The Reinvention Issue
ТЕКСТ: Катя Федорова
Интервью: Лидия Александрова
Интервью: Лидия Александрова
фото:
наталья покровская
макияж и прическа:
Алена Новикова
ТЕКСТ: КАТЯ ФЕДОРОВА
ФОТО: НАТАЛЬЯ ПОКРОВСКАЯ
МАКИЯЖ И ПРИЧЕСКА: АЛЕНА НОВИКОВА
Десять лет назад она привезла в Москву Александра Маккуина, а теперь помогает нашим молодым талантам построить свои модные дома. О том, что для этого нужно, Лидия Александрова рассказала The Blueprint.
The Reinvention
Issue
Современной российской модной индустрии чуть больше двадцати лет, и ровно двадцать из них одной из ключевых ее персон является байер и консультант Лидия Александрова. В ее послужном списке — десяток брендов с мировым именем, которые она впервые привезла в Россию, открытия и закрытия магазинов, основание и развитие нескольких известных компаний и целое поколение русских дизайнеров, которым она помогла делом или советом. Отсмотрев огромное количество начинающих дизайнеров, не способных справиться с бизнес-аспектами своей работы, Лидия решила использовать свой многолетний опыт, чтобы им помочь, и стала независимым консультантом. Специально для Reinvention issuе она рассказала нам о том, как поставить на ноги бренд подающего надежды дизайнера.
Давайте вспомним истоки. Как вы начали заниматься модой?
В этом году ровно двадцать лет, как я тяну на себе этот воз. Немного подустала, не скрою. Порой даже хочется его свалить, но это уже стало моей профессией. Хотя изначально я экономист и окончила экономический факультет МГУ. Это образование можно применить в любой области, оно дает структурный подход и широту взглядов. Ну а так как мое обучение пришлось на зарю перестройки, открывать все новое мне довелось вместе со страной. В Podium я пришла спустя три месяца после его открытия. Это был первый магазин на Новинском бульваре — и чего там только не было! В одном углу магазина даже продавались шины для автомобилей, но все уже потихоньку вытеснялось косметикой, парфюмерией, первыми обувными марками, одеждой из Италии.
Интересное, наверное, было время.
Я считаю, что мне очень повезло — я работала в самый интересный период для моды, и не только нашей страны. Подъем был везде. В модных домах появлялись новые дизайнеры. Николя Гескьер пришел в Balenciaga, Альбер Эльбаз —в Lanvin, и эти бренды я как байер привезла в Россию первой.
Сложно было с ними связываться и договариваться? Они, наверное, все еще считали, что мы тут с медведями водку пьем на Красной площади?
Знаете, было не очень сложно, потому что рынок был на подъеме. Бюджеты, которые давала Россия, решали. Итальянцы говорили: «Без России Италия закроется». Это действительно было так.
То есть не было такого, что «мы посмотрим, подумаем»?
Нет, были, конечно, бренды, которые так и не дались мне для Podium. Например, вожделенный Dries Van Noten. Сколько я ни билась в эту дверь, мне не удалось ее открыть, поскольку у нас был настоящий мультибренд, не такой концептуальный, более настроенный на продажи, коммерческий результат. Сейчас я с гордостью могу сказать, что Dries Van Noten мне сдался.
А что было после Podium?
Был проект, направленный на развитие магазинов вторых линий Just Cavalli, Gianfranco Ferré, Versace Jeans, то есть такие молодежные бренды. И дальше проект Svetlana, который объединил на Кузнецком Мосту бутики Lanvin, Stella McCartney и Alexander McQueen. Этот прекрасный проект, к сожалению, прекратил свое существование в разгар кризиса 2008-го, но у меня теперь есть опыт восстановления зданий в центре города, получение согласования всех арх- и других надзоров, и этот опыт — бесценный. На открытие в Москву приезжал Александр Маккуин. У него были очень четкие требования к архитектурному проекту, например, заливка пола специальным составом, с которым наши строители никак не могли угадать. Накануне приезда Маккуина мы еще заливали полы, а в три часа ночи мы с его арт-директором сидели в машине напротив и смотрели, как они сушатся. «Не застывает», — говорил он. «Cейчас я тебе покажу, как все застынет», — отвечала я и пыталась феном досушить пространство площадью 400 квадратных метров.
Давайте вспомним истоки.
Как вы начали заниматься модой?
В этом году ровно двадцать лет, как я тяну на себе этот воз. Немного подустала, не скрою. Порой даже хочется его свалить, но это уже стало моей профессией. Хотя изначально я экономист и окончила экономический факультет МГУ. Это образование можно применить в любой области, оно дает структурный подход и широту взглядов. Ну а так как мое обучение пришлось на зарю перестройки, открывать все новое мне довелось вместе со страной. В Podium я пришла спустя три месяца после его открытия. Это был первый магазин на Новинском бульваре — и чего там только не было! В одном углу магазина даже продавались шины для автомобилей, но все уже потихоньку вытеснялось косметикой, парфюмерией, первыми обувными марками, одеждой из Италии.
Интересное, наверное, было время.
Я считаю, что мне очень повезло — я работала в самый интересный период для моды, и не только нашей страны. Подъем был везде. В модных домах появлялись новые дизайнеры. Николя Гескьер пришел в Balenciaga, Альбер Эльбаз —в Lanvin, и эти бренды я как байер привезла в Россию первой.
Сложно было с ними связываться и договариваться? Они, наверное, все еще считали, что мы тут с медведями водку пьем на Красной площади?
Знаете, было не очень сложно, потому что рынок был на подъеме. Бюджеты, которые давала Россия, решали. Итальянцы говорили: «Без России Италия закроется». Это действительно было так.
То есть не было такого, что «мы посмотрим, подумаем»?
Нет, были, конечно, бренды, которые так и не дались мне для Podium. Например, вожделенный Dries Van Noten. Сколько я ни билась в эту дверь, мне не удалось ее открыть, поскольку у нас был настоящий мультибренд, не такой концептуальный, более настроенный на продажи, коммерческий результат. Сейчас я с гордостью могу сказать, что Dries Van Noten мне сдался.
А что было после Podium?
Был проект, направленный на развитие магазинов вторых линий Just Cavalli, Gianfranco Ferré, Versace Jeans, то есть такие молодежные бренды. И дальше проект Svetlana, который объединил на Кузнецком Мосту бутики Lanvin, Stella McCartney и Alexander McQueen. Этот прекрасный проект, к сожалению, прекратил свое существование в разгар кризиса 2008-го, но у меня теперь есть опыт восстановления зданий в центре города, получение согласования всех арх- и других надзоров, и этот опыт — бесценный. На открытие в Москву приезжал Александр Маккуин. У него были очень четкие требования к архитектурному проекту, например, заливка пола специальным составом, с которым наши строители никак не могли угадать. Накануне приезда Маккуина мы еще заливали полы, а в три часа ночи мы с его арт-директором сидели в машине напротив и смотрели, как они сушатся. «Не застывает», — говорил он. «Cейчас я тебе покажу, как все застынет», — отвечала я и пыталась феном досушить пространство площадью 400 квадратных метров.
В 90-е рынок был на подъеме. Итальянцы говорили: «Без России Италия закроется».
На заре перестройки рынок был на подъеме. Бюджеты, которые давала Россия, решали. Итальянцы говорили: «Без России Италия закроется».
Расскажите, а как после этого вы решили переключиться на русских дизайнеров? Это был осознанный шаг?
На самом деле русскими дизайнерами я занималась, еще когда работала в Podium — закупили туда первую коллекцию Алены Ахмадуллиной, потом Александра Терехова, которому я решила помочь найти инвестора и развить бренд. Так образовался проект «Русмода» с Оксаной Лаврентьевой, но спустя три года мы разошлись. Потом был Dressone.
А теперь вы самостоятельно занимаетесь консультированием русских дизайнеров?
Да. Иногда я берусь целиком за проект, то есть объясняю от и до: каким образом бренд должен строиться, что такое ДНК бренда, каким образом создается коллекция, матрица, ценообразование. Это я рассматриваю как коммерческий проект. Многим дизайнерам я могу и просто помочь советом, добрым словом, как-то их направить.
Как вы выбираете дизайнеров, которыми готовы заниматься? К вам просто может прийти кто угодно?
Ко мне, конечно, может прийти кто угодно, но для меня важны наличие таланта и адекватность, умение рисовать, создать и собрать вещь на манекене, а это, увы, может не каждый. Еще важно, чтобы те вещи, которые делает дизайнер, нравились лично мне, потому что я не смогу работать с маркой, которая мне не нравится.
А какие личные качества дизайнера важны для коммерческого успеха?
Умение слушать и слышать — прислушиваться к мнению профессионалов. Поскольку я занимаюсь женскими коллекциями, то важно понимать женщину, то, что ей нужно, не увлекаться искусством, а все-таки делать одежду, которую будут носить.
Расскажите немного о процессе. Когда к вам приходит новый дизайнер, с чего вы начинаете?
Я всегда задаю вопросы: «Чего вы хотите? Куда вы идете? Для какой аудитории вы будете делать эту коллекцию?» Это обычный бизнес-план, только применительно к бренду. «Куда вы хотите попасть? Какая ценовая ниша? Средняя, люкс?» Масс-маркетом я не занимаюсь не потому, что я сноб, а потому, что я не очень его понимаю. Я привыкла работать либо с люксом, либо с contemporary, средним уровнем. Масс-маркет — это не мое. Там совершенно другие законы. Дальше мы уже вместе начинаем выбор цветовой гаммы, моделей, думаем над матрицей коллекции, определяем, какое количество вещей мы хотим сделать.
Расскажите, а как после этого вы решили переключиться на русских дизайнеров? Это был осознанный шаг?
На самом деле русскими дизайнерами я занималась, еще когда работала в Podium — закупили туда первую коллекцию Алены Ахмадуллиной, потом Александра Терехова, которому я решила помочь найти инвестора и развить бренд. Так образовался проект «Русмода» с Оксаной Лаврентьевой, но спустя три года мы разошлись. Потом был Dressone.
А теперь вы самостоятельно занимаетесь консультированием русских дизайнеров?
Да. Иногда я берусь целиком за проект, то есть объясняю от и до: каким образом бренд должен строиться, что такое ДНК бренда, каким образом создается коллекция, матрица, ценообразование. Это я рассматриваю как коммерческий проект. Многим дизайнерам я могу и просто помочь советом, добрым словом, как-то их направить.
Как вы выбираете дизайнеров, которыми готовы заниматься? К вам просто может прийти кто угодно?
Ко мне, конечно, может прийти кто угодно, но для меня важны наличие таланта и адекватность, умение рисовать, создать и собрать вещь на манекене, а это, увы, может не каждый. Еще важно, чтобы те вещи, которые делает дизайнер, нравились лично мне, потому что я не смогу работать с маркой, которая мне не нравится.
А какие личные качества дизайнера важны для коммерческого успеха?
Умение слушать и слышать — прислушиваться к мнению профессионалов. Поскольку я занимаюсь женскими коллекциями, то важно понимать женщину, то, что ей нужно, не увлекаться искусством, а все-таки делать одежду, которую будут носить.
Расскажите немного о процессе. Когда к вам приходит новый дизайнер, с чего вы начинаете?
Я всегда задаю вопросы: «Чего вы хотите? Куда вы идете? Для какой аудитории вы будете делать эту коллекцию?» Это обычный бизнес-план, только применительно к бренду. «Куда вы хотите попасть? Какая ценовая ниша? Средняя, люкс?» Масс-маркетом я не занимаюсь не потому, что я сноб, а потому, что я не очень его понимаю. Я привыкла работать либо с люксом, либо с contemporary, средним уровнем. Масс-маркет — это не мое. Там совершенно другие законы. Дальше мы уже вместе начинаем выбор цветовой гаммы, моделей, думаем над матрицей коллекции, определяем, какое количество вещей мы хотим сделать.
Podium закупил первую коллекцию Алены Ахмадуллиной, потом Александра Терехова, которому я решила помочь найти инвестора и развить бренд.
Александру Терехову я решила помочь найти инвестора и развить бренд.
Вы говорили, что многие русские дизайнеры делают набор вещей, а не коллекции. Как выстроить коллекцию?
Есть такое понятие — матрица. На мой взгляд, коллекция без широкого ассортимента не может быть полноценной. Если ты сделал три сарафана, четыре платья, которые точно продадутся, — это еще не коллекция. В коллекции должны быть представлены все группы товаров, может, за исключением аксессуаров и обуви. Это и верхняя одежда, и трикотаж, и плательная группа.
Не сложно ли для молодого дизайнера?
Это все можно вытянуть из человека. Конечно, всегда есть то, что ему ближе. Есть какие-то моменты, на которые я всегда обращаю внимание, так называемая ДНК. Если человек привык делать романтические коллекции, то его нельзя заставить делать стритстайл или спорт, поэтому нужно делать акцент на том, что ему близко, но в то же время любой профессиональный дизайнер сможет сделать и пальто, и жакет, и брюки. Если он настоящий дизайнер. Ну и конечно, коллекция должна иметь шанс быть проданной, она должна быть хорошо сшита. Важна самобытность, иначе ты не дизайнер, а портной. Дальше дизайнер должен выстраивать структуру бизнеса. Я рассказываю, как это должно выглядеть, какие специалисты ему нужны: сейлс, пиар, человек, который будет отслеживать заказы оптовых клиентов, заниматься поставками и т. д. Потом дизайнер должен сам подобрать себе эту команду.
Как вам кажется, показы важны для начинающего дизайнера?
Для начинающего — нет. Первые несколько коллекций важны в первую очередь для самоидентификации и понимания, что продается лучше или хуже. Дефиле — это уже вишенка на торте. Ты все сделал — иди показывайся.
Помните, в 2007–2008 году появились Cycles & Seasons, Lexus Fashion Week, и было четыре или пять недель моды в сезон? Казалось, что русская мода должна вот-вот взлететь и всех покорить, а потом это все схлопнулось…
Схлопывается в первую очередь из-за того, что у нас нет нормальной производственной базы. Итальянские шоу-румы, с которыми я общалась, с большим недоверием относились к российским брендам, потому что до этого наши их уже подводили с поставками. Собирали заказы, а воспроизвести не могли.
Давайте тогда поговорим о производстве. Знаю, что для многих это проблема.
Об этом в первую очередь должно позаботиться государство. Придумывать какие-то программы для поддержки малого предпринимательства. У нас сейчас распространены маленькие кустарные производства, но это все же очень низкий уровень.
Что тогда делать молодому дизайнеру?
Открывать свое. Да, это дорого, но это намного более оправданное вложение, чем дорогостоящее дефиле. Есть еще вариант объединяться с другими дизайнерами, но у нас же человек человеку волк. Во всем мире есть такие объединения и инвестиционные группы, которые берут и развивают молодые бренды. Например, Aeffe — там же не только Alberta Ferretti, но и Moschino, Cédric Charlier, Jeremy Scott, a за время их существования кого там только не было.
Во времена Cycles & Seasons у многих наших молодых дизайнеров появились инвесторы, которые какое-то недолгое время вкладывали в них деньги, потом понимали, что быстрого дохода это не приносит, и бросали их с долгами.
Быстрого дохода не приносит, да. Это бизнес низкомаржинальный.
Вы говорили, что многие русские дизайнеры делают набор вещей, а не коллекции. Как выстроить коллекцию?
Есть такое понятие — матрица. На мой взгляд, коллекция без широкого ассортимента не может быть полноценной. Если ты сделал три сарафана, четыре платья, которые точно продадутся, — это еще не коллекция. В коллекции должны быть представлены все группы товаров, может, за исключением аксессуаров и обуви. Это и верхняя одежда, и трикотаж, и плательная группа.
Не сложно ли для молодого дизайнера?
Это все можно вытянуть из человека. Конечно, всегда есть то, что ему ближе. Есть какие-то моменты, на которые я всегда обращаю внимание, так называемая ДНК. Если человек привык делать романтические коллекции, то его нельзя заставить делать стритстайл или спорт, поэтому нужно делать акцент на том, что ему близко, но в то же время любой профессиональный дизайнер сможет сделать и пальто, и жакет, и брюки. Если он настоящий дизайнер. Ну и конечно, коллекция должна иметь шанс быть проданной, она должна быть хорошо сшита. Важна самобытность, иначе ты не дизайнер, а портной. Дальше дизайнер должен выстраивать структуру бизнеса. Я рассказываю, как это должно выглядеть, какие специалисты ему нужны: сейлс, пиар, человек, который будет отслеживать заказы оптовых клиентов, заниматься поставками и т. д. Потом дизайнер должен сам подобрать себе эту команду.
Как вам кажется, показы важны для начинающего дизайнера?
Для начинающего — нет. Первые несколько коллекций важны в первую очередь для самоидентификации и понимания, что продается лучше или хуже. Дефиле — это уже вишенка на торте. Ты все сделал — иди показывайся.
Помните, в 2007–2008 году появились Cycles & Seasons, Lexus Fashion Week, и было четыре или пять недель моды в сезон? Казалось, что русская мода должна вот-вот взлететь и всех покорить, а потом это все схлопнулось…
Схлопывается в первую очередь из-за того, что у нас нет нормальной производственной базы. Итальянские шоу-румы, с которыми я общалась, с большим недоверием относились к российским брендам, потому что до этого наши их уже подводили с поставками. Собирали заказы, а воспроизвести не могли.
Давайте тогда поговорим о производстве. Знаю, что для многих это проблема.
Об этом в первую очередь должно позаботиться государство. Придумывать какие-то программы для поддержки малого предпринимательства. У нас сейчас распространены маленькие кустарные производства, но это все же очень низкий уровень.
Что тогда делать молодому дизайнеру?
Открывать свое. Да, это дорого, но это намного более оправданное вложение, чем дорогостоящее дефиле. Есть еще вариант объединяться с другими дизайнерами, но у нас же человек человеку волк. Во всем мире есть такие объединения и инвестиционные группы, которые берут и развивают молодые бренды. Например, Aeffe — там же не только Alberta Ferretti, но и Moschino, Cédric Charlier, Jeremy Scott, a за время их существования кого там только не было.
Во времена Cycles & Seasons у многих наших молодых дизайнеров появились инвесторы, которые какое-то недолгое время вкладывали в них деньги, потом понимали, что быстрого дохода это не приносит, и бросали их с долгами.
Когда я берусь за проект целиком, то объясняю от и до: как бренд должен строиться, как создается коллекция, что такое матрица, принципы ценообразования.
Быстрого дохода не приносит, да. Это бизнес низкомаржинальный.
Когда я берусь за проект целиком, то объясняю, как строить бренд, от и до.
А почему наше государство мало чем дизайнеров поддерживает? Сейчас же столько говорят об импортозамещении.
Наверное, еще нет человека, который мог бы серьезно этим заняться. Того, кто пошел бы к большому инвестору и сказал: «Вот у меня есть пять коммерчески успешных брендов, давай их развивать». У нас люди не учатся тому, как строить бренд. Весь этот бизнес здесь — доморощенный. То есть люди могут поймать какой-то тренд, начать производить вещи, которые продаются, но как из этого сделать бизнес, практически никто не знает.
А что вы думаете по поводу наших недель моды, на которые привозят именитых иностранных журналистов и которые служат зеркалом нашей моды для мировой общественности. На этих неделях редко показываются дизайнеры с отстроенным бизнесом и международной репутацией. Конкурентоспособные Vika Gazinskaya, Walk of Shame, Gosha Rubchinskiy живут в какой-то параллельной всему этому реальности.
В нашей стране нет четкой организации. Я не говорю, что нам нужен министр моды, но все-таки должен быть какой-то человек, который этот процесс возглавил бы и сделал все так, как нужно.
И что делать?
Начать, мне кажется, стоит с образования. И построить его так, чтобы выходили специалисты не только по дизайну, но и маркетологи, бренд-директора — чтобы людям объясняли, как этот бизнес функционирует. Когда я работала в Dressone, я видела множество брендов, которые даже не понимали, что такое оптовая цена, то есть для них не существует самой системы понятий. Вот ты принес вещи, ты говоришь мне, сколько они стоят. Это себестоимость, оптовая цена или розница? И человек задумывается.
При этом такого количества писем от новых дизайнеров, как сейчас, я не получала за десять лет работы в глянце ни разу.
Да-да-да! Огромное количество, но они все дилетанты, к сожалению. Как только я вижу хотя бы мало-мальски прилично сделанную презентацию, во мне начинает теплиться надежда. Но процент растущей именно в качественном отношении по сравнению с общим валом одежды пока невелик. Не хватает самодисциплины, стремления человека к совершенству. Для меня это очень важный показатель. Ты должен обеспечивать так называемое европейское качество.
Что же делать-то с ними со всеми?
Учить в первую очередь.
А отношение крупных российских магазинов к русским дизайнерам как-то меняется или их одежду по-прежнему берут большей частью только на реализацию. Вы считаете, это нормально?
Нет, это ненормально, но так повелось. Очень мало брендов, которые могут преодолеть этот барьер и заставить себя уважать. Для этого надо доказать, что твой бренд серьезный.
А покупатели? Как-то изменилось их отношение к русским дизайнерам?
Да, изменилось. Сейчас, если открыть нашу светскую хронику, то увидите, что 50–70 % людей выходит в одежде от русских дизайнеров.
То есть спрос есть. И что же тогда делать молодому дизайнеру, одежду которого не закупает универмаг? Продавать через Instagram? Подобные истории наводят меня на мысли о кустарном производстве, а не дизайне класса люкс.
Маленьким надо расти!
А почему наше государство мало чем дизайнеров поддерживает? Сейчас же столько говорят об импортозамещении.
Наверное, еще нет человека, который мог бы серьезно этим заняться. Того, кто пошел бы к большому инвестору и сказал: «Вот у меня есть пять коммерчески успешных брендов, давай их развивать». У нас люди не учатся тому, как строить бренд. Весь этот бизнес здесь — доморощенный. То есть люди могут поймать какой-то тренд, начать производить вещи, которые продаются, но как из этого сделать бизнес, практически никто не знает.
А что вы думаете по поводу наших недель моды, на которые привозят именитых иностранных журналистов и которые служат зеркалом нашей моды для мировой общественности. На этих неделях редко показываются дизайнеры с отстроенным бизнесом и международной репутацией. Конкурентоспособные Vika Gazinskaya, Walk of Shame, Gosha Rubchinskiy живут в какой-то параллельной всему этому реальности.
В нашей стране нет четкой организации. Я не говорю, что нам нужен министр моды, но все-таки должен быть какой-то человек, который этот процесс возглавил бы и сделал все так, как нужно.
И что делать?
Начать, мне кажется, стоит с образования. И построить его так, чтобы выходили специалисты не только по дизайну, но и маркетологи, бренд-директора — чтобы людям объясняли, как этот бизнес функционирует. Когда я работала в Dressone, я видела множество брендов, которые даже не понимали, что такое оптовая цена, то есть для них не существует самой системы понятий. Вот ты принес вещи, ты говоришь мне, сколько они стоят. Это себестоимость, оптовая цена или розница? И человек задумывается.
При этом такого количества писем от новых дизайнеров, как сейчас, я не получала за десять лет работы в глянце ни разу.
Да-да-да! Огромное количество, но они все дилетанты, к сожалению. Как только я вижу хотя бы мало-мальски прилично сделанную презентацию, во мне начинает теплиться надежда. Но процент растущей именно в качественном отношении по сравнению с общим валом одежды пока невелик. Не хватает самодисциплины, стремления человека к совершенству. Для меня это очень важный показатель. Ты должен обеспечивать так называемое европейское качество.
Что же делать-то с ними со всеми?
Учить в первую очередь.
А отношение крупных российских магазинов к русским дизайнерам как-то меняется или их одежду по-прежнему берут большей частью только на реализацию. Вы считаете, это нормально?
Нет, это ненормально, но так повелось. Очень мало брендов, которые могут преодолеть этот барьер и заставить себя уважать. Для этого надо доказать, что твой бренд серьезный.
А покупатели? Как-то изменилось их отношение к русским дизайнерам?
Да, изменилось. Сейчас, если открыть нашу светскую хронику, то увидите, что 50–70 % людей выходит в одежде от русских дизайнеров.
То есть спрос есть. И что же тогда делать молодому дизайнеру, одежду которого не закупает универмаг? Продавать через Instagram? Подобные истории наводят меня на мысли о кустарном производстве, а не дизайне класса люкс.
Маленьким надо расти!
У нас надо начать с образования. Чтобы были специалисты не только по дизайну, но и те, кто знает, как функционирует модный бизнес.
У нас надо начать с образования.
Нужны не только дизайнеры, но и те, кто знает, как функционирует модный бизнес.
Как им расти? Им же нужно как-то на жизнь зарабатывать.
Составить бизнес-план и искать бизнес-консультанта либо инвестора.
Но им же в процессе нужно хоть что-то продавать.
Идти в Instagram или в странные магазины русских дизайнеров,
которые в последнее время растут как грибы?
Я бы, конечно, не портила себе этим карму.
А как найти инвестора? Я знаю, что это вопрос глобальный
и ответа на него толком нет, но какие шаги стоит предпринять?
Если человек настроен серьезно, то он найдет такую возможность. У меня есть примеры брендов, когда люди начинали с производства каких-то свитшотов, но это выросло в огромные оптовые продажи.
Обращаются в банки?
Да, берут кредиты.
Но кредит не поможет выстроить бизнес. Это у инвестора
обычно есть бизнес-чутье, бизнес-образование — он может направить, нет?
Я надеюсь, что скоро у нас появится такой проект.
Дай бог, но проблема, мне кажется, намного глубже. У нас и ткани
отечественные почти невозможно купить. Все дизайнеры закупают их за рубежом.
Как так? В СССР же была неплохо развита текстильная промышленность.
Вот как раз на одном из заседаний Министерства легкой промышленности, которое я посетила, были директора всех этих комбинатов, которые до 1990–2000-х производили великолепные ткани, но сейчас, как оказалось, они производят ткани для пошива спецодежды, потому что у них большие государственные заказы. Опять же все упирается в отсутствие поддержки от государства.
Но легкая промышленность может быть очень прибыльной, не так ли?
Я знаю, что в производстве одежды это действительно так. В фэшн-индустрии говорят, что зарабатывают больше всех именно производители.
Почему же в нашем государстве это не является отраслью,
на которую обращают внимание? Особенно сейчас, когда все заграничное
порицается да и стоит дорого. Казалось бы, откройте ткацкие фабрики,
верните производство приличного хлопка и трикотажа.
Откройте какой-нибудь русский H&M.
Я не знаю. Мне было интересно, я ходила на эти заседания. Потом поняла, что это все для галочки, чтобы показать по телевизору, что процесс идет, но на деле ни во что это не выливается.
Что должно произойти, чтобы это сдвинулось с мертвой точки?
Может, запретят импорт одежды.
Не удивительно, что многие наши дизайнеры стремятся
стать известными за рубежом и продаваться там? Оно того стоит?
Не стоит, и сейчас уже многие понимают, что там хватает своих молодых дизайнеров. Рынок не на подъеме, все байеры, которых я знаю, с большой неохотой берут новые марки, потому что им на старые бренды бюджета не хватает.
Но я все время слышу, что Андрюша Артемов продается, Вика Газинская продается.
Конечно, единичные результаты есть, но я считаю, что ты сначала должен состояться здесь, а потом уже идти туда, потому что там к подходу «два прихлопа, три притопа» относятся очень негативно.
Вы верите, что в наше время в России можно стать успешным дизайнером?
Сейчас отличное время, чтобы стать профессионалом.
