Икона стиля: Пина Бауш

27 июля исполняется 80 лет со дня рождения Пины Бауш, знаменитой танцовщицы и не менее знаменитой постановщицы и хореографа. Пина любила исследовать человеческие отношения и чувства — от страха и горечи до любви и нежности. Сцену она могла превратить то в зал провинциального кафе, то в цветочное поле или джунгли. Рассказываем, как жила, что любила и как одевалась одна из самых выдающихся женщин ХХ века.

В одном из интервью, за восемь лет до смерти, Пина Бауш призналась, что до сих пор, в 61 год, ощущает себя ребенком. «Меня легко рассмешить, — сказала она. — Я как дитя. Я всему открыта... Я полна страха, полна любви, во мне очень много нежности. А еще я невероятно боюсь жестокости».

Те, кто общался с Пиной лично, говорили, что и выглядела она всю жизнь, до старости, как очень юный человек. Небольшого роста, тонкокостная, с плавными движениями. Прямые гладкие темные волосы убраны в аккуратный хвост — именно с такой прической она всегда появлялась на сцене; с ней запечатлена почти на всех фото и видеозаписях. Говорила тихо, была немногословной (сама Бауш утверждала, что в детстве и юности вообще не любила произносить слова, их ей заменяли движения), публичности сторонилась, держалась скромно. На интервью долго обдумывала каждый ответ, шептала слова, прежде чем произнести их вслух.

Но, как это часто бывает — в кино, литературе, да и в реальной жизни, — хрупкие с виду люди на поверку оказываются мраморными атлантами, подпирающими мир. Без Пины с ее кажущейся уязвимостью, а еще — страстью, талантом, умом и смелостью — современный танец был бы другим. Скорее всего, в нем было бы гораздо меньше жизни.

Конечно, Бауш не изобретала модернистскую хореографию. Но сумела развить идеи своих предшественников и учителей, одним и, пожалуй, главным из которых был Курт Йосс, балетмейстер, педагог и основатель так называемого Tanztheater — «театра танца» — стиля, в котором размываются границы между балетом и пьесой. Сперва у Йосса Пина училась — было это в западногерманском Эссене, недалеко от ее родного городка Золингена. Затем, после нескольких лет, проведенных в Нью-Йорке, где она была студенткой Джульярдской школы и поочередно танцевала в нескольких известных труппах, Бауш вернулась на родину: Йосс пригласил ее в свой театр, и она решила не отказываться, хотя безумно полюбила Америку и позднее признавалась, что жизнь в Нью-Йорке помогла ей «найти себя».

Именно в составе труппы Йосса, через шесть лет после возвращения в Германию, двадцативосьмилетняя Пина поставила свой первый спектакль — «Фрагменты». Вообще-то она не мечтала быть хореографом, ей вполне достаточно было просто танцевать. «Фрагменты» появились почти спонтанно: Бауш захотелось самой придумать, что именно она станцует. И даже став в итоге одной из самых выдающихся постановщиц, она все равно продолжала выходить на сцену. «Мне всегда казалось, что только через танец я могу выразить себя», — говорила Бауш в интервью.

Стоит понаблюдать за Пиной на сцене, как становится понятно, что за этой на первый взгляд банальной фразой кроется многое. Взять хотя бы «Кафе «Мюллер», один из самых известных ее спектаклей, поставленных уже на сцене театра в Вуппертале, куда Бауш перешла в начале 70-х, где основала свою труппу и оставалась главным человеком больше четверти века, до самой смерти.

«Кафе «Мюллер»

Герои и героини «Кафе «Мюллер» — слепцы, которые наощупь двигаются по залу кафе, натыкаясь на столы и стулья, пытаясь то поцеловать, то обнять друг друга, то удержать на руках. Все танцовщики здесь бесподобны — как-никак труппу Бауш подбирала придирчиво — но стоит примерно в середине выйти на сцену самой Пине, как она мгновенно приковывает внимание. Ее движения эмоционально заряженные, страстные. Ломаные, при этом плавные; хаотичные, но четкие и до миллиметра продуманные. Нечто подобное можно наблюдать в живой природе: если записать на камеру жизнь цветка — как он растет, тянется вверх; как затем распускается и увядает бутон, — а потом воспроизвести с увеличенной скоростью. «Когда я впервые увидел, как она танцует, меня переполнили эмоции от той совершенно особенной атмосферы, которую она умела создавать своими движениями, — вспоминает о знакомстве с Пиной француз Доминик Мерси, танцовщик, который много лет был солистом ее труппы. — Вернувшись к себе во Францию, я долго не мог выкинуть эту невероятную женщину из головы; что-то во мне после встречи с ней изменилось навсегда».

Благодаря Пине, ее танцу и постановкам навсегда изменился и современный балет. Дело не только в том, что сами движения Пины и ее танцовщиков на сцене особенные. Бауш всегда умела создать и соответствующее обрамление для этих «реплик без слов» (а иногда и со словами!). Ее герои существуют во вполне осязаемом и жизнеспособном пространстве. То лавируют среди столиков кафе, то играют с бутонами гвоздики, гора которых возвышается на сцене (спеклакль «Гвоздики»), то катаются по полу, усыпанному землей («Весна священная»), то едят прямо на сцене («1980») — сама Пина об этом говорила: «Еда — это ведь просто фантастика!.. Мне нравится все, что растет и что источает запах. Это очень чувственно». В ее постановках с потолка льется вода, а наряду с людьми играют животные — появляются кролики, куры, собаки (пекинесы). А иногда даже крокодилы, морж и самый настоящий бегемот.

Часто танцовщики на сцене разговаривают, шутят, иногда — кричат. Носят то невесомые туники, которые обнажают ребра, как в «Кафе «Мюллер», то яркие разноцветные платья, костюмы и туфли на каблуках, как в постановке 1978 года Kontakthof («Зона контакта»). Для нее Бауш набрала непрофессиональных танцоров старше 65 лет, а нарядные платья в стиле 50-х создал Рольф Борзик, сценограф и художник, который работал и жил с Пиной много лет — они были женаты, пока в 1980 году Борзик не умер от лейкемии. Тема Kontakthof — как и «Кафе «Мюллер» — поиск душевного и физического контакта людей друг с другом. «Когда они надели костюмы, сперва им казалось, что носить их на сцене просто невозможно, — вспоминает о подготовке артистов к премьере сама Пина. — Но какое-то время спустя, уже поработав над спектаклем, они полностью изменились. Стали как будто моложе, переполнились Lebenslust — жаждой жизни. После этого многие из них сами стали покупать и носить яркие вещи... Им понравилась идея добавить немного радости в свою жизнь».

При этом все, что задумывала и воплощала Бауш на сцене, как будто контрастировало с тем, как жила, чувствовала и выглядела она сама. Родившаяся в Германии во время войны, с детства привыкшая к звуку бомбежек и готовая в любой момент бежать в убежище, она ненавидела шум и обожала тишину. В ее постановках артисты часто кричат, действуют на надрыве, но сама Пина признавалась, что терпеть не может разговора на повышенных тонах: даже ссора незнакомых людей на улице могла выбить ее из колеи.

Также сторонилась она ярких или экстравагантных вещей. Говорила, что не любит наряжаться, да и вообще в Вуппертале, где она проработала и прожила большую часть жизни, это было не принято. Ее привычной униформой были пальто oversize с широкими плечами, в которых она как будто пыталась спрятаться. Она любила черный цвет, простые майки, брюки, широкие «мужские» пиджаки, кардиганы, которые как будто струились по телу — как те самые туники в «Кафе «Мюллер».

Kontakthof («Зона контакта»)

Впрочем, любимый модный дизайнер — человек, с которым она всю жизнь дружила и для которого стала музой, — в жизни Пины Бауш все-таки был: Йоджи Ямамото. Многолетний тандем японского дизайнера и клиентки, которая всем цветам предпочитала черный, а всем фасонам — простые четкие линии, кажется явлением более чем логичным. Йоджи говорил, что самой привлекательной и сексуальной ему кажется та женщина, которая не задумывается о впечатлении, производимом на окружающих, потому что полностью поглощена любимым делом: «Чем больше она прячет свою женственность; чем более равнодушно к ней относится, тем заметнее та становится — потому что прорывается сама по себе, из глубин ее существа». Похоже, в Пине Бауш, которая работала сутки напролет и не любила роскоши, он нашел идеальное воплощение своих идей.

Их дружба не единожды выливалась в сотрудничество. В 1998 году Ямамото создал костюмы для выступления в честь 25-летия вуппертальской труппы. В их числе — длинное черное платье-туника с треугольным вырезом на груди для самой Пины. Оно скроено так, чтобы не сковывать движений. Запястья Бауш выступают из рукавов и на контрасте с черной тканью кажутся еще тоньше, а каждый жест становится еще значительнее.

За шесть лет до этого — в 1992-м — Йоджи посвятил Бауш платье из весенне-летней коллекции. Это снова длинная туника — только на этот раз цвета слоновой кости, без рукавов и полностью обнажающая спину: танцевать в ней было бы удобно.

Пина Бауш всю жизнь оставалась по-детски открыта всему новому. Она дружила с Вимом Вендерсом, и в 2009 году, когда ей было уже 68, согласилась стать героиней его документального ЗD-фильма «Пина. Танец страсти». Через несколько месяцев, в разгар съемок, у заядлой курильщицы Бауш диагностировали рак легких, а еще через пять дней она умерла. Вендерс все равно решил доснять фильм о своей подруге. И не зря. Фильм собрал в мировом прокате больше 14 миллионов долларов и получил номинацию на «Оскар», но не это главное. На экране артисты из Вупперталя в великолепных костюмах полтора часа танцуют, кричат, двигаются, демонстрируют все, на что способны, — словом, прославляют жизнь и все ее стороны — от страсти до страха. Кажется, лучшего завещания Пины Бауш — женщины, которая жила «тихо» и носила черное, — нельзя представить.

«Пина. Танец страсти»