Что мы узнали из эксклюзивного интервью Эди Слимана французской газете Le Figaro
ТЕКСТ: Лидия Агеева
Эди Слиман впервые с момента назначения на должность креативного директора Cеline дал интервью – его выбор пал на французскую ежедневную газету Le Figaro. В преддверии своего дебютного дефиле, которое пройдет в эту пятницу, Слиман рассказывает о своих планах и о видении будущего парижской марки. В прошлом Слимана не раз критиковали и называли стилистом, а не дизайнером. Характерно, что в этом интервью он называет себя исключительно couturier — кутюрье.
Почему именно Леди Гага?
«Мы уже давно дружим, поэтому я подарил свою первую сумку Celine именно ей».
Переедет ли Эди Слиман в Париж?
«Пока я не принял окончательного решения. Я живу в Калифорнии с 2008 года, и мне всегда с моих самых первых поездок в Штаты в конце 1990-х нравился Лос-Анджелес. Именно там в гостиничном номере я начинал работу над всеми моими коллекциями для Dior Homme. Тогда город еще спал – он как будто был чистой страницей, – в те времена даже музыкальный вкус города еще только зарождался. Потом свою роль сыграла многообещающая победа Барака Обамы на выборах президента США. Теперь, наоборот, избрание Дональда Трампа создало очень сильное чувство неясности, от которого трудно спрятаться. Конечно, Калифорния присоединилась к сопротивлению, но энергия уже не та. В общем, я все еще живу в Лос-Анджелесе, но все кардинально изменилось. Да и сам город уже совсем не тот, что прежде. Он так нравится всему миру и молодежи, что постепенно теряет свою аутентичность».
Как Слиман реорганизовал ателье в особняке Colbert de Torcy?
«Я был так рад попасть в этот особняк XVII века. Это уникальное место, полная противоположность моей калифорнийской студии – минималистичной белой коробки, где я рисую свои коллекции. Нам нужно было усилить наши ателье – добавить мастеров по изготовлению мужской одежды и, конечно же, женской. К слову, мы хотели укрепить экспертизу flou (в домах Haute Couture так называют специалистов по платьям. – Прим. ред.), а точнее grand flou, а именно вечерних платьев. Все прошло естественно и спокойно».
Что значат фотографии в Instagram CEline, вызвавшие столько шума?
«Это только первые отпечатки, галерея портретов – портретов поколения. Фотопортреты всегда становятся первой частью модного мира, который я создаю. Я не очень чувствителен к красоте, меня привлекают энергия, характер, индивидуальность. Сегодня передо мной мальчики и девочки, которые каждый день приходят примерять нашу одежду: это наши сообщники, я их обожаю, их присутствие играет решающую роль. Все всегда держится на кастинге. Кутюрье никто без своих моделей».
Отличается ли его видение Céline от видения предшественницы Эди, Фиби Файло?
«Наши стили очень ярко выражены и противоположны друг другу. И все-таки мы не приходим на должность креативного директора модного дома, чтобы копировать своих предшественников и тем более присваивать себе их коды и языковые элементы. Но и идти против всего, что уже было сделано, тоже не верно. Это бессмыслица. Уважение заключается в том, чтобы сохранить целостность, признать честно, что и кому принадлежит, и достойно открыть новую главу. Конечно, мы приходим со своей личной историей и культурой. Они отличаются от кодов домов, в которые нас зовут создавать коллекции. Нужно оставаться самим собой, не ставя себя в полную противоположность всему. Кутюрье – это тот, кто достоверно отражает то, что чувствует. У каждого своя манера рассказывать об эпохе. Мое восприятие моды всегда было обусловлено классикой, наследием Haute Couture, духом Парижа, где я родился и рос ночью и днем. Я нашел свой стиль (если не сказать наоборот: он нашел меня) более 20 лет назад. Он мне принадлежит, и я у него в долгу. Последовательность и методичное следование ему на протяжении всего этого время – вот в чем я вижу смысл. Эта траектория продолжится в Celine. Это история жизни. К тому же я храню дух французской моды – его можно назвать почти «формальным». Он связан с моей юностью, учебой, людьми, которых я встретил на своем пути – Ивом Сен-Лораном и Пьером Берже в самом начале, – и годами, что я провел в Dior…»
Болезнь Слимана
Как и многие, я страдаю от хронического звона в ушах. Эти сильные непреходящие боли появились у меня однажды утром около года назад. Я видел многих специалистов в Европе и Америке, но от моей болезни нет лекарства. Вероятно, эти головные боли — посттравматический синдром после звукового шока. Сначала я потерял надежду и прошел через очень мрачный период панических атак. Сама идея того, что я больше никогда не смогу оказаться в полной тишине, была для меня невыносимой. Это была ежедневная мука. К счастью, на помощь пришли семья и близкие. Мне удалось встать на ноги и научиться справляться с увечьем в повседневной жизни. Другими словами, я научился с этим жить. А еще я понял, что приносит мне в жизни самое большое счастье и наполняет ее смыслом: радость и жизненная необходимость создавать и объединять два искусства — моду и фотографию.
Париж Эди Слимана
«Я могу часами гулять по Парижу, обожаю пересекать Сену через мост и обходить весь Левый берег. Наверное, Париж – это единственная столица мира, где слово «прогуливаться» (фр. flâner. – Прим. ред.) еще что-то значит. Я очень привязан к этому городу. Я обожаю ночной Париж. Я вырос между курилкой Le Palace и белой плиткой Les Bains Douches (два главных клуба Правого берега. – Прим. ред.). Жаль, что здесь закрывают интересные места и отворачиваются от ночной жизни. Но остаются краски Парижа, магия его уличных фонарей, неоновый свет ночных кафе, неумолкающая парижская молодежь и энергия улицы».
Девиз Эди Слимана
«Не сдаваться. Какими бы ни были цель, расстановка сил, мнения, шум, повестка дня, ключ ко всему — уберечь волшебство».
