Hey,
mister DJ

{"points":[{"id":1,"properties":{"x":0,"y":0,"z":0,"opacity":1,"scaleX":1,"scaleY":1,"rotationX":0,"rotationY":0,"rotationZ":0}},{"id":3,"properties":{"x":0,"y":0,"z":0,"opacity":0,"scaleX":1,"scaleY":1,"rotationX":0,"rotationY":0,"rotationZ":0}},{"id":4,"properties":{"x":0,"y":0,"z":0,"opacity":0,"scaleX":1,"scaleY":1,"rotationX":0,"rotationY":0,"rotationZ":0}}],"steps":[{"id":2,"properties":{"duration":0.5,"delay":0,"bezier":[],"ease":"Power2.easeOut","automatic_duration":true}},{"id":5,"properties":{"duration":0.8,"delay":0,"bezier":[],"ease":"Power0.easeNone","automatic_duration":true}}],"transform_origin":{"x":0.5,"y":0.5}}

ФОТО:
АРХИВЫ ПРЕСС-СЛУЖБ

Текст: АЛЕНА ВАЖЕНИНА

21 августа 2000 года Мадонна выпустила первый и одноименный сингл с альбома Music, а на следующий день скандально известный файлообменник Napster слил в сеть пластинку целиком. По случаю неофициального юбилея легендарного сборника редакция The Blueprint пересмотрела клип к открывающему треку и поняла, что образ, в котором Мэдж разъезжает на пошлом лимузине, пьет шампанское и врывается в стриптиз-клуб на чей-то праздник жизни, — лучший для последних выходных лета.

«‎Послушайте этот примитивный взгляд на олдскульную электронику. Учтите, что госпожа Восхищайтесь-Мной-Все даже не пытается найти мелодию среди этих писков и жужжания. А потом попробуйте под это потанцевать. Это отстой. Крикливый, смешной, гипнотический отстой». Так 25 лет назад оценил новый сингл Мадонны автор The Guardian Гарри Малхолланд. От души сдобренный вокодером, клубными битами и то ли футуристичным, то ли архаичным синтезатором — Music, первая работа певицы в новом тысячелетии, и правда могла несколько обескураживать. Особенно — на фоне прошлого, суперуспешного альбома Ray of Light: холодного (не просто так она подарила нам сингл Frozen) мистического техно-попа, представляющего Мэдж буквально в образе одухотворенной матери-природы. Как рисовалась критикам ее новая эра, сполна описывает карикатура Дэвида Хьюза, опубликованная в выпуске The New Yorker за сентябрь 2000 года: ковбойская шляпа, бюстгальтер, гигантский слюнявый язык наружу — Мадонна седлает шест, пока британский флаг услужливо прикрывает ей зону бикини.

В тот момент певица переживала не только музыкальную, но и личную новую эру. В разгаре был ее роман с шотландцем Гаем Ричи, у пары только что родился сын Рокко, и британские, голодные до сенсации папарацци буквально преследовали Мадонну. Куда активнее, впрочем, на пятки 42-летней Мэдж наступали новоиспеченные тин-поп-звезды Бритни Спирс и Кристина Агилера. Это позже она будет выступать в футболках с именем Бритни, целоваться с ней на сцене премии MTV VMA и поучаствует в записи ее альбома. А пока при упоминании новой девственницы от мира музыки Мадонна нет-нет да закатывает глаза: в интервью Rolling Stone она жалуется, что индустрией завладели подростки и их приторная музыка буквально лишает продаж достойных артистов вроде Massive Attack, Tricky и Goldie.

David Hughes для The New Yorker, 2000

Так вот Music стал ее звонкой пощечиной общественному вкусу начала нулевых. К работе над ней Мадонна привлекла почти неизвестного на тот момент, но бойкого французского афганца Мирве Ахмадзая (сама именовала его чудаком и гением) — наравне с Уильямом Орбитом, во многом благодаря которому выстрелил Ray of Light: тот стал главным соавтором и продюсером альбома. Искаженный голос, ломаные биты и glitch-эффекты — все эти порой нарочито нелепые фишки Music и полная противоположность тому, что предлагали сахарные радиохиты того времени, — заслуга Мирве. «Мир застрял в музыкальной стагнации, все звучит одинаково и безлико, — говорила Мадонна Billboard. — Если этот альбом выстрелит, значит, люди наконец готовы к чему-то другому». И они были: несмотря на преждевременный слив и уколы ряда критиков, пластинка — первая, где Мэдж, по ее словам, смогла по-настоящему расслабиться и оторваться, — стала трижды платиновой. Заглавный сингл Music добрался до первой строчки Billboard Hot 100 и стал последним треком в карьере Мадонны, возглавившим этот чарт.

Ну а кроме того, тогда Мэдж рушила типичный образ сорокалетней матери двух ангелочков, и это подчеркивал ранее строго настроенный The Guardian, посетивший концерт певицы в поддержку альбома. Дерзкая, покачивающая бедрами в окружении облизывающих ее танцовщиков, сама она заявляла, что ощущает себя в лучшей форме, чем в свои двадцать. С этим трудно было спорить, глядя на накачанные руки поп-иконы и концертные номера, в ходе которых та демонстрировала физическую подготовку уровня спецназа. «Нет никого сексуальнее матери, — говорила она в интервью People. — Посмотрите на Сьюзан Сарандон, Мишель Пфайффер». Или на нее саму.

Венцом всего этого секси-китча сегодня и кажется клип Music, снятый прославленным в то время шведским режиссером Хансом Окерлундом. Открывает ролик сценка с Сашей Бароном Коэном — в амплуа туповатого mc Али Джи и одновременно водителя золотого лимузина он заявляет, что «дойки Мадонны по телику выглядят куда больше» и все же увозит ее вместе с подругами в веселую ночь. В белоснежном костюме (ни дать ни взять Бьянка Джаггер) и меховой накидке, ковбойской шляпе и цацках на всех мыслимых и немыслимых местах Мадонна распивает шампанское и, как писал The New Yorker, наконец-то «сбрасывает себя весь этот духовный груз Ray of Light, возвращаясь к чистому веселью, телесности и энергии», за которые ее однажды полюбили. Именно в таком настроении предлагаем вам ворваться в осень.