоун примерила для эфира SNL. Dolce & Gabbana показывали на одном из недавних шоу Alta Moda. Марк Джейкобс размещал на мудборды, работая над коллекциями собственного бренда.
Голливудская дива в увенчанной звездами тиаре — танцовщица из фильма «Девушки Зигфелда» (1941), точнее, сыгравшая ее Хеди Ламарр. Иногда ее путают с Вивьен Ли, довольно часто сравнивают с Гретой Гарбо и Марлен Дитрих. И непременно добавляют, что Ламарр так и не удалось добиться сравнимой славы. Ее игрой, в отличие от внешности, впечатлялись не часто, да и сама актриса от собственных ролей была не в восторге. Повторяла, что никогда не умела их выбирать (отказ от участия в «Касабланке» — убедительное тому доказательство), а о случившихся («Самсон и Далила», «Алжир», «Приходи со мной жить») — тех, где, по ее словам, требовалось «лишь быть красивой» — говорила так: «Любая может быть такой гламурной. Все, что вам нужно, это стоять на месте и выглядеть глупо». Меж тем сценарий ее собственной жизни — той, в которой Хеди пленяла и бросала миллионеров, вошла в число женщин-изобретательниц, изменивших мир, а закончила живущей на пенсию отшельницей — вполне может претендовать на «Оскар».
Лана Дель Рей
эмили блант
«Экстаз и я»
Хеди Ламарр родилась в 1937 году. Актриса, что скрывалась под этим именем, — Хедвиг Кислер — на 23 года раньше, в Вене, в обеспеченной еврейской семье. Псевдоним — к слову, в честь американской звезды немого кино Барбары ла Марр — ей придумал продюсер и сооснователь Metro-Goldwyn-Mayer Луис Барт Майер, чтобы та навсегда могла откреститься от первой большой и сразу же скандальной роли. Речь идет о чешском фильме «Экстаз» (1933), впервые, как принято считать, в истории художественного полнометражного кино явившему миру эротическую сцену с обнаженной женщиной. Это была Кислер — страшно произнести, 17-летняя, — несколько минут плавающая в лесном озере. За этот довольно невинный по сегодняшним меркам эпизод папа Пий XI был готов предать анафеме всех причастных к фильму. Однако его несколько более влиятельный земляк — Бенито Муссолини, который в свободное от фашизма время покровительствовал кино, настоял, чтобы картину представили на Венецианском фестивале (главную награду — «Кубок Муссолини» фильм, впрочем, не получил). Тем не менее в ряде стран, в том числе США и Германии, «Экстаз» держали под семью замками несколько лет, пока не вырезали оттуда все так называемые непристойности. Сама актриса, кстати, причисляла к ним отнюдь не сцену купания и даже не мелькнувшие в лесных декорациях собственные чресла, а выражение своего лица, слишком наглядно передавшее оргазм в одной из сцен. Такого эффекта, как утверждает Хеди в автобиографии, ей удалось добиться благодаря режиссеру, в нужный момент воткнувшего в нее булавку. Мемуары, к слову, Ламарр назвала в честь того, от чего всю жизнь и бежала: «Экстаз и я».
В постели с врагом
Даже и без экстатической мимики лицо дало карьере Хеди старт. Режиссер Макс Рейнхардт, в чью актерскую школу Ламарр поступила в 16 лет, заметив однажды, как та репетирует реплики, заявил, что перед ним — «самая красивая девушка в мире» (в некоторых источниках он ограничился только Европой). Сама же актриса называла свое лицо «своим несчастьем». «Оно привлекло шесть неудачных партнеров по браку, — писала Хеди в тех же мемуарах. — Оно заманивало в мой будуар не тех людей, устраивало мне трагедию и приносило душевную боль на протяжении пяти десятилетий. Мое лицо — это маска, которую я не могу снять. Я вынуждена с ним жить. И я проклинаю его».
Говоря о «не тех людях», Ламарр в первую очередь, конечно, имела в виду своего первого мужа — Фридриха «Фрица» Мандля, австрийского еврея, сколотившего состояние в том числе на поставке оружия нацистам. Сторонник итальянского фашизма, Фриц был еще и страшным ревнивцем. Таким, что готов был потратить все деньги мира, лишь бы выкупить каждую из европейских копий «Экстаза» и не позволить кому-то еще увидеть тело и изнеможенное лицо своей юной жены. Эффект Барбры Стрейзанд тогда еще не был известен науке, но истерика со стороны оружейного магната предсказуемо подогревала всеобщий интерес к запрещенной картине. Через три года мисс Кислер в буквальном смысле сбежит от этого брака в Париж, переодевшись в одежду своей горничной. Побег этот, учитывая 1936 год в календаре, возможно, спас еврейской актрисе жизнь, но объясняла она его тогда просто невыносимой скукой.
В 1990-х Ламарр расскажет об этом эпизоде уже без кокетства и пояснит: «Я не могла быть объектом. Поэтому и ушла». За свою жизнь она оставит еще пять состоятельных мужей, в том числе писателя и продюсера Джина Марки, с которым уже по традиции сбежит в Мексику от предыдущего возлюбленного и с которым пробудет в браке всего 14 месяцев (этому краткосрочному союзу, впрочем, позже даст фору полугодовой брак с «королем свинга» Тедди Стауффером). Подавая на развод, Хеди пожалуется судье, что за все это время Марки провел с ней наедине лишь четыре вечера. Судья удовлетворит просьбу и даст Хеди напутствие: в следующий раз, прежде чем выходить за мужчину, следует потратить на знакомство с ним чуть больше месяца.
Американская мечта
Ламарр сравнивали с Гретой Гарбо отнюдь не только по внешним параметрам, но и из-за того, что обе с небольшой разницей во времени эмигрировали в Голливуд (и, кстати, обе попали под попечительство MGM). Хеди бежала туда сразу по двум причинам: забыть о муже-ревнивце и доказать, что она не «просто красивая женщина». Так, например, известно, что, сойдя с лайнера «Нормандия», на котором актриса прибыла в Нью-Йорке в 1937 году, Хеди наотрез отказалась демонстрировать ноги столпившимся на причале репортерам. И там же во всеуслышание попросила не называть ее больше Хедвиг Кислер.
Но избавиться от ярлыка «просто красивая» будет не так просто. Через год на экраны выйдет ее первый американский фильм — «Алжир», и каждый среднестатистический американец (так писали Times Hollywood) будет называть ее девушкой, с которой он больше всего хотел бы оказаться на необитаемом острове. Женская аудитория, в свою очередь, поголовно начнет подражать манере актрисы зачесывать волосы: оставляя прямой пробор ровно посередине. Кинокритики, в частности автор The New York Times Босли Кроутер, будут отзываться о Ламарр как-то так: «Теперь, когда ей по неосторожности дали возможность действовать, важно сказать, что она, по сути, является одним из тех музейных экспонатов, которые, как Мона Лиза, красивы только в состоянии покоя». Режиссер Сесиль Демилль, у которого Ламарр сыграет в «Самсоне и Далиле», подарит ей облегающее платье, выполненное из перьев призовых павлинов, которых он держал.
Актриса между тем будет бороться за серьезные роли. Одной из них станет Федора Яхупиц в шпионской комедии «Товарищ Икс» (1940) первого президента Гильдии режиссеров Америки Кинга Видора. После нее обозреватель Times Hollywood Дональд Хаф напишет о Хеди следующее: «Это не просто венская кукла; это человек с умом и чувством юмора, возможно, с актерскими способностями и определенно — с целеустремленностью».
Не просто красивое лицо
Историк кино Дэвид Томсон, наблюдая за работой Ламарр в Америке, сказал о ней: «Хеди суждено было играть экзотических, знойных женщин — и она старалась делать это изо всех сил, — но слишком часто у нее был обеспокоенный вид. А добросовестность — это не совсем то, чего мы ожидаем от роковых женщин». Судя по всему, Хеди и правда много беспокоилась. В военные годы она стала ярой проамериканкой — продавала военные облигации, мыла посуду и танцевала с фронтовиками в голливудской столовой USO, а еще предложила своей новой родине разработку, которую можно было использовать против нацистов.
По легенде, актриса взялась за изобретение в сентябре 1940 года, когда немецкая подлодка уничтожила британский эвакуационный корабль, где в том числе находились 77 детей. Актриса вспомнила разговоры своего первого мужа с нацистами за обеденным столом — они крутили идею некого устройства, в теории позволявшего управлять торпедами так, чтобы их никто не смог перехватить. Этой идеей Хеди поделилась с композитором и изобретателем Джорджем Антейлом, которого встретила на светской вечеринке. Изящно оставила ему свой номер — губной помадой на лобовом стекле машины — а уже на следующий вечер приняла у себя дома, чтобы всерьез обсудить технологию.
Так, 11 августа 1942 года пара получила патент США на технологию «прыгающих частот» — защищенного радиоуправления торпедами при помощи псевдослучайных кодов для шифровки информации. В том, насколько велик был вклад Хеди Ламарр именно по технической части, высказывались сомнения, однако Антейл — истинный джентльмен — роль актрисы в разработке никогда не умалял. Министерство обороны, правда, не прикасалось к разработке 20 лет — и лишь потом воспользовалось ей для блокады Кубы. Срок патента к тому времени уже истек, так что ни Ламарр, ни Антейл за свое изобретение ни копейки не получили. В 1990-х их все же наградили, посмертно Ламарр включили в Национальный зал славы изобретателей США. Технология «прыгающих частот» легла в основу Wi-Fi, GPS и Bluetooth.
Отшельница с достоинством
Хеди Ламарр не поимела денег ни с разработки, ни с одного из своих богатых мужей — к деньгам она относилась легко, в том числе легко с ними расставалась. Уже в середине 1960-х она заявляла: «Я понятия не имею, откуда возьму еду в следующий раз, иногда я остаюсь голодной». От дохода, что принесли ей голливудские фильмы, на тот момент уже не осталось и следа. В мемуарах актриса написала об этом едва ли не с гордостью: «Я поняла, что заработала и потратила около 30 миллионов долларов. Советую всем не экономить; тратьте свои деньги. Большинство людей копят всю свою жизнь и отдают накопленное кому-то другому. Но деньги нужны для наслаждения».
Относительно скромная старость актрисы (в последние годы она жила на пенсию от Гильдии киноактеров) плюс развившаяся у нее привычка судиться с журналистами любого масштаба позволили таблоидам разгуляться. Ламарр представляли как бедствующую отшельницу, не смущаясь оценивали ее как «старую и некрасивую». Да и сама она была не прочь подкинуть громкий инфоповод — так, например, ей несколько раз предъявляли обвинения в краже из универмагов. Сохранить лицо — таким, каким мы его помним, — Хеди, впрочем, старалась до самого конца. В 1990-х, когда Forbes предложили ей обсудить изобретение, она отказалась от фотосъемки. По телефону заявила: «Хотя вообще-то я по-прежнему отменно выгляжу».
